Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Зайдя в помещение, я порадовалась, что мы оказались одни, и не гремела музыка. Теперь можно и потолковать о цели и смысле нашего безнадежного, как мне казалось, путешествия.

— У вас ко мне много вопросов скопилось? У меня затылок даже разболелся от вашего напряженного внимания. Задавайте, — Филиппок откинулся и вопросительно смотрел на меня.

— Все, что вы мне рассказали очень занимательно. Одно только неясно. Почему вы думаете, что наша исчезнувшая троица прячется там?

— Я этого не говорил. Я думаю, размышляю, — тягуче затянул следователь, что там остались люди, которые могут что-то знать, а главное иметь очень конкретные сведения о той части жизни сестер, которая была сокрыта от вас и даже от бабушки.

Филипп Сергеевич вынул потертую бумажку и протянул мне. Почти неразличимые буквы, похожие как печатные, написанные человеком, который очень плохо владел русским языком и еле формулировал свои мысли.

— Что это? Откуда у вас? — я поднесла записочку к свечке, которую услужливо зажгла официантка. Тут какая-то просьба о деньгах или помощи. Я правильно понимаю. Письмо было написано несвязанно. Приходилось угадывать смысл, продираясь через отдельные слова, написанные все слитно. Получалось одно длинное предложение, кое-где прерывающееся то ли переносами, то ли незнанием как пишется конкретное слово.

— Вы, Кира Александровна, не поверите, я нашел его в фартуке, который висел на кухне в доме Дашковых.

— Почему же вы ничего о нем не сказали никому? — я оскорблено отвернулась от собеседника.

— А кому и что я должен был показывать. Когда мы начали разбираться с делом, и я нашел при обыске эту фитильку, то подумал сначала, что это Фросина записка. Лишь потом я понял, что Фрося не менее образованная, чем ее хозяйка. Тогда я предположил, что Фросина родственница из деревни написала, потом стал думать, что дворничиха в вашем дворе обратилась с просьбой то ли денег, то ли помощи. Я разговаривал с ней и понял, что она еле изъясняется по-русски. Я прощупал ее, узнал, какие у нее были отношения с семьей Дашковых и понял, что она у них ничего никогда не просила, но всей пролетарской душой ненавидя «господ» внимательно за ними наблюдала.

— И что эта «добрая» женщина вам поведала? — я только сидела и удивлялась, почему я никогда не обращала внимания на уборщицу и дворничиху в одном лице, Тамару. Мне казалось, что мы ей также глубоко безразличны, как и она нам.

— Вы жили в том мире, который, как раз очень волнует и беспокоит людей низшего сословия. Вы проходите легко мимо того, что они заметят и при случае смогут рассказать кому надо. Вот, Тамарино время и настало, — следователь задумался. Видимо решал вопрос все ли мне рассказывать или поэтапно, порционно. — Тамара, не очень связано рассказала мне, что «А.В.», которая управляла всем двором, не всегда знала, куда пропадает ее старшая внучка. Каждый раз, после съемки программы, Алиса с Саней возвращались домой. Младшая сестра буквально захлебывалась от будущего успеха, когда программа будет показана по телевизору. Алиса устало кивала и что-то тихо говорила сестре. Та моментально мрачнела, но согласно кивала головой. «Уж не знаю, что происходило дома» — печально продолжала дворничиха. Она даже прижималась к входной двери, но ничего не было слышно. А, подслушивала она потому, что буквально через минут двадцать из окна выпадала веревочная лестница и Алиса ловко спускалась по ней. Она приветливо кивала сестре и исчезала в кустах.

Бабушка не могла этого видеть, так как окна комнат сестер выходили на черный вход дома, т. е. на другую сторону. Видимо, «А.В.» считала, что актриса, столь уставшая после недельных съемок и трех недель репетиций, легла отдыхать. Что же делает Саня, «А.В.» не шибко интересовало.

— Вы считаете, что «А.В.», действительно ничего не знала, о ночных похождениях Алисы. Мне казалось, что она следит за каждым ее шагом.

— Алиса неплохо знала свою любимую grandmother. Саня же боялась и ту и другую, — Филиппок глотнул из термоса кофе, — Это невозможно пить. Абсолютная бурда.

Через полчаса мы вышли из теплого помещения, сытые и сонные.

— Я в таком состоянии и километра не проеду, — я показала на сонные глаза и на расслабленное тело. Но любопытство мое от усталости не уменьшилось. — Так куда же бегала Алиса? На свидание?

— Не знаю, — пожал плечами следователь. — Я пытался найти следы и зацепки. Тамара говорила, что сколько раз она не пыталась подловить беглянку, она не слышала ни голосов, ни звука машины. Вера Николаевна слышала об этом первый раз. То ли лжет, то ли правда не в курсе.

— Тогда, почему мы не ищем в Москве, прёмся, черт знает, куда? — мы сидели в машине и курили.

— Сначала, давайте решим, где будем ночевать. — Филиппок стал крутить головой, потом вышел из машины, вернулся и развернул карту. — Неподалеку отсюда есть частная гостиница. Поедем туда.

— Это вы в карте обнаружили? Я тоже сунула нос в атлас, но ничего не обнаружила.

— Нет, я вспомнил. Давайте меняться местами. Я поведу. Вы все равно не знаете, куда ехать.

— Я поняла — это конспиративная квартира. Я угадала?

— Почти. Какая вам разница? Там тепло и уютно. Это я вам гарантирую.

Как только Филиппок сел за руль он перестал общаться со мной и вообще не слышал меня, — я понимала, что дорога тяжелая, но меня буквально распирало от вопросов. Так как сейчас я не получу ответов от следователя, я стала прикидывать сама. Я вспомнила очень давнишний разговор на репетиции, когда Алиса предупредила Саню, что сегодня после съемок как обычно. Естественно, я не обратила внимания на переговоры сестер. Тут же я вспомнила, что после тихой беседы Дашковых, Саня подошла к Солодову и сообщила, что сегодня Алису повезет она. Мол, та плохо себя чувствует и поедет к врачу. Сергей удивился, почему ни он? Саня раздраженно объясняла, что они сестры и имеют право на собственное время без посторонних. Мужчина резко отвернулся и, бубня, что он не слуга, а близкий друг. Всегда он нужен, а сегодня внезапно нет. Он шел и шептал, что все равно узнает, куда сестрички отправятся. Тогда я не обратила на мелкие ссоры никакого внимания. И сама устала, и понимала, что после тяжелой программы все немного раздражены. Теперь не спросишь ни у кого.

Маленькая гостиница на восемь номеров чистенькая и приятная, притаилась за большими деревьями какого-то бульвара. Сама я безусловно не нашла бы домик. Мое счастья от того, что ночлег и удобная кровать близки были несравнимы с глубокими размышлениями по поводу судьбы Дашковых.

Утро наступило очень быстро. Видимо, как только я добралась до постели, тут же меня сморило. Первой моей мыслью было позвонить домой. Я понимала, что муж в бешенстве, а Варька еще подливает масла в огонь, говоря, что они мне безразличны и в то же время волнуясь за ситуацию.