Сергей Майдуков - Любовь вне закона

Ослепив Карабаса и сбив ему дыхание, Неделя не остановился на достигнутом. Развернув противника к себе спиной, он насадил его нижней челюстью на острую штакетину забора. Вес обмякшего немаленького тела помог довершить остальное.

Карабас еще дергался на заборе и захлебывался кровью, когда Неделя забрал его пистолет и начал шарить по карманам в поисках денег. В первые секунды его ожидало разочарование, зато потом — неожиданная радость. Наличности при Карабасе было совсем немного, зато во внутреннем кармане хранилось два новеньких загранпаспорта с заботливо вложенными в них справками. Фотографии вклеены не были. Хотя один был выписан на женское имя, второй предназначался некоему Кравченко Сергею Александровичу, так что даже имя совпадало. О такой удаче можно было только мечтать. Или это было не слепое везение? Неужто кто-то свыше решил позаботиться о Неделе?

Разложив трофеи по собственным карманам, он приподнял Карабаса и уложил его на траву. Истекающий кровью, тот больше не представлял угрозы. Оставив его наедине с предсмертными видениями, Неделя перемахнул через забор и перебежал к дому, где прислонился к стене, прислушиваясь.

— Что так долго? — спросил выглянувший из-за угла Том.

— Карабас к соседям двинул, — ответил Неделя шепотом. — Засекли, суки. Подкинули работенку.

— Гонишь? — не поверил Том. — Го-онишь, — произнес он с возрастающей уверенностью.

Пришлось стрелять. Времени на поиски какого-то другого решения просто не оставалось. Том уже целился в Неделю и тоже жал на спусковой крючок.

Гах! Гах!

Два выстрела почти слились в один, как будто два гигантских бича схлестнулись. Неделя ощутил струю раскаленного воздуха, шевельнувшую волосы на его голове. Том тоже что-то почувствовал, потому что застыл, прислушиваясь к ощущением. Было видно, что он пытается выстрелить снова, но указательный палец никак не мог преодолеть сопротивление спускового механизма. На его груди расплывалось и ширилось красное пятно.

Из-за угла высунулся Джерри, увидел стоящего к нему спиной брата, перевел взгляд на Неделю и выстрелил.

Дело приняло не только неожиданный, но и нежелательный оборот. Перестрелка не могла остаться незамеченной местными жителями. Но хуже всего, что выстрелы могли встревожить Пампуриных и погнать их прямо навстречу пулям Джерри.

Одна из них попала не в Неделю, а в Тома, который, покачнувшись, шагнул вперед и упал вниз лицом, явно не испытав при этом ни боли, ни даже просто неприятных ощущений. Как только пространство освободилось, Джерри пальнул еще раз, но наугад, выставив только руку из-за угла. Пользуясь этим, Неделя хотел броситься вперед, но остался на месте, заподозрив подвох.

Это оказалось ошибкой.

Из-за дома вылетела зеленая граната и, шлепнувшись на утоптанную землю, покатилась к Неделе. По пути она покачивалась и подпрыгивала на камушках и щепках, приковывая к себе взгляд. Неделя понимал, что с каждой долей секунды к нему приближается смерть, но продолжал стоять как вкопанный. Он никогда в жизни не имел дела с гранатами, и ее появление застигло его врасплох. Словно во сне, действуя бездумно и механически, он вытянул руку, схватил большое металлическое яйцо и что было сил швырнул обратно.

Бросок вышел не слишком удачный. Не расставшийся с пистолетом Неделя был вынужден действовать левой рукой. Граната описала нелепую кривую дугу и упала совсем недалеко, в каких-нибудь десяти метрах. Только тогда Неделя додумался сделать то, что следовало сделать с самого начала. Сорвавшись с места, он кинулся за дом, где врезался в сухой малинник одновременно с горячим всплеском взрыва. Несколько осколков пронизали кусты, срезая побеги, но ни один из них не задел Неделю.

Ободранный и исцарапанный, как драчливый кот, он не полез обратно, где рисковал нарваться на Джерри, а двинулся вперед. Тот, несомненно, поспешил на место взрыва, чтобы добить жертву. Подтверждением этому стали выстрелы над головой. К этому времени малинник надежно прикрыл беглеца, так что Джерри был вынужден палить наугад, ориентируясь по качанию верхушек кустов.

Наткнувшись на старые грабли, забытые здесь когда-то давно, Неделя вооружился и принялся ворошить ими заросли на безопасном расстоянии от себя. Джерри тотчас открыл почти непрерывный огонь, посылая в кусты пулю за пулей. Выстрелы следовали один за другим в одинаковом ритме, пока не наступила тишина. Неделя решительно поднялся во весь рост и, держа трофейную «беретту» двумя вытянутыми руками, направил ее на Джерри, суетливо запихивавшего обойму в рукоятку своего пистолета.

Увидев перед собой высунувшегося по грудь врага, он выронил оружие и побежал. Третья по счету пуля настигла его, клюнув под левую лопатку. Всплеснув руками, как бы в отчаянии, Джерри упал.

Раздвигая колючие ветки, Неделя выбрался из малинника и остановился, глядя на трупы братьев.

— Интересно, кто из вас кот, а кто мышь? — пробормотал он, смутно припоминая древний американский мультик.

Том и Джерри не ответили. Но если бы и ответили, Неделя бы их не услышал. Похолодев, он вскинул взгляд на окно, за которым уловил какое-то движение. Если бы там находился стрелок, то прикончить стоящего внизу ему не составило бы ни малейшего труда.

Выстрела не последовало. Движение за треснувшим стеклом прекратилось. Задрав голову, Неделя смотрел в глаза самой прекрасной девушки, которую видел когда-либо в своей жизни.

Ее силуэт был открыт его взору до середины туловища. Стоя у окна в одном черном бюстгальтере, она прикрывала грудь скрещенными руками. Ее мокрые волосы торчали иглами, но на лицо не падали, потому что впереди были подрезаны очень коротко. Неизвестно почему, но такая челка вызвала у Недели ассоциации со средневековой иконой.

Он не подозревал, что влюбился — влюбился с первого взгляда, влюбился без памяти и без оглядки.

Прежняя жизнь кончилась.

Навсегда.

Подтверждением тому стало оконное стекло, окончательно лопнувшее и обрушившееся вниз, словно под воздействием упершихся в него с двух сторон взглядов.

С раннего утра Наташу изводила смутная, тягостная тревога. Дом, в котором они жили, перестал представляться ей надежным убежищем. Переходя из комнаты в комнату, девушка выглядывала то в одно окно, то в другое и, хотя не замечала ничего настораживающего или угрожающего, никак не могла успокоиться.

— Что с тобой? — спросила мать, устроившаяся в старом продавленном кресле с кружкой чая в руке. — Ты себе места не находишь.

Чай был крепкий. Покупая продукты, Пампурины забыли о кофе, и теперь Мария пыталась как-то компенсировать недостаток привычного кофеина.

— Сон плохой приснился, — сказала Наташа.