Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

«Надо Шурика навестить!» — тут же подумала я.

— Роберт Литтлджон приезжал с поручением от биологического отца? — не отставала я. — Что он все-таки тут делал? Вы же наверняка за ним следили?

— За бриллиантом он приезжал, — как само собой разумеющееся ответил Олег. — Он узнал историю, которая в семье Алекса передается из поколения в поколение — он же тебе все верно рассказал? Бобик хорошо сориентировался на месте. Он познакомился с тобой. Потом он вытянул все из Шурика. То, что Шурику вовремя позвонили с сообщением о том, что в могиле отца нашли стекло, возможно, спасло ему жизнь. Хотя не знаю, стал бы Бобик его убивать, смог бы убить и убивал ли вообще кого-либо. Главное: Шурик на самом деле не знает, где камень. Ты не знаешь, где камень. Николай Рудольфович исчез, вероятно, с камнем. Значит, теперь Московцеву и Бобику нужно искать Николая Рудольфовича, который явно покинул пределы нашей страны. В России Бобику больше нечего делать. Бриллиант такого размера — это целое состояние. Он заинтересовал и Московцева, и тем более его сына. Но… Облом.

— То есть Роберт вернулся в Англию ни с чем? Или он сейчас на Кипре?

— Может, конечно, что-то прихватил из квартиры Миллеров. Это тебе Александр Николаевич скажет. Но это же все не то. И, думаю, именно он вскрывал склеп на кладбище. Может, надеялся, что Миллеры там что-то ценное держат.

— Кстати, а что мы там все-таки нашли?

— Сыворотку правды. Довольно редкую.

Я моргнула.

— Скорее всего, это тайничок деда Миллера. Может, еще с девяностых. А то и раньше он его обустроил. Ты же понимаешь, с какими людьми Миллер работал в те годы. И еще в советские годы. И этой публике требовалось получать информацию.

— Я помню, как в девяностые развязывали языки.

— Кто-то использовал и «химию», — пожал плечами Олег. — Не каждый человек может другому поставить раскаленный утюг на живот или засунуть паяльник в одно место. А тут укольчик, меньше моральных терзаний — а эффект еще и лучше. Человек сам начинает говорить. И остановиться не может. А потом ничего не помнит. То есть иногда помнит, а иногда не помнит.

— То есть ты считаешь, что дед Миллер проводил допросы в семейном склепе с помощью сыворотки правды?!

— А ты не считаешь?

Я прикусила губу. Я понимала, что Олег прав. Конечно, ночами на кладбищах народу нет. Если только бомжи, забирающие конфеты, яйца, хлеб и все остальное, что люди оставляют на могилах. Они же собирают цветы и перепродают. И если они услышат крики, то никуда не побегут. В полицию звонить точно не побегут. Спасибо, что иногда звонят к нам в холдинг и хоть кого-то удается спасти, например девушку Ксюшу. Да и если использовалась сыворотка правды, то человек не орал, а говорил. И не факт, что звуки из подземелья, даже крик, разносятся далеко. Если вообще слышны — там же дверь запирающаяся, которая ведет в подземное помещение. Я еще думала, для кого там задвижка. И два стула, рулоны скотча, ампулы и медицинские принадлежности…

Но ведь человека надо для начала привезти на кладбище. Может, убеждали приехать под каким-то предлогом днем, били по голове, запирали в склепе, а ночью приходили и допрашивали? Для этого Николай Рудольфович Миллер и занимался оформлением родового склепа в девяностые годы? Не чтобы хоронить, а чтобы разговаривать с живыми?

Что чувствует человек, очнувшийся в старом склепе в окружении урн с прахом? Это явно делалось (если делалось) для того, чтобы еще и психологически сломать клиента. Ори не ори, помощь не придет. Да даже если кто-то из обычных посетителей услышит крики, идущие из-под земли, то, наверное, не бросится на помощь, а постарается побыстрее сделать ноги. Кому там может быть надо выйти? Кого заперли? Представьте на минуточку ситуацию. Что вы сделаете, если услышите на кладбище голос из-под земли: «Помогите выбраться! Меня тут заперли!»

Я спросила у Олега, известно ли его «конторе» или ему лично, где сейчас находится Николай Рудольфович Миллер, и вообще жив он или мертв.

— Без понятия, — развел руками приятель.

— Твою «контору» не интересует Николай Рудольфович?

Олег покачал головой и пояснил, что до самого деда Миллера и его более молодых родственников ФСБ нет никакого дела. Да и МВД вроде бы тоже нет. В последние годы Николай Рудольфовичем вместе с сыном Александром Николаевичем работали легально. Да, наверное, что-то шло мимо кассы, но в принципе у них легальный бизнес. Девяностые закончились, надо надеяться, что ушли навсегда. Да и Николай Рудольфович всегда был человеком аккуратным, особо не рисковал, сильно не наглел. Он предпочитал не привлекать к себе внимания. Может, поэтому и уцелел, причем с неплохим капиталом.

Но Олега и его коллег интересовали англичане, которые вдруг стали крутиться вокруг семьи Миллеров. Наши соответствующие службы продолжают следить за нашими беглыми гражданами, осевшими в Туманном Альбионе и других странах. Имеются осведомители, опять же среди наших граждан, например работающих в Великобритании по контракту.

— А чем вы их привлекаете? Ведь явно не деньгами. Или соглашаются работать потому, что у вас или МВД есть на них компромат, или как там это у вас называется?

— Обычно есть, — признал Олег. — Иногда предлагаются какие-то… преференции. Скажем так. Чаще — помощь в сложной или щекотливой ситуации, если она возникнет. А все понимают, что может возникнуть. Кто знает, что еще придумают англичане и в чем кого обвинят? Конечно, в каждом случае вопрос решается индивидуально. Изучаем человека.

И вдруг выяснилось, что Роберт Литтлджон собирается в Россию. И не просто так, а попробовать предъявить права на российский престол!

Я в непонимании уставилась на Олега.

— Это он так в Лондонграде говорил.

— Его не посчитали психом?

— Да его давно считают молодым человеком с чудинкой. И он свой статус чудика регулярно подчеркивает, например, носит футболки с надписью «Crazy» [5] Crazy — сумасшедший (англ.) . . Странно, что у нас их еще не продают. Ведь по крайней мере легкая степень безумия свойственна всему нашему, так сказать, политическому истеблишменту и шоу-бизнесу. Но мои начальники посчитали, что к Роберту Литтлджону нужно присмотреться повнимательнее. Шутом же может быть очень умный человек. И ведь он — сын и помощник Московцева.

— Твое руководство явно пришло в ужас, представив на российском троне Роберта Литтлджона.

— А еще хуже — банкира Московцева. Только его нам в государи императоры не хватало.

— Но у него же вообще никаких прав на трон! — воскликнула я. — Если притязания Бобика еще как-то можно обосновать, представив, что его английские предки (существующие только по документам) породнились с русской царской семьей, то банкир Московцев…