Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Интуитивно же я чувствовала, что искать троицу нужно в пределах города и Подмосковья.

Я посмотрела на мобильник, он искрился обилием сообщений. Но сейчас не было у меня ни желания, ни времени общаться с подругами и подробно пересказывать историю своего неудачного похода. Делиться же предположениями тем более. После отчитаюсь. Не обидятся.

Я приехала в свой старый двор и долго выписывала круги, пока не увидела, что большой шикарный Джип отчаливает, и на его пространство могло встать две мои машины. Быстро совершив маневр, я вписалась на освободившееся место. Посмотрела на окна Дашковых. Через занавески не блестел свет ярких люстр. Почему? Я не знала и решила мгновенно выяснить.

На мой звонок приоткрылась дверь. Фрося, которая старилась раз от разу все больше и больше, ворчливо поприветствовала меня и впустила.

— Чего еще не выяснила?

— Фросенька, прости, что побеспокоила, но увидела, что люстры не горят и испугалась, не случилось ли что?

— У нас теперь ничего уже не случается. Завтра похороны. Вот. Чего же тут светопреставление устраивать. На этот огонь уже никто не придет. Такая примета есть где-то за границей. Петенька рассказывал. Что пока ждут людей, то над крыльцом лампочка горит. Я решила, что если свету больше, то ожидание сильнее. Ошиблась.

Я смотрела на Фросю в полном ужасе.

— Фросенька, но ведь трупов нет. Ищут вполне живых людей. Кого же хоронить.

— Это ты так думаешь, а мое сердце чует — нет их вблизи нас. Значит умерли.

— Или ты мне что-то не договариваешь или ты кощунствуешь.

— Их ищут уже месяц. Если за это время не нашли, то числят…

— … без вести пропавшими. Никто не прекращал поиски. Ты что ж и могилы выкопала и место купила?

— Зачем? К бабушке и Александре Владиславовне всех положу. Вон видишь — все лежат и ждут.

Я заглянула в комнату и увидела всех кукол лежащих в коробках и укрытыми кружевными салфетками, которые долгие годы крючком вязала Фрося.

— Видишь, пригодились, а вы все спрашивали, зачем я глаза себе порчу?

Я поняла, что нужно скорее, пока Фрося окончательно не впала в маразм узнавать адрес, где последние три года жила Алиса.

— Не знаю я адреса. Меня туда на машине возили. Помню только, что мы после Москвы свернули направо и долго ехали по хорошей дороге, а потом по жутким ухабам. Я тогда все удивлялась, что ж Алисочку не могли в лучшее место поселить. «А.В.» говорила, что здесь места прекрасные, воздух очень чистый, и никто не знает Алису. Глухомань. Так что можно гулять с ней. Людей мало, да в основном старые, да без телевизоров. Фрося замолчала и посмотрела пустыми глазами в сторону лежащих кукол, ждущих захоронения.

От отчаяния я чуть не выругалась и, кивнув в сторону Фросиной спины, тихо прикрыла дверь. Теперь осталось только два источника, которые могут прояснить, где находятся сестры или, по крайней мере, одна из них. Вера Николаевна ни словом не обмолвилась об укромной обители, где хоронились дочери. Может она и не знает, а возможно, я не спрашивала. У меня все так перемешалось в голове, что я уже плохо помнила, кому какой вопрос задавала и кому, что говорила. Еще есть Иван-Джон. Немыслимо, чтобы он и его папаша не знали о доме, который оплачивали.

Я села в машину и сосредоточилась на том, с кого стоит начать. Начала же я со звонка Тиму. Его мудрое спокойствие и рассудительность могли в эту минуту оказать неоценимую услугу.

— Тимочка, ты где? — елейным и извиняющимся тоном поинтересовалась я.

— Дома, воспитываю Варьку. Учу ее готовить обед, — он замолчал, явно ожидая моей следующей реплики.

— Тима, я вся в мыле и запуталась. Помоги мне.

— Приезжай домой, поговорим. Мне кажется, что ты идешь ни в ту сторону и рискуешь бессмысленно.

— Хорошо, — внезапно покорно для себя согласилась я.

Войдя в квартиру, я почувствовала потрясающий запах неизвестного мне блюда. Почувствовав чудовищный голод, я рванула в ванную комнату, помыла руки и протерла лицо и быстро уселась за стол. Перегнувшись через столешницу, я поцеловала и обняла родных и приготовилась к трапезе.

Никто не стал задавать никаких вопросов. Только Варька сообщила, что мои подруги оборвали все телефонные линии. Я кивнула и сказала, что о них позже поговорим.

Когда Варвара собрала посуду и вымыла ее, она недовольно выплыла из кухни.

— Тим, что делать? Их нигде нет.

— Ты думаешь, что больше никто их не ищет, а главное, что ты самый большой специалист. Неужто, ты так волнуешься за их судьбу и жизнь. Или простое, но въедливое любопытство движет с тобой.

— Ты странно говоришь. Я прожила с этими девочками жизнь. Потом создавала шедевр, который всех потрясал. Это моя жизнь, — я начала заводиться и обижаться на Тима за полное непонимание.

— Ты рассуждаешь, как их покойная бабушка. Они не ваша собственность. Дашковы могли захотеть изменить жизнь и послать вас всех, куда подальше с вашим шедевром.

— Ты бредишь, дорогой! У них не может быть другой жизни. Одна калека, другая только и бредит успехом и будет добиваться его любым способом.

— Тогда почему твои прокурорский друг и те, кто повыше его сидят не могут найти дом, в котором прячутся, якобы Дашковы, — Тим впервые так жестко разговаривал со мной.

— Почему? Разъясни мне, несмышленой, — я готова была его придушить.

— Два варианта — первый они не ищут. Второй — женщины поменяли место своей дислокации.

— Вот именно это я сейчас и буду выяснять, — я резко отодвинула стул и рванула в переднюю к мобильнику.

— Ты можешь сильно разочароваться, — тихо и грустно вслед мне прошептал муж.

— Но деньги, которые пропали, тоже никому не нужны? — я вдруг вспомнила, что Джона более всего волновала эта часть истории.

— В эту историю я тем более не стал бы влезать. И деньги не твои и охотников за ними не мало, я так думаю. Они посильнее тебя будут. Остановись, Кира.

Я на минутку задумалась и почувствовала холодок в груди. Наверное, Тим прав. Бог с ними с деньгами, но мои подруги и соратники пропали. Я чувствовала, как «А.В.» с того света меня подстегивает и ждет результатов. Или я рехнулась.

Первой, я позвонила Вере Николаевне. После недолгого приветствия, я спросила, знает ли она про дом, который был арендован для Алисы после катастрофы.

— Я никогда там не была.

— Почему, ведь после смерти «А.В.» — вы единственная, кто мог помочь девочкам.

Вера Николаевна невесело засмеялась, — девочки сказали, что теперь они сами будут править бал. Они устали от наставлений и «помощи». Ко мне приезжала Саня и попросила никогда не вмешиваться в их отношения. Они выросли и достаточно самостоятельны, чтобы разобраться, кому и что делать. Против их натиска было трудно бороться. Они были типичные копии Александры Валентиновны. Вскоре я уехала, и они только писали, что все хорошо. Никогда не жаловались и совета и помощи не просили. Мне не очень приятно в этом признаваться, но это так. Они создал свой мир и никого туда не пускали, даже вас Кира, хоть вы, наверное, думаете по-другому. Извините меня, если я была резка. Я очень беспокоюсь о них, но сделать ничего не могу.