Сергей Майдуков - Любовь вне закона

Кто не спрятался, я не виноват…

Однако обезглавленный бомж не оставил Неделю равнодушным. Понятное дело, что это был уже не человек, а доходяга, полное чмо. Коптил небо, пованивал, бухал, таскал объедки из мусорных баков. Но все же при этом никому вреда не причинял. Приличную публику обходил стороной, на рожон не лез, ходил, как тень, и сам держался в тени. Обидеть такого — проще простого. Если уж Каравану приспичило показательную казнь устраивать, то кончил бы кого-нибудь из врагов. Чтобы кровь за кровь, око за око и все такое. Так нет, Караван выбрал совершенно безобидное, забитое существо.

До последнего момента Неделя был уверен, что все это спектакль для устрашения прокурора. Он такие уже видел: сунут исполнителю за пазуху пузырь с кровью, а потом якобы зарежут на глазах у пленника; или самого пленника в могилу положат и начнут землей засыпать — обычно нескольких лопат хватало, чтобы человек слезно запросился обратно.

А вот у бомжа такой возможности не было. Его использовали, как бессловесную чурку. Закопали и отчекрыжили башку, как кочан капусты срезав. На прокурора Распопова, конечно, подействовало. Но только и на Неделю это произвело неизгладимое впечатление.

Направляясь к машине, он подумывал, не слинять ли ему из гостеприимного дома Каравана. Если тот собак и людей рубит без разбору, то в один прекрасный день и сам чего-нибудь недосчитаешься — башки или конечностей. Любая власть на человеческих костях строится. Где-то видел Неделя картинку, на которой целая гора черепов высится, а вокруг вороны летают. Все художник изобразил, как надо, а трон на вершине пририсовать забыл или побоялся. Скорее всего, все же второе, потому что за такую картину маслом его черепушку в ту же кучу пристроили бы, чтобы не возникал. Правители не любят, когда их в правдивом свете изображают.

Короче говоря, расхотелось Неделе Каравану служить. Заподозрил он, что поручат ему несколько мокрых дел, а потом самого в расход отправят. Получалось, что сунулся он из огня да в полымя. Зачем? Чтобы смерть свою на полгодика отсрочить? Но от такой жизни ни толку, ни радости. Уж лучше сразу, чтобы не мучиться в ожидании конца.

Естественно, этими мыслями Неделя ни с кем делиться не стал. Однако Караван, сука, измену сразу учуял.

— Неделя! — окликнул. — Карабас! Дело есть.

Они подошли, внимательные физиономии состроили. Карабас таким образом стал, чтобы плечом Неделю загораживать — пусть все видят, кто из двоих при делах, а кто на подхвате. Но Караван не к нему обратился. К Неделе.

— Держи, — сказал он, протягивая листок с адресом. — Возьмете еще двоих и туда. Их трое. Папа, мама и доченька Наташа. Так вот, родителей потеряете по дороге, а мочалку эту — ко мне.

— Может, предков прямо там положить? — предположил Карабас. — Чего их с собой таскать, светиться понапрасну?

Своим вопросом он напоминал, что из двоих он здесь главный, поэтому приказы следует отдавать все же ему.

Караван скользнул по нему безразличным прозрачным взглядом и пожал плечами:

— Не колышет. Мне без разницы, пацаны. Только Наташу не потеряйте по пути, а то самих наташами сделаю.

Это было неприкрытое оскорбление. Бросив его, Караван выжидающе взглянул на Неделю: стерпит ли? Пришлось сделать морду ящиком.

— Не потеряем, — поспешно ответил Карабас, чтобы опередить Неделю.

Выслуживался. Без вазелина на кол лез, самостоятельно булки раздвигая ладошками.

— Ну двигайте с богом, — кивнул Караван.

Как будто действительно считал, что Господь стал бы кому-то помогать в таких делах.

И вновь Неделя промолчал. Он в последнее время что-то шибко молчаливым стал. И это его угнетало. Получалось, что он все же помаленьку начинал-таки на цырлах перед старшим бегать. Хреново. Войдет в привычку — так и пробегаешь всю жизнь на задних лапках.

Обидно, даже если жизнь эта будет очень короткой.

Двоих бойцов, взятых на акцию, звали Томом и Джерри. Они были братьями — один постарше, другой помоложе. Братской любви между ними не наблюдалось. По малейшему поводу и даже без они были готовы вцепиться друг другу в глотки, и один раз такое уже произошло на глазах у Недели. Тогда эти двое что-то не поделили — то ли банку пива, то ли зажигалку. Никто ничего не успел понять, а братья уже катались по земле и гвоздили один другого немаленькими кулаками, норовя сломать нос или вышибить зубы. Тогда об инциденте донесли Каравану, и он вынес решение: если Том и Джерри еще раз вздумают выяснять отношения, то он устроит им настоящий гладиаторский бой со зрителями, оружием и смертельным исходом. Это подействовало. С тех пор братья старались не разговаривать и даже избегали смотреть друг на друга, чтобы не вспыхнула вечно тлеющая искра ненависти.

Чтобы не путать Тома с Джерри и наоборот, Неделя отметил про себя, что у Тома на подбородке есть белый шрам в виде скобки, а Джерри ходит без шрама, но зато со скособоченным носом. Как и Карабас, братья тяготели к темной одежде, коротким стрижкам и блестящей обуви. Плюс к этому золотые печатки, жгуты и все дела. Парни жили по-богатому. Во всяком случае, были в этом уверены.

— Твой ствол под сиденьем, — сообщил Карабас Неделе, когда, по прикидкам, до Алексеевки оставалось не больше десяти километров. — Караван велел, чтобы ты батю или мамашу пришил. На выбор.

— Что-то я такого не слышал, — буркнул Неделя.

— А ты много чего не слышал, брат, — вставил Том.

Неделя нахмурился. Настроение резко испортилось. Не из-за того, что Караван отдал приказ через плешивую голову Карабаса. Просто убивать никого не хотелось. Одно дело — расправиться с врагами, равными себе. Совсем другое — всадить пулю в беззащитного человека.

Неделя стал смотреть в окно. Солнце светило совсем по-летнему, только не припекало еще так сильно. Повсюду пробивалась зелень, а поля лежали черные, бескрайние, медленно прокручиваясь перед глазами. Понаблюдав немного за этим механическим вращением, Неделя отчеканил:

— У тебя брата Джерри зовут. Мне ты попутчик голимый.

Сзади стало тихо. Наверное, это был тот редкий случай, когда братья были заодно. Сейчас они ненавидели Неделю, и ему это было приятно. Потому что он действительно не хотел иметь таких братьев, как Том и Джерри.

— Борзеешь, Неделя? — протянул один из них сзади. — Ну борзей, борзей. Недолго осталось.

Браток хотел еще что-то добавить, но осекся, как будто его толкнули или ткнули локтем под ребра. Этого было достаточно, чтобы Неделю обожгло осознание смертельной опасности.

Недолго?

И в самом деле…

Неделе стало ясно, зачем его взяли на дело. Карабасу и братьям вовсе не нужна дополнительная боевая единица. Им нужен лох с пистолетом в руке. Этого лоха оставят мертвым на месте преступления, чтобы списать на него трупы родителей неизвестной Наташи. Якобы Неделя их застрелил, а один из них успел его огреть сковородой по башке или нож в спину всадить. Неважно. Менты потом придумают. Как надо жмуров разложат, позы им придадут соответствующие. А одним из жмуров будет он, Неделя. И пистолет под его сиденьем, скорее всего, не заряжен.