Евгения Михайлова - Имитация страсти [litres]

К выходу мы прошли через огромный угрюмый холл. По нему ползали с тряпками две девочки лет двенадцати и пятнадцати. Тоже в длинных юбках и платках.

Я, наверное, слишком внимательно на них посмотрела, потому что Игнат счел необходимым объяснить:

– Дочери. Прислугу мы не заводим.

Из пояснения я сделала вывод, что он меня признал в качестве сотрудника. Решил прояснить, что не использует детский наемный труд. А своих может с кашей есть. Так это и Дума в России разрешила.

На крыльце он вручил мне заклеенный конверт.

– Тут расписка в получении. Александру – наилучшие пожелания.

Мало я увидела в тот раз, но не было сомнений в том, что это мрачное царство лицемерия заполнено большими тайнами и маленькими секретами.

Сумки у меня будут тоже разовыми, как и код доступа.

Возвращалась я в Москву налегке, а ощущение было таким, как будто сбросила не сумку с деньгами, а платформу с кирпичами. На этот раз как-то уцелела. С Александром была договоренность, что по телефону ему не звоню. Приеду в пекарню.

Я была в ней впервые.

Слава богу, у Александра нормальный кабинет, в нем человеческая техника. И никакой садистской мебели, похожей на предметы для пыток.

Я упала в мягкое кожаное кресло. Он положил мне на колени одну за другой двадцать зеленых бумажек по сто долларов.

– Начинай делать сбережения. По поводу расходов обращайся сразу ко мне. Ты сегодня стала моим маленьким финансовым партнером. Учитывая секретность, незаменимым, – объяснил, как отец родной. – Не хочешь выпить, посмотреть наш ассортимент? Есть горячий хлеб, только что испекли.

Я выпила виски, съела большой ломоть горячего хлеба. Ощутила лихую легкость. И даже свободу в совсем несвободных обстоятельствах. Но в тот миг как будто растаяли все опасности. И я могу бежать отсюда с концами. А могу продолжать стричь этих стремных ворюг, пока не придумаю возможность создать какой-то благополучный и защищенный мир.

Какая глупость. Я сидела на кочке посреди ядовитого болота, которое не затянет на дно только в одном случае. Если его залить бензином и спалить. Но без передышки на глупость мне просто не дожить до завтра.

На обратном пути мы проходили по отделу сопутствующих товаров.

Я взглянула и ахнула:

– Александр, что это?! Розги, плети, какие-то ремни, явно предметы истязаний. Ты связался с безумной скотиной, но сам-то соображаешь немного? Тебя посадят не за мошенничество, а за распространение предметов насилия. А эти плакаты! Вход запрещен нерусским, геям… Ты в своем уме? Это же гнусная дискриминация. Статья!

– Не обращай внимания, Ксю, – он нежно обнял меня за плечи. – Это все бутафория, отвлечение внимания от серьезных вещей. Нет, здесь меня за дискриминацию точно не посадят. Это не Америка. А журналисты поболтают о нашем диком, несовременном и, стало быть, безопасном для продвинутых конкурентов бизнесе. Примерно так. Понимаешь?

– Такая тупая мужицкая хитрость? И ты считаешь, это сработает? Да от этого всего несет протухшим товаром, немытыми людьми и гнилыми мозгами. Это реклама?

– Нет. Пока просто защита. Насекомых отпугивают жидкостью с плохим запахом. Мед – это для другого. Это потом, не сейчас и не здесь. Как-то не подумал, что ты выдашь такую реакцию. Но я ее услышал, и она мне интересна. Обещаю подумать. Плакаты уберу наверняка. А у меня к тебе будет совсем другое предложение. Выход в свет. Один пробный элитный прием. Василису нам надо привести в порядок. Ты будешь вроде сама по себе. Встретимся на месте, и я представлю тебя одному очень нужному человеку. Вся организация и твое платье – моя забота.

На прощание Александр коснулся губами моей щеки и шепнул:

– Ты должна быть на приеме еще красивее и соблазнительнее, чем всегда. Дело именно в этом – обаять, поразить умом и образованностью. Там такие женщины бывают редко при всем обилии. И больше ничего, заметь. А цена – как за задание. И еще: мне так понравилась твоя забота обо мне. Хотя уверен на тысячу процентов: если спросить тебя об этом прямо, ты скажешь: «Пошел на хрен, козел и бандит».

– Примерно так, – ответила я.

До приема оставалась неделя. Я составила план по реабилитации, восстановлению и приведению Василисы в человеческий облик. Поискала частные предложения косметологов, парикмахеров и визажистов. Потом изучила перечень их услуг и решила, что я со всем лучше справлюсь сама. Во всяком случае, это будет спокойнее и проще – без позора перед незнакомыми людьми и опасений, что они понесут свои впечатления куда не надо. Составила список лучшей косметики, духов, краски для волос и дала Александру вместе с ценами. На словах добавила:

– И еще, может быть, главное. С Василисой этот вопрос не смогла решить. Пусть Феруза ночует в доме. Сейчас дети практически одни. Случись что… Даже попить им некому принести. Василиса не будет против, она этого и не заметит. Но платить нужно иначе. Сейчас девушка получает в четыре раза меньше, чем это стоит. Если ты согласен со списком, ночевками и прибавкой Ферузе, переведи сумму мне на карту. У Ферузы карты нет, она понимает только наличные.

– Конечно. Ты куда-то Василису повезешь?

– Нет, ты же видишь, в списке нет салонов. И в дом решила никого не звать. Будем справляться сами.

– Молодец. Это хорошее решение. Посмотри ее гардероб, нет, лучше назови мне ее теперешний размер и скажи, что, на твой взгляд, ей сейчас подойдет. Задача – не бросаться в глаза якобы от слишком большого вкуса и изысканного воспитания.

Фу-у-у-у, в какую мороку я вписалась.

Пришлось в институте отпроситься на всю неделю. Зато дети были счастливы: я торчала в квартире Груздевых с рассвета до ночи. На моем планшете было не меньше тысячи инструкций по очищению организма, выведению из него всякой дряни, восстановлению цвета живой кожи. Столько же всяких диет для активности, покоя, не затуманенных препаратами и алкоголем реакций.

Василиса брыкалась и хамила, как и положено массовке секс-тренингов, когда из нее насильно пытаются вывести самое главное и дорогое – улицу и помойку. Но я как садист-вивисектор каждый день отмечала крошечный позитивный результат. Осмысленнее взгляд, ярче глаза, внятнее дикция, точнее жесты. А потом одутловатость лица стала понемногу спадать, самые уродливые складки на теле разглаживались. Мне удалось даже затащить ее на тренажер, который я дописала к списку, выданному Александру.

Чтобы малышам не было скучно ждать меня, я их сделала публикой. Сказала, что мы с их мамой так играем и веселимся. И они падали от хохота с дивана. К счастью, это дети, которых не пугают ни мат, ни жуткие угрозы: «Отстань от меня, Ксю, сука ты драная. У меня уже лопнуло терпение, сейчас выкину тебя из окна на фиг».