Наталия Антонова - Туфелька для призрака

Женщина настолько погрузилась в свои думы, что вздрогнула от голоса детектива. Подняла на нее глаза:

– Здравствуйте, вы Мирослава Волгина?

– Да, это я.

– Садитесь, пожалуйста. Закажите себе что-нибудь.

Мирослава заказала чай и булочку с корицей.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Лидия Васильевна?

– Называйте меня, пожалуйста, просто Лидия.

– Хорошо, Лидия.

– Вы простите меня, что я заставила вас вернуться. Но нам нужно побеседовать.

– Ваша мама думает иначе.

– Как и все мамы, – улыбнулась Павлова.

– Но все-таки она вам рассказала, что я была у нее?

– Да. – Лидия наклонила голову, потом снова подняла ее и спросила: – Это правда, что у Андрея неприятности?

– Мягко сказано. Он задержан по подозрению в нападении на свою невесту.

– Андрюша не мог, – тихо обронила женщина.

«Неужели она все еще любит его?» – подумала Мирослава, а вслух спросила:

– Почему вы думаете, что он не мог?

– Я не думаю, я знаю.

Не выдержав, Волгина спросила:

– Вы все еще любите его?

– Теперь уже нет, – мягко улыбнулась Лидия, – но когда-то очень сильно любила.

– И тем не менее, как утверждает его сестра, сбежали из-под венца.

– Бэллочка преувеличивает, – грустно улыбнулась женщина.

– Скорее всего.

– Мы встречались с Андреем полтора года, прежде чем подали заявление в загс. Я была безумно влюблена и безумно счастлива. Андрей казался мне верхом совершенства.

– И вы доверяли ему?

– Безоговорочно. И тут так случилось, что я была вынуждена уехать на время. Андрей остался один, – она грустно улыбнулась, – без присмотра. И как я узнала позднее, пустился во все тяжкие. Но вернувшись, я еще ни о чем не догадывалась и подготовка к свадьбе шла полным ходом. Я была беременна.

– Беременны?

– Да, а что вас так удивляет? – улыбнулась Лидия.

– Нет, ничего, продолжайте.

– Срок был совсем маленький, и я о радостном открытии еще даже Андрею не сообщила. И вдруг мне позвонила Нина Васина, сокурсница Бэллы, и сказала, что нам нужно поговорить. Мы были с ней знакомы лишь шапочно, поэтому я удивилась и спросила, о чем нам говорить. А она заверила меня, что тема найдется. Я тогда была молодой, неопытной и не решилась отказать ей, хотя идти на эту встречу мне очень не хотелось. И мы встретились. Как сейчас помню, в парке на скамейке. Было холодно, и начинало вьюжить. Я попросила Нину поскорее сказать, что она хочет от меня, чтобы не мерзнуть в такую погоду на улице и побыстрее разбежаться по домам. И тут она мне выложила все о своей родственнице, беременной от моего Андрея. Сказать, что я была раздавлена обрушившимся на меня сообщением, равносильно тому, что не сказать ничего. Я была в отчаянии. Даже не помню, как я дошла домой.

– И вы сразу поверили ей?

– Да, поверила. Но потом я все-таки позвонила Андрею и спросила, правда ли это. И по его молчанию поняла, что так все и есть. Видеть его я больше не хотела.

– И он не пытался встретиться с вами?

– Пытался, но мои родители ввели осадное положение, – улыбнулась Лидия грустно, – а потом меня отправили к тетке в другой город. Там я и познакомилась со своим нынешним мужем.

– Вот как?

– Лучше спросите где.

– Где? – покорно спросила Мирослава.

– В роддоме! – рассмеялась Лидия.

– Надеюсь, он там не рожал? – улыбнулась Мирослава.

– Нет, не рожал, он принимал у меня роды.

– Потрясающе!

– С тех пор я верю в судьбу, – тихо обронила Лидия. – Аркадий Андреевич, мой муж, за полтора года до нашей встречи потерял жену и жил с двухлетней дочкой. Я сама не знаю, как так получилось, но мы полюбили друг друга. Аркадий усыновил моего сына Марка, а я удочерила его дочку Оксаночку. Так у нас создалась полноценная семья – мама, папа, сыночек и дочка. И мы зажили счастливо.

– И вы решили вернуться домой?

– Не совсем так. Аркадию предложили работу здесь в крупном роддоме, мы посоветовались друг с другом, с его родителями, с моими и приняли решение, что мужу не стоит отказываться от перспективного места работы.

– И что, с работой действительно все сложилось хорошо?

– Более чем, – улыбнулась Лидия, – Аркадий теперь главный врач этого роддома, но он по-прежнему принимает роды, чаще всего особо сложные.

– А ваши дети…

– Да так получилось, что Оксаночка все знает. А Марк – нет. Хотя мама с самого начала предупреждала, что и от сына не надо скрывать правду. Она нам твердила, что всегда могут найтись так называемые добрые люди.

– Да, – согласилась Мирослава, – к сожалению, это правда.

– А мы скрыли. Вернее, на этом настояла я. И теперь раскаиваюсь.

– Вы можете попытаться поговорить с ним сейчас, – тихо сказала Мирослава.

– Я боюсь, – призналась Лидия.

Какое-то время они помолчали. Потом Павлова сказала:

– Сейчас дети стали взрослыми. Оксана вот летом планирует выйти замуж.

– Вы рады?

– Да, нам с Аркадием нравится ее молодой человек. – Лидия покрутила в руках чашку и произнесла: – Но вы ведь понимаете, почему я захотела встретиться с вами?

– Догадываюсь.

– Наверное, это глупо, но я испугалась, – призналась Лидия.

– Чего?

– Что вы можете подумать, что это я захотела отомстить Андрею.

– Нет, я так не думала, – слегка слукавила Мирослава.

– Думали, думали, – погрозила ей пальцем Лидия.

Мирослава улыбнулась.

– Но теперь вы ведь так уже не думаете? – спросила Павлова простодушно.

– Нет, не думаю.

Волгина не стала объяснять женщине, что если она и стала бы подозревать кого-то, то ее дочь. Однако Лидия родила сына. А дочь была приемной и не могла таить зла на Лукина.

Больше всего ей хотелось теперь узнать, кто та Золушка, потерявшая туфельку. Кстати, Лукина что-то не торопится доставить ее в агентство. Надо бы ее поторопить.

С Лидией они простились сердечно, как две старинные приятельницы, предварительно обменявшись телефонами. Когда Мирослава приехала домой, уже начало смеркаться.

Шура, сидевший на кухне, встретил ее ворчанием:

– Явилась, не запылилась. – И тут же обратился к Морису. – А ты говорил, что она уехала ненадолго.

– Так получилось, – ответила она вместо Миндаугаса.

– А я из-за тебя сижу голодный! – стал выговаривать ей Наполеонов.

– Ты что, не кормил его? – спросила Мирослава Мориса.

– Он съел три толстенных бутерброда, – отмахнулся Миндаугас.

– Эй, вы! – возмутился Шура. – Не о коте говорите!

– Зря ты ему скармливаешь столько бутербродов, – сказала Морису Мирослава, не обращая внимания на негодование друга детства, – во-первых, он растолстеет, а во-вторых, испортит себе желудок.

– Ничего я себе не испорчу! – снова вклинился Шура. – Ни фигуру, ни живот. И хватит уже переговариваться! Давайте ужинать!

Морис стал накрывать на стол, а Шура всячески норовил ему помочь. Но на деле скорее мешал. И Миндаугас положил перед ним буханку хлеба и вручил нож: