Надежда Черкасова - Да не судимы будете

Она была поражена, что кто-то выкупил одну из версий картины за сто двадцать миллионов долларов! Несомненно, страх хорошо продается. И этот любитель искусства, наверное, очень уверенный в себе человек, раз не поверил, что картина, как о ней говорят, проклята и приносит несчастья. А может, наоборот, потому и приобрел. Это все равно что купить старинный замок с настоящим привидением.

Алла невольно глянула на мраморную стену и ахнула: теперь с плиток на нее таращились злобные и полные ненависти глаза монстров с раскрытыми уродливыми пастями, имитирующими безумный смех. Она вдруг ясно почувствовала охвативший ее панический ужас, так как сама начала превращаться в одного из сверлящих взглядами чудовищ, чтобы навсегда быть замурованной в мрамор.

Расплескивая воду, Алла выскочила из ванны, поскользнулась и, падая, больно ударилась об угол раковины головой. Прижимая ладонью рассеченный до крови лоб, держась за край ванны, поднялась с мокрого пола и, прихватив махровый халат и полотенце, поплелась в спальню.

Присела на пуфик, прижала к ране полотенце, не решаясь глянуть на себя в зеркало, и расплакалась, что бывало крайне редко. Что с ней происходит в последнее время? Куда подевались ее хваленое здравомыслие и хладнокровие удава?.. И где она теперь будет мыться?

Хорошо, что в загородном доме в ванной комнате плитка однотонная глянцевая, где при всем желании можно разглядеть лишь себя, любимую. Хотя и там Алла навсегда утратила чувство защищенности.

Нет, нужно как можно скорее завершать неотложные дела и сматывать удочки. Половила рыбку в мутной водице, и будет. Жадность еще никого до добра не доводила. Иначе чуть зазеваешься, и сама окажешься на крючке.

Звонок Никоновой не застал Веру врасплох. Она как раз добралась мыслями до предполагаемого — нет, все же очевидного — убийцы, которым являлась Никонова, сумевшая немало людей сделать несчастными.

«Что ж, — подумала Вера, — на ловца и зверь бежит». И приняла очередное предложение. Уборку необходимо завершить до вечера. Забрав у Никоновой ключи от дома, Вера не стала напрасно терять время и снова вызвала знакомую уже команду уборщиков, посетовав на то, что «эти бомжи совсем распоясались и не ведают, что творят». Те только сочувственно покивали, не проронив ни слова, и Вера поняла, что и на этот раз они будут немы как рыбы, ведь оплата за работу более чем щедрая.

Проводив уборщиков, которых она якобы вызывала в дом Анны Павловны, своей хозяйки, Вера дождалась приезда Никоновой. Она понимала, что та не просто так заявилась на ночь глядя в загородный дом. Наверняка снова что-то затевает. Вот неугомонная тетка!

Так как Анна Павловна еще не перебралась на дачу, дом снова оказался в полном распоряжении Веры. Потушив свет и привычно устроившись в кресле у окна на втором этаже, она приготовилась ждать час, два, да хоть всю ночь напролет, лишь бы не пропустить главного.

А что ей дали прежние наблюдения? Да, она знала наверняка, что убийцей Беркова могла быть только Никонова. И что? Пока толку от этой информации никакого.

Интересно, чем сейчас занимается Дмитрий? Вера поосторожничала рассказывать ему о предложении Никоновой, так как пока не видела, как это можно использовать. Да и стоит ли поднимать тревогу, пока ничего существенного не произошло? Телефон под рукой, в любой момент можно до него дозвониться. Нет, все же лучше заранее побеспокоиться о наличии помощника. И Вера набрала номер.

— Хорошо, что позвонили. Я был в больнице, но к Анастасии Львовне пока не пускают. А сегодня вечером встречаюсь с одним юристом, у которого здесь все схвачено. Хочу его в ресторан сводить. Он обещает за один день собрать необходимые для нотариуса документы. Без машины никак не обойтись. Иначе все наши планы рухнут. А чем занимаетесь вы?

— Смотрю из окна на дом Никоновой. Она уже здесь, но пока никуда не выходила. А вы сможете подъехать?

— Как вы это себе представляете? Я же должен буду назвать себя охранникам на пропускном пункте. А пока, как я понимаю, это тайна, что у Беркова отыскался брат. Меня на территорию вряд ли пустят без особого разрешения. Дом-то опечатан. И у меня нет на него прав. Так что сегодня вам придется обходиться без моей помощи. Мне очень жаль.

— А завтра у вас будет машина?

— Думаю, только послезавтра. Рассчитывать на меня вне города пока не стоит.

— Хорошо, но я все же позвоню, если что.

Какой законник! Без бумажки и шагу боится ступить.

Нет, не наш он уже человек. Совсем чужаком стал. И не понимает того, что дорога ложка к обеду. Может, когда он получит все разрешения, в его помощи и надобность отпадет. А был бы он нашим мужиком, обязательно что-нибудь придумал.

Вера оглядела улицу в обе стороны, насколько хватало обзора, и не заметила ни души. Здесь даже котенка не встретишь праздношатающегося, не то что бездомную собаку. Потому как главное в дачном поселении — тишина, спокойствие и обязательная видимость благопристойности.

Особенно перед соседями, чтобы у тех не появилось желания посплетничать. А что творится в самих домах, никого не должно волновать, потому что и своих скелетов в шкафах хватает. Еле успевают, наверное, двери прикрывать, чтобы те не повываливались.

Уже совсем стемнело, и в доме Никоновой погас свет. А может, она и не собирается никуда выходить? Да и куда ей идти-то?.. Ну разве что в дом к Беркову. Однажды она там уже похулиганила. Неужели в отместку за то, что тот надругался над ее жилищем? Теперь-то что ей там делать?

И тут Веру осенило: Никонова знает о компрометирующих документах или догадывается! А может, думает, чем поживиться, пока наследнички не нагрянули? Эта своего никогда не упустит.

Вера уже начала терять надежду на правильность нечаянной догадки, как увидела Никонову, вышедшую из калитки и мгновенно слившуюся с тенью забора. Она с трудом наблюдала за крадущимся в ночи силуэтом, который и заметить-то невозможно, если глянуть мельком. До боли в глазах следила за передвижениями Никоновой и убедилась, что та и в самом деле направляется к дому Беркова.

Посмотрела на часы: ровно полночь. Теперь нужно ждать, пока та двинется обратно. Вряд ли Никонова там что найдет, ведь самое ценное, хранимое Берковым как зеница ока, теперь находится у Веры и спрятано в ее спортивной сумке.

Вот только надежно ли, не следует ли перепрятать, а то и вовсе забрать с собой? И Вера принялась рыться в сумке.

Замирая от страха, Алла кралась вдоль забора, озираясь и прислушиваясь. Кругом стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь мелодичным стрекотанием сверчков, кажущимся ей оглушающим, и легким порханием ночных бабочек, которые в мифах считаются не то олицетворением душ, не то вестниками смерти… Зачем же себя пугать-то этими глупостями, ведь и так страшно! А раз страшно, сидела бы дома и не высовывалась.