Наталья Александрова - Астролябия судьбы [litres]

Кристина недовольно что-то проворчала, и на какое-то время за стеной наступила тишина, нарушаемая только звяканьем посуды да доносящимся со двора собачьим лаем. Затем женщина раздраженно проговорила:

– Посуду мыть не буду! Сам этим занимайся! Я тебе не прислуга, черепки эти драить!

– Обойдусь! – ответил ей Стас.

– Ладно, хорош собачиться! – оборвал начинающуюся перепалку Макс. – Стас, Кристя, угомонитесь! Некогда отношения выяснять. У нас еще важное дело. Нужно этих двоих допросить, пока они под действием сыворотки. Того и гляди очухаются.

Дверь чулана со скрипом открылась. На пороге стояли Макс и его боевая подруга.

Надежда застыла, как манекен, и придала лицу выражение тупой покорности.

Кристина взяла ее за локоть и вывела из чулана, Макс вывел Виталия Андреевича. Обоих пленников усадили на шаткие колченогие стулья. Макс встал перед ними, широко расставив ноги и заложив руки за спину, как эсэсовец в кино, пристально взглянул на Надежду и приступил к допросу:

– Ты, значит, сиделка?

Надежде приходилось слышать, что под действием «сыворотки правды» люди не только выбалтывают все свои секреты, но у них начинается неудержимый словесный понос. У нее действие скополамина уже заканчивалось, но она не хотела, чтобы похитители это заметили, поэтому затараторила:

– Да, сиделка я, сиделка, Вера Лисичкина меня зовут, Верой меня по бабушке назвали, бабушка у меня была Вера, а фамилия моя Лисичкина, это грибы такие есть – лисички, очень хорошие грибы, рыженькие, потому так и называются, так вот у меня фамилия такая же. Хотя, может, это и не от грибов пошло, а от лисицы. Лисицы всякие бывают – рыжие, чернобурые, из которых раньше горжетки делали… у моей бабушки такая была, аж две лисы на нее пошло, так с двух сторон головы и торчали… но вы не про то спрашивали. Я, значит, сиделка. Но это только так говорится, что я сиделка, а на самом деле я совсем не сиделка…

Она запнулась, чтобы набрать воздуха, и Макс, который пытался выловить какой-то смысл в ее бессвязной и многословной болтовне, оживился:

– Значит, не сиделка? Я что-то такое подозревал! А кто же ты на самом деле?

– А на самом деле какая же я сиделка! – с новой энергией зачастила Надежда. – Сиделка – это которая сидит, а разве же у меня есть время сидеть? То одно делаешь, то другое… то ему лекарство нужно давать, то кормить, то посуду мыть… вон у вас тут сколько грязной посуды, а всего-то три человека… но главное дело – это лекарство… когда же тут сидеть? Сидеть тут некогда. Одежда, опять же. Надо, чтобы все аккуратно, люди ведь увидят. Но главное, конечно, это чтобы лекарство вовремя. Вот, кстати, ему как раз сейчас непременно нужно дать лекарство… где его лекарство? Ему непременно нужно лекарство, а то плохо будет, приступ может случиться… а кто за это будет отвечать? Конечно, Вера Лисичкина! Потому что с меня непременно спросят… а вы говорите – сиделка! Где его лекарство?

– Ладно, мы сами знаем, – вклинился Макс в ее многословный монолог. – Ты лучше скажи, кто тебя нанял.

– Как – кто? – переспросила Надежда. – Известно кто! Василий Петрович!

– Что еще за Василий Петрович?

– Ну как же! Такой представительный мужчина, на Леонида Ильича похож…

– Какого еще Ильича? Совсем ты меня запутала – то Василий Петрович, то Леонид Ильич…

– Ну как же… Леонид Ильич Брежнев, который «Малую землю» написал… который на выборы пришел, а брови дома забыл… вот, говорит, мои документы…

– Что она несет?! – подал голос Стас. – Ты говорил, эта сыворотка язык развяжет, а она только пургу какую-то гонит! Пускай по делу говорит!

– Будет, будет и по делу! – отмахнулся от него Макс. – Ты, не сиделка, хватит языком молоть! Ты меня уже своей болтовней утомила! Скажи лучше, как он? – Макс кивнул на Виталия Андреевича. – Правда совсем не соображает?

Надежда заметила – что-то в окружающем мире неуловимо изменилось, но не сразу сообразила что. Наконец до нее дошло, что со двора больше не доносится собачий лай. Она выглянула в окно, которое было за спиной Макса.

И хотя окно было очень грязное, Надежде показалось, что через двор метнулась пригнувшаяся фигура. Она решила любыми средствами отвлечь похитителей от происходящего на улице и бойко затараторила:

– Почему не соображает? Очень даже соображает! Когда ему поесть надо или другое что – сразу соображает, только сказать не может, иногда только цифры какие-нибудь говорит, так что мне приходится догадываться. Но я к этому уже привыкла и знаю, что ему надо. А так он, конечно, ничего сказать не может, только цифры, а кто его разберет, какой в этих цифрах толк? Он ведь в аварию попал, или что там с ним случилось, так вот с тех самых пор…

– Двенадцать ноль два! – вдруг отчетливо проговорил Виталий Андреевич.

Это было так неожиданно и странно, что все замолчали и уставились на инвалида.

– Что это он? – удивленно произнес Макс.

– Я же говорю – только цифры называет! – поспешно проговорила Надежда. Она следила за окном и снова заметила какое-то движение во дворе.

– Что это за цифры? – подозрительно переспросил Макс.

– А кто его знает? – Надежда пожала плечами. – Цифры и цифры… я сначала пыталась догадаться, а потом махнула рукой. Что возьмешь с больного человека!

– А я знаю, что это за цифры! – неожиданно подал голос Стас. – Это ведь дата…

– Что ты несешь? – нахмурился Макс. – Какая дата?

– Двенадцать ноль два – это двенадцатое февраля. Тот самый день, когда мы с тобой тормоза в его машине попортили и когда я грузовик угнал…

– Заткнись! – рявкнул Макс.

– Заткнуться? – угрожающим тоном повторил Стас. – Я, конечно, могу заткнуться, но только ты не забывай – мы с тобой это дело провернули, так что деньги, которые тебе достанутся, должны поделить! Ты мне это твердо обещал!

– Не бойся, не забуду! Мы же с тобой с самого детства друганы! В детский сад вместе…

– То-то и оно, что с детства! А только эта змея все время шипит, в уши тебе напевает… – Стас кивнул на Кристину. – Так вот ты не забывай, что мне обещал! И хрен бы ты без меня что-то сделал, ты в машинах ни фига не понимаешь, не то что я!

– Не забуду, не забуду! Но сейчас об этом рано говорить, сейчас нам дело нужно до конца довести. Если бы тогда все получилось, как надо… если бы он тогда насмерть разбился…

– Кто ж знал, что он такой здоровый!

Тут в разговор вмешалась их соучастница. Уперев руки в бока, она повернулась к Максу:

– Вот, значит, как? Значит, это вы с ним ту аварию подстроили? Значит, вы с ним за моей спиной сговорились? Значит, ты обещал ему все деньги поделить? А меня, значит, планировал бортануть? Пока я тебе нужна – ты меня кормил обещаниями, а потом собирался от меня отделаться? Нет, дорогой мой, у тебя этот номер не пройдет!