Оксана Обухова - Флаг, барабан и паровоз

Почувствовав, как руки Сергея подхватывают ее за плечи и волокут к порогу, сыщица почти не думала о том, что тот не знает о взрывчатке на ее теле. Что от огня вот-вот произойдет детонация, и они всей компанией отправятся к праотцам… Безболезненно и быстро.

Но даже увлекаясь пессимизмом-фатализмом, Дуся тянула за собой полуживого Стаса. Вцепилась в рубашку на его плечах и тащила за собой. Не прикрывалась им, а уволакивала с поля боя.

Каким-то чудом «питерец» перевалил Евдокию и Хабанеру за порог сеней, где в темноте, подсвеченной пламенем, выла от ужаса Ангелина.

Вокруг дома гремел бой.

Стас умер на руках Евдокии до приезда скорой помощи.

Возле пылающей хибары бродили мужики в бронежилетах. Перетаскивали подальше от пламени тела четырех головорезов, устроивших пальбу по полицейскому спецназу. Проделывали это равнодушно, буднично – задача выполнена, заложники освобождены, среди своих потерь нет, только один из бронированных парней сидит, привалившись спиной к забору, и нянчит раненую перевязанную руку.

Хабанера, прежде чем потерять сознание, успел шепнуть девушке:

– Передай Антохе… я не хотел… чтоб было так. Пускай простит…

Передав последнее прости для друга, Стас умер. Евдокия закрыла его глаза ладонью. И заплакала. Склонилась над телом умершего душегуба, заслонившего ее от пуль.

Воропаевские урки возле дома так и не появились. Так что переживала Евдокия зря. Позже она узнала, что Иваныч тоже прослушивал разговоры заложницы и Стаса через телефон. Едва смотрящий услышал, что строптивая девчонка не забрала компромат у Терезы, то отправил своих людей к студии звукозаписи.

Ну а Крученый, разумеется, предупредил отца, что никакой модестовской флешки у Терезы нет в помине. Рассказал, что Евдокия только бросила наживку и поехала на встречу с таможенной женой, где Хабанеру встретит полицейская засада.

В общем, получилось все кроваво. Но убедительно. Прибывший на место старший Муромец побродил возле залитого противопожарной пеной дома, пораздавал народу поручения. Довольно долго простоял у машины скорой, где обрабатывали несерьезные ожоги Ковалева. Но ничего говорить Сергею не стал.

Зареванная Линка приклеилась к драгоценному «питерцу» как медицинский пластырь. Максим Ильич предупредил голубков, что завтра их обоих ждут в прокуратуре для дачи показаний, и повез молчаливую сыщицу в губернаторский поселок.

Евдокия, прежде чем присесть в чиновничий автомобиль, едва не попросила постелить газетку на сиденье: ее одежда пропиталась кровью Стаса, пропахла страхом и пожарищем. После такой пассажирки водителю Мише придется двойную химчистку салона заказывать.

Но Муромец сурово и решительно впихнул Дусю на заднее сиденье, сам, обойдя машину, сел рядом.

Первые полчаса ехали молча. Максим Ильич мрачно смотрел вперед, Евдокия напряженно ждала, когда начальник ГУВД приступит к нагоняю. Догадывалась, о чем конкретно речь пойдет.

Если бы сыщица не была подругой Шаповалова и гостьей дома, ее б давно уже усадили на жесткий стул в кабинете следователя и, пока тепленькая, «сердечно» расспросили обо всем.

Но Максим Ильич проявлял поразительную выдержку.

Или благоразумие. Персоны вроде Дуси Землероевой не колются на разговор ни тепленькими, ни холодными… Чужим ушам еще не доверяют.

– Миш, останови машину, – попросил Муромец, когда автомобиль уже ехал по дороге к поселку. – Выйди.

Шофер съехал на обочину, послушно вышел, закурил и отправился на прогулку вдоль шеренги корабельных сосен.

Сидящий прямо Ильич повернул к закостенелой Евдокии только голову, проговорил:

– Ты понимаешь, как мне важно получить цифровой носитель, оставленный Модестом?

Сыщица кивнула и, по-прежнему глядя в ветровое стекло, ответила:

– Понимаю. Но ничем не могу вам помочь.

– А если я пообещаю, что никто и никогда не узнает, что ты передала мне информацию?

Дуся усмехнулась. Никто и никогда. Навивное предположение.

– Ты мне доверяешь, Евдокия? – настойчиво спросил Максим Ильич.

– Да. – Землероева наконец-то развернулась к полковнику. – Но еще раз повторяю: ничем не могу вам помочь. Флешка – вымысел, блеф. Я торговалась за свою жизнь, играла по предложенной.

Максим Ильич пробуравил взглядом упрямую чумазую девчонку. Дуся, не моргая, выдержала взгляд, высверливающий ей зрачки до мозга.

Муромцев вздохнул.

– Зря ты так. – Отводя глаза, пробормотал: – Жаль, что не понимаешь в полной мере, чем я занимаюсь в этом городе.

«Поддерживаете правопорядок, – могла б ответить сыщица. – И с удовольствием бы присадили всю портовую компанию во главе с Семинаристом. Вы, Максим Ильич, помогли бы младшему брату очисть порт от криминалитета и сами урок поприжали».

Но вот что будет дальше?

Свято место пусто не бывает. Особенно в России. Митрохин четко дал понять: портовики – трудами ушлого Модеста – нешуточно задели интересы крупных воротил из других регионов. И есть весомое предположение, что эти деятели нагрянут в Н-ск предъявлять местным счет. В результате чего начнется такая возня, что, если Семинариста и Воропаева присадят хоть на короткое время, произойдет полный передел сфер влияния. Обязательно произойдет! Чужаки прибудут предъявлять по праву и всерьез, за хороший куш уцепятся – огромный речной порт!

Но местные так просто не сдадутся. И будет кровь, война на улицах…

А еще Евдокия помнила о некоем коронованном авторитете с говорящим прозвищем Смутьян. Что будет с городом, если даже Воропаев морщится, говоря об этом типе с буйным нравом?

Плохо будет. Максим Ильич многого не знает. Воропай, конечно, сволочной товарищ, но лишнего смертоубийства не выносит. Семинарист (как криминальный воротила) – так вообще подарок! Достаточно вспомнить его друга-антипода Васю Конника. Интеллигентный Костя дела решает с относительным приличием.

Так что… выбирая между желанием выступить законопослушной гражданкой и мыслями о вероятном бардаке в портовом городе, Евдокия предпочла спокойствие для всех. Даже без учета того, что, передай она флешку полицейским, воры б ей голову отрезали. На флешке как-никак большие деньги, признанные общаковыми.

– Простите, Максим Ильич, но я ничем помочь вам не могу.

Поздний вечер следующего дня.

Небольшое кафе, на двери которого висит табличка «Извините, мы закрыты». Но Дусю ждут. За столиком Иван Иванович.

Евдокия проходит по пустому залу. Садится напротив смотрящего. Кладет на скатерть руку с зажатой в кулаке картой памяти.

– Здравствуйте, Иван Иванович. Вы компьютер привезли?

Воропай пожал плечами:

– А зачем? Я верю тебе, девочка. Дерьмо передают нераспакованным.