Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Я улеглась на удобный, поглощающий все тело и мысли диван и надеялась, что сон придет мгновенно. Уже через пять минут я вскочила и стала натягивать свитер и брюки.

Где-то там, т. е. на нашей даче занесенной снегом сидит одинокий петух Тимочка и ждет, когда его своевольная жена сочтет нужным возвратиться в лоно семьи. Мне стало больно в груди. Зачем я здесь? Чего жду? Все наврала сама себе. Бегом собирать родных. Нужно позвонить Варькиной бабушке и сказать, что я скоро за ней приеду и мчаться к Тиму — он родной, а этот журнальный красавец — чужой.

Я быстро нацарапала записку: «Я уехала, мама всегда говорила, что приличная девушка должна ночевать дома. Я вспомнила об этом и покинула ваш гостеприимный дом. Спасибо за все. «Ищите и обрящите». Я же завтра попытаюсь, как обещала «войти в клетку с хищниками». Созвонимся. Еще раз прошу прощения, если нарушила ваш покой.

Тихонечко выйдя из дома, я наткнулась на охрану, которая равнодушно-внимательно взглянула на меня. Я инстинктивно открыла сумку, показывая, что ничего лишнего и чужого не прихватила. За бессмысленный и наивный маневр была удостоена кривоватой улыбкой старшого. Меня пропустили и вывели машину из теплого гаража хозяина. Надеюсь, он глубоко спит. Я взглянула наверх и увидела, как шевельнулась занавеска, но никаких призывных знаков не увидела. Облегченно вздохнув, я села в нагретый автомобиль и поехала, потихонечку вспоминая в какую сторону двигаться. Карта, к сожалению, меня не спасает никогда, я топографический кретин. Только визуально и интуитивно я вожу машину. Найдя выезд из поселка, я стала вглядываться в указатели и соображать, как выехать на Волоколамское шоссе.

Сначала же надо заехать за Варькой. Я набрала номер ее бабушки, предварительно не посмотрев на часы, и горько об этом пожалела. Получив справедливую отповедь от строгой родственницы, все же получила разрешение забрать сонного ребенка.

Варька, по-моему, обрадовалась впервые так сильно моему приезду. Наверное, ее задушили едой и строгими наставлениями.

— Мы домой, — впервые девочка назвала мою квартиру домом.

— Сначала за папой на дачу, — я улыбнулась ей в зеркало и стала пытаться сосредоточиться на завтрашнем дне. Варя все время верещала о своих важных скопившихся проблемах, но совершенно не отвлекала меня от составления плана действий.

Итак, завтра иду в цирк. Уверенна, что мне поход и попытка выведать сведения о Солодове ничего не дадут, но попробовать необходимо. Надеюсь, что следователь отстанет от нас, хотя бы на короткое время. Копать он, конечно, будет. Главное, его опережать на несколько шагов. Шанс у нас на это есть. Как найти дом, где жила последнее время Алиса? Фрося — вот кто знает а может, Вера Николаевна. Они не откажут мне в поисках. А Саня? Где она? Вместе с сестрой или бросила калеку, наконец, став монстром?

Мы доехали до дачи, и Варька на ходу выскочила из машины, кинулась в дом и бросилась отцу на шею.

Я последовала ее примеру, радуясь тому, что на старенькой даче нет места интригам, убийствам, зависти, а только тепло и тихое ожидание ответного чувства.

Мы втроем обнялись, и, пожалуй, впервые почувствовали себя семьей.

Я предлагаю ехать домой. Как я понимаю, особых съестных запасов нет, температура тоже ниже моей любимой. Если, конечно, надо, я потерплю, — я замолчала и вопрошающе посмотрела на мужа.

— Я тоже хочу домой, картину я закончил, — Тим смущенно перевернул холст.

На ней была изображена лунная дорожка, проходящая сквозь тревожное темно-синее небо. В конце смыкающейся дороги, как на пьедестале совершенно спокойно стояла рыжеволосая женщина. Что там за ее фигурой видно не было.

— Кто это? — спросила ревниво Варька.

Мы посмотрели с Тимом внимательно друг на друга.

— Женщина, которая ждет покоя.

— Почему она рыжая? — не унималась любознательная дочь.

— Красивое сочетание, мне так захотелось, — Тим мягко улыбнулся и стал собирать художественный реквизит и оттирать растворителем руки.

— Все, я пошла, прогревать машину, жду вас там, — я стремительно кинулась к автомобилю, стараясь скрыть слезы, вызванные то ли радостью встречей с родными, то ли, напряжением последних недель, а то и лет. На самом деле, я знала, что картина вывела меня из равновесия. Тим часто молча, наводил меня на мысли, которые беспорядочно крутились в голове, не давая покоя ни мне, ни другим. Все правильно, всем нужно дать покой. Себе, подругам, а главное сестрам Дашковым. Зачем теребить историю, которую все пытаются забыть. Я почти успокоилась. Сзади копошились Тим и Варя, удобно устраиваясь на сидение.

— Ты все правильно поняла, наклонившись ко мне, шепнул Тим, целуя меня в мочку уха. Только жаль, что долгожданный покой придет не скоро. Так, что дерзай. Ищи. Возможно, твои рыжие сестры нуждаются в обыкновенной помощи. Они все же не манекены, которых передвигают с одного пьедестала на другой. Помоги им выкарабкаться.

Такую длинную тираду Тим выдавал, по-моему, впервые. Я чуть не задохнулась от удивления. Еще больше меня поразила его необоснованная уверенность, что Дашковы нуждаются в обыкновенном человеческом сочувствии и помощи. И причем здесь я.

— Ты что вызывал дух «А.В.», и она тебе нашуршала все эти мысли.

Тим засмеялся и погладил меня по голове: — Не отвлекайся от дороги.

Варька ныла, что она ничего не понимает и так нечестно.

От всей кутерьмы в теплой машине на заснеженной дороге, освещенной фарами дальнего света, в которых кружились снежинки, было сладко-томительно и абсолютно покойно.

К сожалению, эти простые человеческие проявления оказались последними.

Я не знала, что за штилем меня ждет шторм.

Следующим утром, появившись в «Останкино», я, по привычке пошла выпить кофе, и продумать запись, которая мне предстоит. Четыре программы по полтора часа, а в перерывах переговоры с гостями и ведущим. Набрав полные лёгкие воздуха, я приготовила дежурную улыбку и приветливые слова. Сегодня особенно трудно было справиться с потухшим настроением. Мы не продвинулись ни на йоту в поисках сестер Дашковых, убийцы Алексея и пропавшего Солодова. Вяло мешая остывший напиток, я краем глаза видела, как растет очередь у прилавка. Практически ни один человек не взглянул в мою сторону. Я стала изгоем. И как работать в такой ситуации.

Быстро опрокинув в себя отвратительные растаявшие сливки в бурдовом кофе и решительно, громко двигая стулья, собрала вещи и, стуча каблуками, пошла на второй этаж, где должна была проходить запись. Я старалась не бежать и не пыталась оглядываться. Мне казалось, что абсолютно все, кто находился на первом этаже, смотрели мне в спину.

Съемка должна пройти быстро и ярко. Мне еще нужно попасть в цирк до начала представления.