Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

— Вас не волновало, что может, они несчастны?

— А кто из нас абсолютно и всегда счастлив? Вы — Кира? Тогда что вы мечетесь в поисках незнамо что. Вы хотите обрести покой совести, да и тогда вы станете счастливее. Или вы сожалеете, что ваша уникальная программа, которую придумала «А.В.», рухнула, и уже никогда не будет так интересно, интригующе. И счастья от побед тоже не будет. Кто это знает — где и что такое счастье, — у Веры от волнения появился сильный акцент. — Пойдемте, я дам вам все до клочка бумажки, которые у меня есть. Если вам их прочтение принесет Счастье, то флаг вам в руки.

Внезапно Вера Николаевна стремительно понеслась к лифтам и вдруг затормозила.

— Может, оставите всю эту легенду в покое, и пусть тайна останется с девочками.

— Есть один нюанс нас, тех, кто был приближен к Звезде, могут убрать с дороги. Тогда тайна точно останется легендарным устным народным творчеством.

— Понятно, ничто не меняется под солнцем.

Я вышла из гостиницы в полной растерянности. Единственная надежда была на сверток, который лежал у меня в сумке и жег мне руки.

Уставшая, разбитая и в мокрых сапогах я пришла поздно и надеялась, что сейчас меня никто не станет расспрашивать о новостях.

К счастью так и вышло. На столе стоял ужин и к нему цветком прикреплена записка. «Уехал на работу. У меня завтра большой концерт, так что придется попыхтеть. Люблю, целую. Не бойся, я с тобой. Варька у бабушки. Разлагайся по полной программе».

Пожалуй, за сегодняшний день — это было самое деликатное и милое проявление настоящих чувств.

Я подумала о том, что семья Дашковых жила по принципу тех несчастных кукол с пустыми глазницами — с широко закрытыми глазами. И чувства подчинялись не эмоциям, а техническому прогрессу. Чем старше становилась «А.В.» — тем совершеннее была сделана кукла и ее одежда. С карьерой и судьбой девочек происходило также. «Все выше и выше несет нас полет наших птиц». Вот оно настоящее Дашковское счастье.

Я все оттягивала открытие пакета. Поела, попила кофе, покурила. Не нашла больше себе оправдательных занятий и вскрыла аккуратно сверток. Все, что в нем находилось, было для меня откровением.

Оказывается, сестры обожали друг друга до определенного момента, пока твердая рука бабушки не расставила все по местам. Одна Звезда — так она, «А.В.» выбрала, другая ее вечная дуэнья и помощница. Тут, в переписке несколько изменился тон. Он стал сухим и деловым. Не удивительно Странно только, что одно письмо, датированное 15 августа — теплое веселое и даже игривое. Там говорилось о неком Л.К, который сильно приударял за Алисой, и девчонки решили его разыграть. Они подкрасили Саню под Алису, и она пошла на свидание с Л.К., изображая старшую сестру. Смешно, он то ли не разобрался, то ли и Саня ему тоже понравилась. А следующее, 16 августа того же года — сухое и касается только работы и дальше шли только записки о работе, где и когда нужно быть, список того, что нужно купить для репетиций. Я перетасовала письма еще раз и случайно, уже полуслепыми от желания спать глазами, нашла еще одно упоминание о Л.К. Леня, как звали инкогнито, все же сумел разобраться в двойниках и выбрал Саню, и желал встречи с ней. Произошла встреча или нет — непонятно. Ясно было одно «арбайтен» и это самое главное. Всего несколько писем и так много информации для размышления, как говаривал Штирлиц. Я хотела поразмышлять об сложных запутанных и тяжелых отношениях в семье Дашковых, но силы кончились. В ту же минуту, что я начала собирать все обратно в конверт, я нашла то, что боялась найти больше всего. Лист, поделенный пополам, содержал в себе очень конкретное соглашение между сестрами. В нем говорилось о том, что отныне, т. е. с 25 августа 200.. года сестры делят обязанности и прибыль от заработка поровну.

Вот и все. Следователь обязательно доберется до документа, или Вера расскажет, или трогательный Петр Игнатьевич проговорится, что была авария и после нее.

Зазвонил телефон. Я посмотрела на часы. Не поздновато ли, для чужих людей? Для близких у меня стоял другой звонок. Я чувствовала, что, если я возьму мобильник и отвечу, то горько пожалею. Но выхода нет. Завтра все равно достанут.

— Кира Александровна, во-первых, здравствуйте!

— А во-вторых, Филипп Сергеевич, не поздновато ли для официальных дел?

— Разве клубок, который мы разматываем для вас дело не личное и не главное сейчас, — голос следователя был колючим, чувствовалось, что он еле сдерживается. Я только что приехал от Веры Николаевны. Кое-что она мне поведала. Так кого мы ищем?

Честно, я вздохнула глубоко. Мне показалось, что то, что мы почти четыре года скрывали, сейчас взорвется как нарыв. И сразу станет легче. Сквозь свои «радостные» мысли я услышала, что Филиппок говорит вовсе не от той старой истории. Вера уверила следователя, что «погибла» Саня и искать надо ее.

— Да? — я искреннее удивилась. Пропала же Алиса?

— Вы специально все вчетвером делаете из меня дурака? Вы пытаетесь скрыть то, что я знаю уже давно…

— … тогда зачем вы от нас скрываете правду. Где же наша звезда? — я чувствовала, что сейчас у меня начнется истерика.

— Алиса умерла три с половиной года назад, — Филиппок торжествующе закончил речь.

— Где же ее могила? Почему не было торжественных похорон. У нас в шоу-бизнесе принято с шиком провожать на тот свет. Все слова невысказанной любви можно сказать именно на панихиде… — я собиралась продолжить речь. Только бы не дать ему задуматься, запутать меня. Мне нужен был разговор с девчонками. Мы могли бы завтра встретиться? Клянусь, держу руку на Уголовном кодексе, завтра все встанет на свои места.

— Вы даже расскажете о причине трагической гибели Алексея Юрьевича? — Филипп Сергеевич явно обрадовался.

— Ну, уж нет. Почему я должна отвечать за смерть финансиста, который просто подписывал бумаги по нашей программе. Вы уж как-нибудь сами с этим разберитесь.

Как только я распрощалась с Филиппком, я начала обзвон подружек. Они не сильно удивлялись позднему звонку. На ТВ мы никогда не отключаем телефон на ночь. Мы всегда на посту. В последний момент могут поменяться гости, герои, студия, сценарий и даже дата съемки.

Однако причина моего звонка разбудила даже самую спокойную и сонливую Мару. Пока я сбивчиво объясняла, что происходит, слышала, как пыхтя и чертыхаясь, девчонки впихивались в одежды. Быстрее всех прибежала Машка. Собственно, на ней была одета только дорогая ее сердцу шубка на ночную рубашку. Она жила через дорогу. Влетев, она сразу же затараторила, но я сделала останавливающий жест. Мы стали ждать остальных. Яна и Мара жили тоже недалеко от меня.

— Девочки, приехала Вера Николаевна и почти все, что я повторяю, рассказала следователю. Завтра мы все разъясним ему трагедию трехлетней давности. Версии мы сейчас выстраивать не будем. Кто, что помнит, то и расскажет. Даже, если мы домыслили, что-то попутно и кое-что явно изменилось в трактовке, ничего. Мне лично надоело бояться.