Ирина Градова - Смерть навынос

— Как будто вам интересно?

— Конечно, интересно! Люди совершают поступки не просто так, а по причинам, не зная которых невозможно их понять!

— А кто хочет понять-то?

— Я хочу. Послушайте, Валерий Кириллович, нам известно почти все, что вы совершили, но мы мало знаем о том, почему вы все это сделали. Против вас есть улики по убийству Арсения Чувашина: мы сделали биллинг его звонков и выяснили, что Арсений несколько раз вам звонил. Его телефон обнаружен в гараже, где вы скрывались. Эксперт взял у вас отпечатки пальцев и материал для теста ДНК — мы обязательно докажем вашу причастность к гибели Арсения. Также есть свидетели того, что вы разыскивали бомжа, брата горничной из дома Ларисы Бузякиной, а потом он попал под машину. Камера видеонаблюдения сняла вас в общем зале, хоть вам и удалось избежать попадания в другие камеры, благодаря все тому же покойному бомжу, который раньше работал в особняке. Вас видели на балконе рядом с Ларисой за мгновение до того, как она упала. Вы не поверите, но я даже знаю, за что вы убили Бузякину…

— Ни черта вы не знаете! — вдруг взревел Абрамов, подавшись вперед. Алле пришлось поднять вверх правую руку, чтобы предотвратить немедленно появление Антона и Дамира в допросной: она так и видела, как опера повскакивали со своих мест, рванув к ней на выручку. Алла обладала хорошей интуицией, и та подсказывала, что опасаться Абрамова не стоит. Он и сам сообразил, что повел себя неправильно, и отстранился, откинувшись на спинку стула.

— Вы понятия не имеете, что я сделал и почему! — уже спокойнее сказал он.

— Ошибаетесь! Телефон Чувашина вы забрали, но мы поработали с его компьютером. Да, да, снимки с места ДТП, в котором погиб ваш сын, хранились не только в его телефоне, но и в ноутбуке! То происшествие…

— Вы называете это происшествием, а я — убийством! — процедил сквозь зубы допрашиваемый. — Бузякина убила моего сына, вот что она сделала, а этот альфонс Чувашин помог ей скрыть улики и выставить виноватым моего мальчика! Моего мальчика, слышите вы?! Петя был настоящий талант — не чета этому бездарю Чувашину, — у него все было впереди! А эта тварь… она убила его! Но я ее не трогал, как и бомжа. С ним вообще… Короче, жаль, что так вышло, я этого не хотел.

— Вам Чувашин рассказал о том, как на самом деле произошло то ДТП, верно? А вы разозлились и убили его. Я вот только не пойму, зачем он это сделал!

— Да не так все было!

— А как? Как, Валерий Кириллович? Не заставляйте нас строить догадки, ведь они будут не в вашу пользу! Расскажите, как было дело, и, возможно…

— Что возможно — вы вернете мне сына? — вскинул на нее гневный взгляд задержанный.

— К сожалению, это не в моих силах, — вздохнула Алла, поздравляя себя с тем, что Абрамов наконец заговорил. Скорее всего, теперь он не сможет остановиться и выложит правду, ведь ей удалось затронуть его чувства, а в таком состоянии сопротивляться желанию выговориться может только матерый преступник, каковым Валерий Абрамов уж точно не является! Все, что он сотворил, он сделал под влиянием момента и переполнявших его чувств — гнева и обиды за сына.

Молчание, воцарившееся после слов Аллы, было долгим. Но Абрамов не сказал «нет», поэтому Алла ждала в надежде, что ему и самому хочется все кому-то рассказать. Судя по всему, бывшая жена догадывалась о его причастности к убийству Чувашина, потому и покрывала, но сам он ей ничего не рассказывал. С друзьями тоже вряд ли станешь о таком говорить… Так что остается только следователь, готовый выслушать его собственную версию!

— Ладно, — проговорил, наконец, Абрамов, снова поднимая глаза на Аллу. В его взгляде больше не было ярости, одна только безысходность и готовность смириться с судьбой. — Я и сам думал к вам прийти после смерти бомжика… Вину свою чувствовал, понимаете? Он ведь вообще ни при чем был!

— Начните с самого начала, хорошо? — попросила Алла. — С того момента, когда вы впервые узнали правду об аварии.

— Ну… я, короче, сразу понял, что в этом деле что-то не так. Супруга бывшая в лежку слегла, похоронами я занимался, а следак тот, Ларионов, что-то мутил, крутил-вертел, все пытался от меня отделаться! Родителей девчушек ему удалось уболтать — это уж я потом узнал, что он предложил им ободрать мою бывшую как липку — в качестве мести, так сказать. А кто за моего мальчика отомстил бы, а? Кроме меня, у него никого не осталось — мать не в счет, она совсем голову потеряла…

— Но вам ведь так и не удалось ничего узнать в тот раз, верно? — уточнила Алла, воспользовавшись паузой в речи допрашиваемого.

— Не удалось, — признал Абрамов. — Ларионов постоянно меня отфутболивал, орал, говоря, что я зря к нему таскаюсь, потому что мой сын — убийца, а я — отец убийцы. У вас дети есть?

Алла покачала головой — для нее это была больная тема.

— Тогда вам не понять!

Но она понимала. Неправда, что бездетный человек не в состоянии сопереживать родителям, потерявшим своих чад, — предполагать такое автоматически означает, что имеющий сына или дочь способен на сострадание, а значит, никогда не сможет причинить вред чужому ребенку. Ее опыт работы говорил об обратном: люди, сидевшие на месте Абрамова, зачастую имели семьи, но это не мешало им похищать, убивать и калечить других, даже малолетних, и они при этом не испытывали ни малейшего раскаяния! Однако Алла не собиралась спорить с задержанным: ей от него требовалось лишь признание, а потому она сочла за лучшее промолчать. Но Абрамов, похоже, что-то заметил — возможно, обиду, промелькнувшую на ее лице, поэтому сказал:

— Вы это… не принимайте на свой счет, ладно? Я просто… Просто такое трудно объяснить, если сам не пережил, понимаете?

Алла молча кивнула.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила она. — Как вышло, что вы узнали правду?

— После похорон я ушел в запой. Десять лет не пил, с самого развода, представляете? А тут… До того, бывало, частенько с катушек слетал: мог месяцами к бутылке не притрагиваться, а потом уходил в запой недели на три, себя не помнил…

— Жена поэтому на развод подала?

— Я ее не виню — тяжело жить с алкоголиком. Но после развода я бросил бухать, правда, — вам любой на заводе скажет!

— Я вам верю.

Снова повисла пауза, и Алла терпеливо дожидалась, пока Абрамов не заговорит опять.

— Прошло несколько месяцев, — сказал он, наконец, словно вырываясь из потока воспоминаний. — Вдруг звонит мне этот Чувашин, Арсений… Я ведь тогда его знать не знал: они с Петькой познакомились, когда мы с матерью давно уж разбежались. Петька меня пару раз приглашал на спектакли, но я даже не помню, видел ли этого парня на сцене. А тут он вдруг звонит и просит о встрече.

— Что именно он вам сказал?