Наталья Александрова - Астролябия судьбы [litres]

– Вот он… – растерянно протянула Даша.

– Та-ак… – протянул полицейский в штатском. – Что-то он не очень похож на труп. Значит, хозяина не убили… а что же произошло?

– Какие-то люди ворвались в магазин… – неохотно сообщил Лев Борисович.

– Значит, имело место ограбление… только я что-то не вижу его следов! – Полицейский оглядел зал, в котором и правда не было никаких разрушений.

– Они ворвались через заднюю дверь, со двора, вломились в мой кабинет…

– Много взяли? – деловито осведомился полицейский.

– Нет, совсем немного… – проворчал Лев Борисович.

– Что ж так?

– Видимо, их кто-то спугнул.

– Спугну-ул? – протянул полицейский. – Значит, из зала ничего не пропало?

– Ничего! – дружно закивали продавщицы. – Мы и не слышали никакого шума!

– Ага… – Полицейский посмотрел на директора магазина, у которого от этого взгляда, видимо, забурчало в животе и заболели разом все зубы, поскольку он сморщился. – Значит, вы сейчас быстренько отпускаете персонал, чтобы не мешались, магазин, конечно, закрываете, и мы с вами поговорим в кабинете, – ласково сказал полицейский и пошел вслед за понурым Львом Борисовичем.

Лиза заметила, что лицо полицейского расплылось от предвкушения.

– Ну вот, – Лиза допила наливку и оглядела стол в поисках булочек, но они кончились, – мы и ушли. И что теперь будет?

– Известно что, – сказала Антонина Васильевна, – хозяин ваш большие деньги отдаст, чтобы дело прикрыли, потому как теперь наедут на него по полной программе и налоговая, и проверки всякие. Небось полицию не велел вызывать?

– Ага… А Дашка, дура… теперь ее точно уволят…

– Я так думаю, что всех уволят, – вступила Надежда в разговор. – Хотя бы потому, что магазин долго будет закрыт, так чего вам зря зарплату платить. Ладно, пойду я…

– Дайте телефон! – встрепенулась Лиза. – Подружке позвоню, мы с ней вместе квартиру снимаем, она пораньше придет.

– Ты, главное, помалкивай, – наставляла девчонку Надежда, – ничего не видела, в туалете сидела, живот у тебя прихватило. С кем не бывает… Стой на своем, показания не меняй.

– Да уж знаю, – вздохнула Лиза.

На следующий день Надежда Николаевна тащила из химчистки тяжеленный тюк с покрывалом. Стирать его в машине не было никакой возможности – широкое и стеганое, оно просто не помещалось в бак. Покрывало считалось зимним, на лето Надежда застилала кровать более тонким и светлым. А это почистить, да и спрятать в шкаф до зимы.

У подъезда маячила Антонина Васильевна, которая разговаривала по телефону.

– Привет, Надя, – сказала она, – а лифт не работает.

– Да вы что?! – завопила Надежда, представив, как будет тащиться на седьмой этаж с тяжелым тюком наперевес. – Что у нас происходит? То свет отключают, то лифт не работает!

– Да я уж звонила, – ответила соседка, – обещали поскорее мастера прислать.

Надежда поверила, что так и будет – у Антонины Васильевны не забалуешь, ее все службы знали и боялись.

– Крути не крути, а надо идти, – сказала Надежда и подхватила свой тюк. – Не ждать же, пока мастер придет.

– Да уж, нам-то ничего, – согласилась Антонина Васильевна, – а вот Вера со своим инвалидом сколько ползти будут до девятого-то… Только что пошли, Вера говорит, у него строгий режим, лекарство обязательно по часам принимать нужно…

– А кстати, – Надежда плюхнула тяжелый пакет на асфальт, – откуда он взялся, инвалид этот? Вы, Антонина Васильевна, все всегда знаете…

– Откуда взялся? А ведь, пожалуй, и не знаю. – Соседка выглядела удивленной. – Знаю, что квартиру эту купили у Валерки, они с женой развелись и разъехались. Думаю, привезли этого инвалида из другого города, наняли сиделку, с собой ведь такого не поселишь. Кто этим занимался – не знаю, только сиделку, Веру эту, и вижу.

– А что с ним такое? Какая болезнь?

– Да, может, он такой уже давно или с рождения…

– Не-а, недавно, – заметила Надежда Николаевна, – вся одежда большего размера, как будто он вдруг резко похудел. Такое после болезни бывает.

– А ведь и правда… – протянула Антонина Васильевна.

Надежда подхватила свой тюк и устремилась наверх.

Первые три этажа она проскочила на ура, четвертый преодолела, отдуваясь и перекладывая тюк из руки в руку, пятый же проползла, сцепив зубы и ругая про себя лифтеров такими словами, каких от себя и не ожидала, а уж если бы такое услышал из ее уст вежливый муж, то был бы поражен в самое сердце.

На площадке пятого этажа Надежда преодолела искушение прислониться к стенке или же повиснуть на перилах, скомандовала себе: «Вперед!» – как командир, призывающий бойцов в атаку, и пошла на чистом адреналине. Пройдя всего один марш, она настигла Веру с Виталием Андреевичем.

Обрадовавшись, что можно ненадолго остановиться и перевести дух, Надежда повернулась к ним, и слова приветствия невольно застряли у нее в горле.

Виталий Андреевич был явно не в лучшей форме – бледный до синевы, на лбу выступила испарина, губы дрожали. Он пытался опереться на перила, но рука не слушалась и бестолково шарила по воздуху. В глазах стояла пелена. Было такое чувство, что он сейчас потеряет сознание.

– Миленький! – Вера поддерживала его с другой стороны. – Ну, еще немножко, и придем! Совсем немного осталось! Только не падай тут… – в ее голосе слышались слезы.

– Да что ж это такое творится! – Надежда бросила тюк и подхватила инвалида с другой стороны. – Давайте вместе!

– Нет, все равно не дойдет, – вздохнула Вера. При виде Надежды она немного успокоилась. – Ему лекарство нужно обязательно принять, тогда легче станет. Надя, вы тут постойте, я сбегаю за этим лекарством, ладно?

Надежда согласилась. А что ей еще оставалось?

Вера бодро припустила вверх по лестнице. Как только она скрылась из глаз, Виталий Андреевич повернулся к Надежде. Теперь в его глазах не было прежнего отрешенного выражения, и пелены тоже не было. Он пошевелил губами, словно примериваясь, и заговорил тихим, чуть хриплым голосом:

– Один… два… три…

«Ну, снова-здорово, завел свою шарманку», – подумала Надежда Николаевна.

– Четыре… пять… шесть… четырнадцать девяносто два… – продолжал Виталий Андреевич.

– Опять двадцать пять! – сказала Надежда. – Ну что вам эти цифры?

– Четырнадцать девяносто два! – в голосе инвалида прозвучало что-то, напоминающее упрямство ребенка.

– Ну хорошо-хорошо… – Надежда погладила его по плечу. – Пускай будет четырнадцать девяносто два.

– Девять… десять… – успокоившись, снова забормотал Виталий Андреевич, – одиннадцать… двенадцать… четырнадцать девяносто два… тринадцать…

Наверху хлопнула дверь, послышались быстрые шаги – это Вера неслась с лекарством.

– Пятнадцать… – Виталий Андреевич наклонился к Надежде и говорил теперь едва слышно ей на ухо: – Семнадцать… восемнадцать… четырнадцать девяносто два…