Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Плюс я очень симпатичный: мужественное лицо с волевым подбородком, густые черные волосы, без залысин и редеющих областей, стройная фигура (хоть и моей заслуги здесь ноль, просто хороший обмен веществ) и ровные белые зубы. В общем, внешность привлекательная. И речь грамотная, манеры.

Жанна же создание небесное. Невесомая как пушинка, миниатюрная, сияющая. Вокруг нее как будто ореол свободы и чистоты, а в ее присутствии даже материться неудобно, словно это может оскорбить чувства верующих. У нее маленькое упругое тело, я до сих пор уверен — без единого недостатка. Грудь, бедра — как с обложки журнала MAXIM, а лицо так и просится на большой экран. Огромные голубые глаза, смотрящие на мир с наивным вызовом, шикарные светло-русые волосы, ниспадающие ниже плеч каскадом упругих волн… Если вы завладели ее вниманием, то оно будет всецело посвящено вам. Она будет говорить так, словно больше никого на свете и не существует, никогда не перебьет, никогда не отвлечется. Все вокруг становится тихим и размеренным, мир замирает, и не важно, о чем беседа — о погоде или об очередной картине, которую она обнаружила и желает показать всем. Жанна Бунина очень комфортный человек, рядом с ней нет спешки и нервозности. Оплот спокойствия и красоты. И пахнет она потрясающе.

Мы поженились в конце первого учебного года, в апреле. Ее и мои родители помогли не только сыграть свадьбу, но и обеспечили нас жильем — однокомнатной квартирой возле Ботанического сада. Жанна придерживалась моего мнения — деньги родителям нужно отдать. Но здесь родители были непреклонны: это подарок на свадьбу. Но мы все равно твердо пообещали себе отдать деньги.

Хотя я не представляю, как это сделать сейчас.

Четыре года учебы пролетели незаметно. Мы проводили много времени вместе — встречались между парами и в свободное время, когда каждый занимался своей научной деятельностью в университете. Я по-прежнему ходил на все выставки, и мне это доставляло огромное наслаждение. Я был не просто гостем, я был мужем девушки, которая была центром внимания всей этой богемной тусовки.

В армию меня не взяли, но я не скажу почему, эта причина личная и не очень благозвучная, останется тайной. После университета я начал работать у Рождественского, а Жанна ждала ребенка. Она забеременела на пятом курсе, и мы ждали малыша к Новому году. Но не сложилось, у Жанны случился выкидыш.

С огромным трудом, но мы это пережили. Нам помогали друзья и родители. Я боялся не только за здоровье Жанны, но и за наш брак. Я любил ее и люблю до сих пор, и сама мысль, что что-то нас может разлучить, для меня мучительна.

То страшное для нашей семьи событие осталось в прошлом. Нельзя сказать, что все хорошо — ведь ребенка мы потеряли, но здоровье Жанны постепенно восстановилось. Хотя о ребенке мы разговора больше не заводили.

Жанна начала строить свою карьеру. Она сразу отвергла мысль работать на кого-то и не захотела стать сотрудницей музея, хотя ее звали и в Третьяковскую галерею, и в Лувр, где она работала несколько летних месяцев волонтером.

Жанна решила организовать свой бизнес, стать арт-дилером. И мы вдвоем погрузились в это дело. Ей требовалась помощь в оформлении документов и юридическом сопровождении сложного вида деятельности, связанного с интеллектуальной собственностью. В то время только-только приняли новый закон — четвертую часть Гражданского кодекса, и многое было непонятным. Кроме того, Жанна сразу решила отказаться от «серой» деятельности, полностью выбелив бизнес, который a priori белым не был. Мне пришлось вникнуть в сам бизнес, чтобы понять, как сделать его «белым». Я это сделал, и Жанна в сентябре 2012 года открыла свою компанию Bunina Art Incorporation, которую мы зарегистрировали на Виргинских островах с представительством в России.

Это вполне легально — на Виргинских островах нет НДС, нет налога на прибыль и доходы физических лиц, очень низкая плата за создание компании и ее поддержку, а регистрация занимает один день. Там есть ежегодная пошлина, которая тоже настолько низкая, что даже в расходы ее ставить стыдно. Конечно, в России пришлось уплатить изрядную часть налогов и зарегистрировать постоянное представительство, но это все равно вышло дешевле и менее трудоемко, чем открывать российское юридическое лицо.

С момента открытия своей компании Жанна не совершила ни одной сделки в России. Все ее клиенты оказались зарубежными ценителями искусства, и так получилось, что она стала ориентироваться на европейский и американский рынки. В первый же год она сделала два десятка продаж, которые принесли ей десять тысяч долларов чистого дохода! Я был поражен и очень рад за нее. Жанна буквально влилась в работу, это стало для нее большим, чем просто способ добывания денег.

Она стала часто летать в командировки — Лондон, Париж, Нью-Йорк, Люксембург. Бывала там не больше двух-трех дней и возвращалась счастливая, с новыми планами и идеями. За два года она обросла постоянными клиентами, которые приносили ей хороший, стабильный доход.

В прошлом году она открыла две галереи в Европе — в Париже и Лондоне. Французскую галерею она назвала своим именем — Bunina Art Gallery, а британскую именем совладелицы и делового партнера — Полины Морозовой — Morozova Art Gallery.

Открытие галереи в Париже стоило нам двух месяцев разлуки.

И понимания, что я без Жанны не могу, а она без меня может.

Я долго пытался исправить ситуацию, как-то повлиять на жену, но безуспешно. Осознав, что я больше не являюсь для нее человеком, без которого она не может, Жанна стала отдаляться. Она не стремилась домой, перестала сама мне звонить и писать, отвечая только на мои звонки и сообщения. Она все чаще уезжала в командировки, и все чаще в Париж, и меня с собой не звала. А когда все только начиналось, у нас доходило до скандалов — она требовала, чтобы я был рядом, а я не всегда мог взять отпуск. Но о разводе речи не шло. Как и о ребенке.

Началом конца стал тот день, когда я понял, что с Жанной что-то не так.

Она стала рассеянной, это сразу бросилось в глаза, но масштабов я не осознавал долгое время.

Она никогда не забывала ключи, зонт, сумку и прочие важные мелочи. У нее никогда не было «синдрома несобранности», когда не знаешь, куда положил кошелек и где взять носки. У нее все всегда было строго разложено по полочкам, даже мои вещи. Жанна всегда точно знала, что дома лежит в холодильнике, а что нужно докупить для ужина. Она не пропускала важных событий в нашей жизни — дней рождений, годовщины знакомства, годовщины нашей свадьбы. За ней такого не водилось отродясь.

И вот в апреле Жанна забыла, что у нас десять лет со дня свадьбы. Я подготовил для нее шикарный подарок — платиновое кольцо и сережки в тон, выполненные из тонкого металла с изящным кружевом и россыпью бриллиантов. Я долго ждал вечера, чтобы отпраздновать это событие, заказал столик в ресторане, пригласил ее на семь вечера. Она пришла, опоздав на час, не отвечая на мои сообщения. Просто села напротив меня и раскрыла меню. Я подумал, что это игра, и подыграл ей. А когда в конце вечера вручил ей подарок, она разрыдалась. Сказала, что забыла, что вылетело из головы, что много работы. Долго извинялась.