Ольга Баскова - Проклятая сабля крымского хана

— Эй, ведьма! — заорал Василий и захохотал. — Куда собралась, чертова дочь?

Старуха вскинула гордую голову, и ее глаза — синие бездонные озерца — молодо блеснули.

— А ты, никак, свататься ко мне? — спросила она и усмехнулась задорно, молодо.

Василий засмеялся в ответ:

— Да зачем мне такая старая баба-яга? Я себе помоложе найду.

Колдунья неожиданно посерьезнела, седые лохматые брови сошлись на переносице.

— А никого ты не найдешь, — уверенно заявила она. — Если супротив судьбы попрешь — может быть. — Женщина заморгала, словно стараясь разглядеть что-то в прозрачной дымке. — Нет, Василий, сложишь ты буйну голову в степи и не оставишь ни молоду жену, ни малых детушек.

Угрожающие нотки в ее голове заставили Григория поверить колдунье и побледнеть. Он боялся спросить ее о своей судьбе, но женщина неожиданно прочитала его мысли.

— Ты, Гриша, чужое взял, — продолжала она. — Надеешься, что оно тебе счастье принесет. Не надейся. Оно украдет твое счастье, а принесет горе. Если не вернешь чужое, свое потеряешь. Все потеряешь. Ступай на то место, где чужое нашел, и предай его земле. Тогда жизнь твоя мирно потечет, будто реченька.

Тюжев опустил голову. Он понял, о чем говорила старуха.

— То, чужое, проклято, — вещала женщина. — Заговорено на преданность своему хозяину. Всяк, кто его заберет, страдать будет, и вокруг его люди будут страдать. Верни его, Григорий, пока не поздно.

Холодная рука Тюжева нащупала саблю под бархатным кафтаном. Василий, щуря черные глаза, глядел на него с удивлением.

— О чем она говорит? — поинтересовался купец. — Какое такое чужое ты взял?

Тюжев ничего не ответил. Старуха еще немного постояла с ними в молчании и, бросив: «Вижу, накликаешь беду», продолжила путь в город. Мужчины не окликали ее.

— О чем она? — снова поинтересовался Василий. — Ты сроду чужого не брал.

— Брешет старуха, — отозвался Григорий и добавил неожиданно зло: — Ну что стоишь? Поехали!

Купец послушно хлестнул лошадку, и та побежала трусцой, торопясь к городским воротам. Распрощавшись с Василием у стен кремля, Григорий пошел домой. Слова старухи о чужом не давали покоя. Он знал: старая ведьма редко ошибалась, если ошибалась вообще. Бабы, постоянно бегавшие к ней, говорили: все ее пророчества неизменно сбывались, поражая своей точностью. Если она права, что же делать с саблей? Можно было передать ее царю, однако что-то в глубине души мешало это сделать, какой-то противный внутренний голос убеждал его оставить оружие себе — и убедил. «Что может случиться? — рассуждал Григорий. — Ежели суждено погибнуть в сражении, нешто сабля будет виновата? Я и без нее могу сложить буйну голову. Нет, не понесу саблю на то проклятое место. Таперича моя она, я ее хозяин».

Успокоив себя таким образом, Тюжев вошел во двор. Марфа, ожидавшая на пороге, бросилась к мужу:

— Беда у нас, соколик мой! Час назад лихоманка напала на наших деточек! В бреду все лежат, тебя зовут. И за что же наказание такое? — Она взяла его за руку. — Милый, посиди с ними, а я к колдунье сбегаю. Много есть у нее снадобий от лихоманки.

— Видел я ее по дороге, — Григорий с содроганием вспомнил слова женщины, — наверное, на рынке она.

Марфа поправила платок.

— Мигом обернусь. Иди, иди, соколик мой. Палашка с ними.

Она метнулась к воротам, а Тюжев, почувствовав тяжесть в ногах, зашел в дом. Гробовая тишина обволокла его, давила на плечи, сжимала голову, словно обручем. Он прошел в комнату, где лежали его дети. Служанка Палашка, молодая рябая рыжая девка, держа в руках мокрую тряпку, вытирала пот с бледных лиц детей. Они тяжело дышали, глаза их были закрыты, щеки горели нездоровым румянцем.

— Совсем плохи, — сказала девушка, увидев Григория. — Добро, если хозяйка успеет…

Тюжев сжал кулаки и гневно крикнул:

— О чем говоришь? Ступай отсюда, пока я не приказал тебя выпороть.

Палашка покорно вышла из комнаты. Григорий встал на колени у колыбели малютки, испуганно глядя на ребенка. Младенец задыхался, хрипы вырывались из маленькой груди. Тюжев вспомнил недавний молебен в храме и тихо прошептал:

— Иисусе Христе, помоги моим деточкам! Пресвятая Богородица, не оставь нас!

Что-то звякнуло, ударившись о пол, и Тюжев, вздрогнув, понял, что сабля вырвалась из плена, упала к его ногам, словно напоминая о себе и о бесовской силе, которая в ней таилась. Бесстрашный воин посмотрел на нее, как на ядовитую змею, боясь прикоснуться к усыпанной драгоценными каменьями рукоятке.

«Ежели снадобья колдуньи не помогут, снесу ее в чисто поле», — подумал он, с нетерпением ожидая Марфу.

В отличие от Жанны, спавшей как сурок, наслаждаясь свежими, пахнувшими цветами простынями, Андрей, немного подремав, вынырнул из-под одеяла, накинул джинсы и футболку и выглянул в коридор, предусмотрительно захватив пачку сигарет. Если охрана (а он не сомневался, что дом напичкан соглядатаями и камерами), преградит ему путь, он скажет, что чертовски захотелось покурить. Попить воды или сходить в туалет — это все не пройдет. В его комнате была маленькая душевая и клозет. Осторожно, стараясь ступать бесшумно, как кошка, Ломакин спустился по лестнице на первый этаж. Странно, но его никто не окликнул. Черных глазков камер Андрей тоже не увидел, и это показалось ему необычным. Если Ройтман не ошибся и подпольный музей именно здесь, камер должно быть великое множество. На его удивление входная дверь тоже оказалась незапертой. Андрей вышел в просторный двор, нервно закурил, стараясь осмотреть все и не упустить ни одной мелочи. Забор не такой высокий, без колючей проволоки, он перелезет спокойно, а вот Жанна… Впрочем, и она перелезет, ничего сложного нет. На ногу она уже не жаловалась, наверное, все прошло от испуга. Только вот где этот чертов замок, открывавший потайную дверцу в музей? Кинув сигарету в урну, он прошелся вокруг дома, потом вернулся внутрь и принялся осматривать гостиную. Ему в голову пришла простая, но логичная мысль: судя по рассказам Ройтмана, Завьялов мечтал стать таким же богатым, как Демидов, интересовался им и старался во всем подражать. Кажется, в тульском доме Акинфия был шкаф с книгами, скрывавший потайную дверцу. Его взгляд упал на подходящий шкаф, где в идеальном порядке были расставлены собрания сочинений классиков. Ломакин заглянул за него и увидел какой-то механизм. Точно, дверца в стене, как в доме Папы Карло, скрывает вход в подземелье. Утром нужно сказать Жанне, чтобы отвлекла хозяина и его охранников под любым предлогом, а он в это время постарается проникнуть вглубь. Удовлетворенный поисками, Андрей вернулся в свою комнату и снова задремал, не подозревая, что за каждым его действием пристально наблюдали.