Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

Алекс сказал, что пока задержится в России. Он хочет познакомиться и с другими родственниками, получше узнать историю этой ветви своих предков. В первую очередь его интересовала прабабушка Тамара и прапрадедушка Рудольф Карлович.

Майкл Веллингтон пока продолжает трудиться в собачьем приюте, живет с Лилей. Шурик из-за этого переживает. Ведь задурит девке голову, а потом уедет в свою Англию. И что будет с Лилей? У нее никогда не было серьезных отношений с мужчиной. А раз нет опыта отношений с мужчинами, у нее не выработался иммунитет — она ведь, наверное, строит воздушные замки. Или, может, Майкл Веллингтон ищет тут исчезнувшее ожерелье с рубинами? Но если Эдуард Бернштейн — это одно из имен беглого банкира Московцева… Он же не может вернуться в Россию! Хотя здесь недавно побывал его сын, живущий под именем Роберт Литтлджон. Может, Роберт приезжал из-за ожерелья с рубинами, а заодно решил прихватить и бриллиант? Ожерелье вез сюда, бриллиант хотел отсюда? Но разве он скажет, даже если мне удастся выйти с ним на связь?

Сестрички Кейт и Лара пределы Российской Федерации покинули. Наши органы не смогли им ничего предъявить — не было доказательств. Камеры видеонаблюдения, заснявшие женщину, проникшую в гостиницу через вход для персонала и покинувшую ее через окно, не засняли само проникновение и уход! Только как она шла по улице. И чемоданчик, найденный потом в номере Алекса, виден не был — она несла непрозрачный пакет. Во дворе камер не было. И на этажах в гостинице тоже не было. И отпечатки пальцев на чемоданчике отсутствовали. И на ручке двери, и в номере Алекса не было «чужих» отпечатков пальцев. Она же профессионалка — действовала в перчатках.

А ко мне в субботу приехал Виталя, как и собирался. Я открыла дверь и услышала какой-то писк, исходящий от груди Витали. В руке он держал большую сумку. Возлюбленный вошел, поставил сумку на пол. В коридор мгновенно прибежал мой старый кот Васька, который Виталю не очень жалует, вероятно считая претендентом на внимание любимой хозяйки. Писк заинтересовал Ваську не меньше, чем меня.

А потом показалась пушистая белая мордочка с приплюснутым носом и голубыми глазками, которой надоело скрываться под одеждой Витали и хотелось смотреть на окружающий мир.

— Василий, я знаю, что тебе днем одному скучно, — обратился гость к коту. — Я тебе привез подружку. И теперь, может, твоя любимая хозяйка будет побольше бывать дома. Ведь ребенку требуется внимание.

Упомянутый ребенок как-то быстро перебрался (то есть перебралась) с Виталиной груди ко мне на шею и ловко там устроилась, перебирая маленькими лапками.

Вечер и ночь прошли весело — девочка исследовала свое новое место обитания, играла со всем, что попадалось под лапу, потом засыпала. Васька внимательно наблюдал, но агрессии не проявлял. Наверное, на самом деле давно надо было взять второго зверя. Вдвоем веселее. Наконец девочка устроилась вместе с нами, между подушками. Но в четыре утра мы были разбужены воплем.

— Что с ней? — пробормотал Виталя. — У нее что-то болит?

Я предполагала, что она просто захотела есть. У меня всю жизнь жили коты, и я представляю, как малыш привыкает к дому. Я подхватила Белочку, мы понеслись на кухню, я подогрела молочко, разбавила водой. Девочка быстро его выпила, отправилась на горшок (подаренный Виталей), а потом стала карабкаться вверх по моим голым ногам — опять на шею. Поела, пописала — можно спать! Васька, конечно, тоже сразу захотел есть.

На следующий день мы с Виталей были приглашены на обед к Ивану Захаровичу. После обильной трапезы пришло время бесед. Я предполагала, что Иван Захарович меня не просто так пригласил. Он же своими силами явно вел расследование убийства своего старого знакомого Петра Прохорова, ставшего Мигелем Алонсо. Да, его убил Джеймс Боланд, но каким образом они оказались рядом и каким образом попали в могилу деда Миллера? Иван Захарович всегда выступает за справедливость. А быть таким образом похороненным — несправедливо. «Мертвым — уважение и почет», — неоднократно говорил Сухоруков.

— В общем, дорогая Юленька, ты уже практически все знаешь, — сказал Иван Захарович. — Твои приятели из МВД и ФСБ многое пояснили, да и сама догадалась. Ты же умная девочка. Что тебе еще хотелось бы узнать? Больше всего?

— Где находится Николай Рудольфович Миллер?

— Сейчас уже, думаю, на одном теплом острове, где он и планировал провести старость. Старые кости греет, в теплом море купается. Все никак было не собраться, не бросить дела. Я вот тоже все собираюсь, собираюсь, но не вырваться. И вас всех не оставишь. Тебя, в частности, без присмотра нельзя оставлять. Конечно, есть Виталя, но он с тобой не справляется. А я обычно догадываюсь, куда тебя понесет и куда ты влезешь в очередной раз. И заранее готовлюсь, чтобы выручать.

— А бриллиант где?

— Вместе с Николаем Рудольфовичем. Где ж ему еще быть? Как и средства на безбедную старость и уход, если он потребуется. Предвосхищая следующий вопрос, скажу, что вывез он бриллиант в часах. Дед Миллер же мастер на все руки. И часы может починить, и ювелирные изделия. И разбирается в антиквариате, ювелирных украшениях и часах.

Иван Захарович, используя старые связи, установленные еще в советские времена и сильно укрепившиеся в лихие девяностые, поговорил с санитаром из того морга, где оказалось, то есть должно было оказаться тело деда Миллера. Он уже какое-то время готовил свой уход, только ждал отмашки от знакомого с девяностых санитара (которого знает и Иван Захарович). С улицы привезли похожего дедка — по возрасту, по комплекции. Санитар позвонил Николаю Рудольфовичу, он передал ключи от машины для передачи — в свою очередь — родственникам. Их подложили в вещи усопшего. И записку с номером рабочего телефона Шурика — вроде как умирающий отец смог нацарапать. Врачу «Скорой» заплатили и объяснили, что нужно говорить (если вообще будут спрашивать). Миллер как раз ехал от Лили, которой передал копию бриллианта. Только не думал, что «умрет» в тот же день. Но чего ж не «умереть», раз все подготовлено?

Насчет допроса британского шпиона Джеймса Боланда я догадалась правильно, как, впрочем, и Олег из ФСБ. Его Николай Рудольфович допрашивал вместе с Мигелем Алонсо-Прохоровым в своем семейном склепе, куда Миллеру удалось его заманить. Не потянул британский «Джеймс Бонд» против старого немецко-русского прохиндея, всю жизнь занимающегося антиквариатом. Обхитрили его. Англичанин поверил, что все самое ценное, включая документы, хранится в подземной части старого склепа на кладбище, потому что нельзя такое хранить в квартире, а банкам россияне не доверяют. Были же случаи вскрытия банковских ячеек, что в Европе кажется в принципе невозможным.