Евгения Горская - Незримые нити

— Это его жена, — тяжело вздохнула Антонина.

— Вы ее знаете?

Антонина не ответила, протопала в Наташину прихожую, достала из кармана пальто ключи, которые Семен убедительно просил не потерять, и отперла дверь квартиры Виктора. Наташа нерешительно топталась у двери, и Антонина поторопила:

— Проходи, что ты там застряла!

В квартире Виктора она провела добрых два часа и сейчас нужные фотографии нашла быстро. Смущенный Виктор в темном сером костюме и недавняя посетительница в белом платье с фатой на голове казались счастливой парой.

— Я не знала, что он женат, — удивилась Наташа, разглядывая фото.

— Он разведен, — пробурчала Антонина и дернула рукой, показывая на тумбочки под книжными шкафами. — Там свидетельство о разводе.

Больше в квартире убитого делать было нечего. Антонина захлопнула ноутбук и попросила Наташу:

— Позвони мне, если узнаешь что-нибудь новенькое.

— Обязательно, — отчего-то охотно пообещала Наташа. — И вы мне тоже.

Антонина подошла к книжным полкам, взяла две первые попавшиеся книги. Нужно положить их в подъезде на батарею, кто-нибудь из соседей возьмет. Со своими ненужными книгами она поступала так же.

В клинике Семена уже не было, ей пришлось ловить его почти у МКАД, и она истратила на такси кучу денег. Да еще и ничего нового не узнала при этом, Семен торопился и разговаривать с ней не стал.

Антонина Александровна Наташе понравилась, от встречи с веселой бесцеремонной Антониной даже подпорченное общением с Елизаветой настроение заметно улучшилось. Наташа выпила чаю, съела два бутерброда с колбасой и поставила на мольберт холст. Писать пейзаж для Елизаветы она не стала, Елизавета подождет, а принялась небрежно выводить лепестки будущего букета.

Поздний звонок в дверь удивил. Наташа, не посмотрев в глазок, распахнула дверь и уставилась на Семена.

— Привет. — Сегодня Семен казался другим, уставшим и каким-то помятым.

— Здрассте, — кивнула Наташа.

Он подвинул ее рукой и вошел в квартиру. Похоже, сегодня ее квартира ей не принадлежит, сюда заходят, кто захочет.

Семен подвинул малазийскую плетеную табуретку, которую Наташа использовала вместо пуфика, уселся на нее и поднял на Наташу усталые глаза.

— У меня сегодня умерла больная.

— Вы врач?

— Да.

Наташа покивала — выразила сочувствие.

— Угробили тетку, сволочи! — Глаза у него были и злые, и добрые. — Родные сначала вызвали «Скорую»… У больной инфаркт был, а «Скорая» инфаркта по кардиограмме не определила, представляешь? Кретины! Потом меня вызвали. Я увидел инфаркт, снова вызвали «Скорую», на этот раз я заставил увезти в больницу. Но время было упущено…

Как еще выразить сочувствие, Наташа не знала и просто молчала.

Семен наклонился, снял ботинки, в носках наступил на пол.

— Не разувайтесь, — сказала Наташа. — У меня не разуваются.

— Я этого не люблю, — объяснил он, вешая куртку на вешалку. Вообще-то, Наташа считала, что это ей решать, в какой обуви следует ходить в ее квартире.

Под курткой был костюм. Наташин папа надевал костюм только по торжественным случаям.

Семен подумал, снял пиджак и тоже повесил на вешалку.

А потом ее обнял. Губы у него были сухие, обветренные.

— Вы что? — Наташа резко его оттолкнула. Оттолкнуть было трудно, держал он ее крепко. — Спятили?

— Почему? — Он опустил руки. — Я тебе неприятен?

Он не был ей неприятен. Это ужасно, но обветренные губы показались очень приятными.

— Я похожа на женщину, с которой?..

— Ты ни на кого не похожа, — перебил он. Смотрел он при этом ей прямо в глаза, Наташа отвела взгляд. — Я тебя увидел и понял, что ты моя женщина.

— Увидел и сразу понял? — уточнила Наташа.

— Да, — кивнул он и слабо улыбнулся. — Ты очень хорошо на меня смотрела. Со спокойным любопытством.

Ничего глупее того, что с ней происходило, придумать невозможно.

— Извините, но я… — Чего она не делает с незнакомыми мужчинами, Наташа сформулировать не смогла.

Тут Семен посмотрел на висевшие над зеркалом часы, снова сел на табуретку и принялся обуваться.

— Мне нужно погулять с собакой. У меня собака.

— Какая? — зачем-то спросила Наташа.

— Витькина, — пожал он плечами. Надел куртку и подмигнул ей. — Пока!

У убитого соседа осталась собака, а Наташа даже не поинтересовалась у Ксюши, куда делось несчастное животное. Она жестокая и бесчувственная, просто Семен плохо ее знает, иначе не счел бы своей женщиной.

Наташе нужно было задать Семену массу вопросов. Нужно было спросить, кем ему приходится Антонина Александровна, а еще сказать, что сегодня приходила жена его брата…

Она не успела. Семен закрыл дверь, Наташа ее заперла, посмотрела на себя в зеркало и только тут заметила, что улыбается.

Зазвонил городской телефон.

— Приезжай завтра, — позвала мама.

К родителям Наташа ездила часто. Родители по ней скучали, и ей одной тоже было скучно.

Ей и завтра будет скучно одной.

— Не смогу, — отказалась Наташа.

Семен не обещал завтра прийти, ждать его было глупо, и она злилась на себя, потому что ждала.

А когда вспоминала, как он предложил ей дружбу, невольно хихикала.

Борису Александровичу пришлось задержаться на работе. Он готовил срочную сводку для министра, задергал подчиненных, к вечеру сильно устал и, обнимая Лизу, хотел только одного — спать.

— Ты позвонил Маше? — озабоченно спросила жена.

— Я с ней пообедал. — Борис прошел в ванную, принялся мыть руки.

Сестра высмеивала эту его здоровую привычку.

Лиза стояла у приоткрытой двери, Борису было видно ее в зеркало.

Жена улыбалась и смотрела ласково, но ему неожиданно показалось, что услышанное Лизе не понравилось. Жена ревновала к Маше, и ему стало смешно и грустно.

— Маша просила узнать об одной фирме. Косте предлагают работу.

— Ты узнал?

— Не успел.

— Ну как же так, Боря! — нахмурилась Лиза.

Борис вытер руки и чмокнул жену в лоб.

— Чем занималась сегодня?

— Приезжала Наташа. — Лиза посторонилась, пропуская его, пошла за ним, стала у двери, наблюдая, как он переодевается. — Дизайнер.

Дизайнера он видел дважды, девушка ему нравилась. Держится скромно, но… в старину это назвали бы «с достоинством».

— Наташа предложила мне свои картины. Ей очень нужны деньги, я решила помочь. Правильно? Как ты думаешь?

— Конечно. Выбрала что-нибудь?

Борис надел домашний костюм, с удовольствием потянулся. Мягкий хлопок приятно касался тела.

— Ну… То, что она мне показывала, нам точно не подходит. Она предложила повесить свою картину рядом с испанским пейзажем, но это уж совсем никуда не годится, — Лизочка состроила брезгливую гримаску.

Борис улыбнулся.