Марина Крамер - Три тысячи километров над уровнем неба

– Мы вполне можем не пить кофе, а погулять здесь, – предложила я.

– Тогда угощу вас глинтвейном, а то прохладно. – Олег шагнул к палатке, где высокая брюнетка в скоморошьей шапке наливала умопомрачительно пахнущий клубникой и яблоками глинтвейн в большие картонные стаканы, и вынул деньги.

– А себе? – удивилась я, принимая от Олега свою порцию.

– А я не пью спиртного.

– О, я забыла, что вы спортсмен. А кстати, какой вид? – поинтересовалась я, делая глоток и чувствуя, как мне сразу становится тепло.

– Айкидо Айкикай, ен-дан, или четвертый дан.

– И что это значит?

– Это значит, что я свободно владею техникой и при сдаче экзамена писал эссе, – улыбнулся Олег. – Самый высший дан – десятый, но его практически никому не присуждали.

– А сюда вы зачем?

– Соревнования. Трое из моих учеников сдают на второй кю, или ни-кю, а четверо – на третий, или сан-кю. Непонятно? – снова улыбнулся он, глядя на мое недоуменное лицо, и я потрясла головой:

– Вообще непонятно.

– Хорошо, объясню, только пойдем по улице, в толпе трудно разговаривать.

– Да, давайте выбираться.

Мы свернули на Прикоп и пошли в сторону Вацлавской площади. У меня в сумке вибрировал мобильный, но я не хотела брать трубку – у папы вряд ли что-то срочное, а больше звонить некому. Олег рассказывал о системе классов, принятых в айкидо, о схеме проведения экзамена, о техниках, используемых в этом виде спорта. Он говорил так увлеченно, что я практически видела перед собой картинки поединков и предтурнирную подготовку.

– Я вас совсем заболтал, – вдруг остановился он и показал на сумку, – а у вас там телефон надрывается. Может, ответите? Я отойду, чтобы не смущать.

Я вынула трубку – это оказался папа.

– Да, папусик, что-то случилось?

– Наташка, ты далеко от дома? – взволнованным голосом спросил папа, и я занервничала:

– Нет, я на Прикопе, а что?

– Если можешь, срочно вернись домой.

– Что случилось?

– Домой вернись, это не телефонный разговор.

У меня затряслись коленки – что могло произойти за тот час, что меня нет? Папе плохо? Но он бы не мне звонил, а другу Брониславу, он терапевт. Я растерянно посмотрела на Олега, стоявшего метрах в пяти, и шагнула к нему:

– Олег, вы извините меня, но прогулка закончилась. Позвонил папа, мне срочно надо домой. Вы, если хотите, оставайтесь, остановка там же, где мы выходили…

– Нет, я провожу вас. Догуляем в другой день.

Мы поспешили к трамвайной остановке, и весь обратный путь до Таборитской я терялась в догадках, что же могло случиться у папы. Попрощавшись с Олегом, я бегом понеслась в подворотню, кое-как открыла входную дверь и, не дожидаясь лифта, побежала на третий этаж, перемахивая через ступеньки. Запыхавшаяся, в расстегнутой куртке, с шарфом в руке, я вломилась в квартиру и истошно заорала:

– Папа, ты где?!

– Я в кабинете. Ты что так кричишь? – но в его голосе я услышала тревожные нотки и растерянность.

Сбросив ботинки, я, на ходу стягивая куртку, пошла в кабинет. Папа сидел в кресле, перед ним лежал телефон, рядом – пепельница и сигарета. Папа бросил курить восемь лет назад, это что же должно было случиться, чтобы он вновь схватился за сигарету?!

– Папа, что?!

Он поднял на меня глаза и тихо спросил:

– Ты во что меня втравила, Наташка?

Я не могла взять в толк, о чем он говорит:

– Ты нормально объясни?!

Он подтолкнул ко мне телефон и нажал пальцем на дисплей. Открылось сообщение из банка, в котором я увидела зачисленную на счет сумму с шестью нулями. В евро.

– Не поняла… откуда у тебя такие деньжищи?

– Это не у меня. Это, как ты понимаешь, твоему Антону перевели. Скажи, откуда у бухгалтера такие средства в валюте?

Я опустилась прямо на пол и сжала руками голову. Эта сумма объясняла и нервозность Антона, и его странно большой для командировки багаж… Ничего он не забывал дома, никаких кредиток. Он сбежал, рассчитывая прикарманить деньги, которые какая-то фирма заплатила его фирме за оборудование, только и всего. И тут ему так удачно подвернулась я – не нужно даже открывать счет на какого-то левого человека, можно попросить моего папу… Ах ты, урод… да к отцу же первому наведаются – докажи потом, что ты этих денег не видел… И я развесила уши, дура. Как же теперь быть?

– Он тебе не звонил? – охрипшим от волнения голосом спросила я, и папа отрицательно покачал головой:

– Наверное, завтра позвонит.

– Что мы можем сделать до завтра?

– Сейчас ничего – разве что заблокировать карточку как потерянную. Пока перевыпустят…

– А что это даст?

– Я смогу снять деньги только по паспорту в отделении банка.

– И тебя тут же сдадут в полицию, да? Такую сумму тебе никто сразу не выдаст наличными-то.

– Будем думать… – беспомощно отозвался папа, и я почувствовала укол вины – ну, зачем я пожалела Антона, неужели не могла догадаться?

– У тебя есть какие-то знакомые юристы?

– Есть адвокат, у него офис в том же доме, что и мой. Думаешь, уже надо?

– Пап, я не знаю… я врач, а не следователь. Но нужно как-то себя обезопасить. Я догадываюсь, откуда деньги… Никогда бы не подумала, что Антон – вор.

– Ладно, – произнес папа более решительно, – давай-ка пойдем спать, утром будет лучше думаться, сейчас все равно ничего не сделаешь, ночь на дворе.

Мы разошлись по комнатам, но какой там сон, когда такое происходит… Вот тебе и удовольствие от поездки в любимый город, вот тебе и тихие посиделки в Клементинуме за старинными книгами, вот и прогулки по Карлову мосту и Летенским садам… И все Филька, паразит! Не утащи он мобильник – и все могло пойти иначе, Антон бы просто не заметил меня, не подошел с просьбой, я бы ничего не знала…

Всю ночь я пролежала без сна, ломая голову, как бы избежать проблем. Папа, похоже, тоже не очень выспался, потому что утром в кухне слышался грохот падающей посуды, звон разбитой чашки и негромкая ругань, чего папа себе не позволял в принципе.

– Так, Наташка, – решительно заявил он мне, когда я появилась на пороге, – ты сегодня идешь гулять. Гуляешь и ни о чем не думаешь. Я постараюсь все решить, карту заблокировал, буду ждать звонка от твоего прохвоста.

– Пап, как я могу гулять, когда тут такое… – начала я, но он перебил:

– Не желаю слушать! У тебя всего неделя отпуска, вот и отдохни. От того, что ты будешь психовать, сидя дома, ситуация не поменяется. Позвони своему вчерашнему кавалеру, своди его куда-нибудь – ну, найдете чем заняться. Сделай, как я говорю.

У меня не осталось выбора, но звонить Олегу было как-то неудобно, и я решила погулять в одиночестве.

Однако Олег позвонил мне сам, застав прямо у входа в музей Альфонса Мухи, где я собиралась купить пару постеров для своего кабинета – очень люблю его графику.