Инна Бачинская - Без прощального письма

Сик транзит глория мунди …

Зачем я здесь? У Андрея слепая вера, а у меня? Я не верю в Маргуш. Вернее, меня он не волнует. Тогда что? Что? Поиск новых смыслов в моей бессмысленной и тупиковой жизни, должно быть. Я думала, новый опыт встряхнет меня, я думала, снова начну рисовать. Приду в себя после смерти Сонечки, моей малышки…

Другими словами, мне нужно было сменить обстановку и уехать…

Андрей верит. Верит в существование Маргуша, верит в успех нашей экспедиции. На пороге смерти Андрей верит в чудо.

…Мы идем на юго-восток, вгрызаясь в пустыню. От мелких песчаных волн на поверхности барханов рябит в глазах. Глаза воспалились и болят. Переход с рассвета до одиннадцати, потом привал и обед – вяленая баранина… Меня поначалу мутило от нее, запах и вкус были непривычны и гадки. Потом я привыкла, ничего другого здесь нет. Зеленый чай и отдых. С закатом снова в путь. Лицо закрыто платком, в ушах вата. Песок скрипит на зубах, все время хочется пить. Ни мыслей, ни слов, ни желаний, одно механическое движение… Полусон, полуявь. Транс.

Иногда впереди виден город – зубцы крепостных стен, массивные, окованные узорчатым железом, деревянные ворота, втягивающие внутрь города нитки караванов. Все это видно явственно, отчетливо, даже звуки слышны – рев верблюдов и ржание лошадей, тоскливые завывания каких-то духовых инструментов, иногда женский смех. Я напрягаю слух и пытаюсь расслышать слова, мне вдруг начинает казаться, будто я понимаю чужой говор и могу повторить сказанное на древнем мертвом языке.

И тогда я жмурюсь и с силой прижимаю ладони к ушам, прогоняя резкие гортанные с придыханием голоса. Я боюсь сойти с ума…

Полный опасений и дурных предчувствий Игорь Владиславович Лещинский открыл дверь, от волнения забыв спросить «Кто там?», как всегда наказывала ему осторожная Леночка.

Это были ожидаемые гости: сомнительный журналист Алексей Добродеев и его друг-экстрасенс Олег Монахов. У профессора промелькнула мысль: «А бывают ли сомнительные экстрасенсы?» Господи, да сколько угодно! Называются шарлатаны. Хотя Леночка очень любила всякие истории и передачи про экстрасенсов и даже звонила одной гадалке из телевизора насчет потерянного кольца с сапфиром. Гадалка, звавшаяся изысканным именем Эстелла, исчезновение кольца связала с некой «черной женщиной». Что за «черная женщина», кто такая… Бог весть. Никакой «черной женщины» у них в доме отродясь не бывало. А кольцо потом нашлось, чему Леночка радовалась немало и даже хотела звонить Эстелле, чтобы та тоже порадовалась, но профессор сестру отговорил, отсоветовал лишний раз отвлекать волшебницу от магических трудов.

Все эти мысли и воспоминания пронеслись в голове профессора при виде двух массивных фигур на пороге.

– Игорь Владиславович, дорогой мой! – радостно вскричал Добродеев. – Добрый вечер! Рад видеть вас в добром здравии. Мы оба рады! Это мой друг Олег Христофорович Монахов, я вам рассказывал.

Монах, внушительный, степенный, с расчесанной бородой и пучком волос на макушке, в белом необъятном льняном пиджаке и черной рубахе, опираясь на шикарную трость с серебряным набалдашником в виде головы собаки – подарок Добродеева, – протянул руку и пророкотал:

– Наслышан, наслышан, как же, уважаемый Игорь Владиславович! Мой друг Алеша Добродеев говорит о вас постоянно.

Монах вошел в прихожую, оттеснив профессора, но продолжая сжимать его руку в большой теплой ладони.

– Да, да, господин Добродеев, конечно… – произнес запинаясь профессор, растерявшись от натиска и отступая. – Рад, рад… да! Господин Добродеев много рассказывал… да!

А все потому, что экстрасенс Монахов оказался не просто крупным. Он был просто огромен! Картинка на сайте и близко не передавала всей внушительности облика Олега Христофоровича. С трудом поместившись в прихожей, экстрасенс напоминал большого тюленя в тесной клетке. И борода! Да не просто борода, а бородища! «Как у Эрика Рыжего – викинга, открывшего Исландию», – промелькнуло в голове профессора.

– Прошу в гостиную, господа! – спохватился он, выходя из ступора. – Что же мы стоим? Прошу!

Он поспешил вперед, за ним неторопливо шагнул Монах, а вслед за Монахом и журналист Добродеев.

В гостиной сияла парадная люстра. Профессор скромно устроился в кресле, а гости уселись на диване. Причем нужно отметить, что диван подозрительно затрещал, приняв на себя всю телесную мощь экстрасенса Монахова. Свою шикарную трость Олег Христофорович пристроил между диваном и журнальным столиком, не пожелав оставить раритет в холле. Теперь наконец новые знакомые могли хорошо рассмотреть друг друга. На некоторое время в гостиной повисла тишина. Затем Монах расчесал пятерней бороду и со значительностью произнес:

– Позвольте мне, Игорь Владиславович, выразить вам соболезнования в связи с преждевременной кончиной вашей сестры. Какая трагичная и нелепая история…

Профессор кивнул. Ему хотелось спросить, правда ли гость экстрасенс или Добродеев приврал по обыкновению. Ведь на сайте ничего подобного не было. Путешественник, бывалый человек, психолог – да, но никак не экстрасенс.

– Игорь Владиславович, я не экстрасенс, – сказал Монах, проникновенно глядя на профессора, отчего тот вздрогнул. – Честное слово, я обыкновенный человек, просто много повидавший и много думающий, знакомый с математикой и логикой, а потому способный разложить по полочкам любую сложную ситуацию и наметить точки, в которых можно попытаться проломить границу и выбраться наружу. Недаром говорят: «Одна голова хорошо…»

– …а две некрасиво! – выпалил Добродеев.

Лещинский и Монах с укоризной посмотрели на журналиста, и тот почувствовал себя глупо.

– И вам это удается? – спросил профессор.

– Как правило, Игорь Владиславович, как правило. В меру моих скромных способностей. Знаете, когда ситуация сложная, если не сказать безвыходная, и терять уже нечего, то хватаешься и за соломинку.

Добродеев удержал ухмылку – Монах изо всех сил прибеднялся, чтобы вызвать доверие профессора: и обыкновенный, и скромный, и нога болит, и за соломинку, и не экстрасенс. Добродееву даже показалось, что друг стал как-то меньше ростом…

– Я не понимаю, чем можно помочь в моей ситуации, – озадачился профессор. – Я уверен, Алексей Генрихович вам все рассказал. Знаете, я до сих пор не верю, что Леночки нет… Она была всегда, а теперь вдруг ее не стало.

– Давайте помянем Елену Владиславовну, – внушительно сказал журналист. – У нас с собой коньячок… Можно? Я вижу рюмки в серванте.