Юрий Ребров - Пуля не дура

Эту женщину увижу и немею…

Если не везет, то хоть выворачивайся наизнанку, а черная полоса будет преследовать тебя, словно прикованная цепями. Недаром народная мудрость гласит — «пришла беда, отворяй ворота». Есть и множество других, менее приличных пословиц и поговорок. Например, «если не повезет, то и на родной сестре можешь запросто подхватить скверную болезнь».

Сегодня день выдался — хуже не придумаешь. Утром вызов на Жигулевскую, где ночью застрелили очередного бедолагу бизнесмена. Несколько часов ушло на оперативно-розыскные мероприятия. Если перевести на русский язык, это означало хождение по квартирам восемнадцатиэтажной башни в тщетной попытке найти хоть какого-нибудь свидетеля. Причем не факт, что в самый неподходящий момент он не откажется от своих показаний. Но зато непреложный факт, что именно в день преступления лифт взял незапланированный отпуск.

Понятно, что возвращались мы на родимую Петровку, как говорится, без задних ног. Но стоило нам опуститься на продранные сиденья милицейского драндулета, который можно с полным основанием экспонировать на выставке отечественного машиностроения первых пятилеток, как рация голосом Луи Армстронга прохрипела, что об отдыхе думать рано, а надо развернуться и лететь на Волгоградский проспект, где сотрудники ГИБДД (язык сломаешь, пока выговоришь это новое словообразование) затормозили какой-то долбаный джип, а его водитель вместо документов выхватил «макаров» и открыл пальбу.

Потом, когда удалось вернуться на базу, я разбирался в конторе с накопившимися за неделю бумажками. Если наш бывший всенародно избранный обожал «работу с документами», то я, поверьте, никакого оргазма от оформления протоколов и прочей милицейской макулатуры не получаю.

Одним словом, я, Иван Кондратьев, майор милиции, добирался до дома ближе к полуночи, когда для всего муниципального транспорта далеко позади остались все часы пик. Казалось бы, на эскалаторе метро я должен был, подобно герою известной картины, в гордом одиночестве распевать незатейливую песенку: «А я иду, шагаю по Москве»… Черта с два! На лестнице-чудеснице были забиты и правый ряд и левый. Для футбольного матча время было вроде не самое подходящее, скорей всего народ спешил с какой-нибудь гастрольной премьеры Киркорова или его Зайки. И вот вместо того, чтобы рухнуть на сиденье и шесть остановок провести в блаженной полудреме, я вынужден был висеть, вцепившись в поручень, проклиная черную полосу в жизни.

Чтобы не заснуть, наподобие летучей мыши, я принялся рассматривать невольных попутчиков. Прошло всего десять лет с начала горбачевской перестройки, а как изменилось все вокруг. Раньше как было: все настоящие мужчины, захватив вожделенное сиденье, принимались свирепо изучать газеты и художественную литературу, стараясь не встретиться взглядом со стоявшей рядом женщиной. А если такое все же, не дай бог, случалось, то приходилось вскакивать и уступать место, неумело делая вид, что ты и не подозревал о наличии в вагоне представительниц слабого пола. Сейчас такого не увидишь. Нынешнему мужику плюнь в глаза — божья роса. Он запросто может и небрежно пошутить над попутчицей, возвышающейся над ним подобно памятнику Командору в «Дон Жуане». Сейчас в «моем» вагоне, словно иллюстрация к моим размышлениям, сидели в основном мужики, а женщины разного возраста и внешних достоинств составляли мне компанию. Как и я, на жизнь они жаловаться не собирались, ибо, как известно, русская женщина жаловаться вообще не любит, а предпочитает останавливать коня на скаку и разгуливать по горящим избам.

Впрочем, роскошную девушку, скучавшую на противоположной стороне вагона, трудно было представить себе за таким занятием. Судя по прикиду и дорогим безделушкам, украшавшим ее нежные пальчики, едва ли знакомые с процессом чистки картошки и стиркой, ей полагалось разъезжать по столице в «шестисотом» «мерсе», а не в подземном транспорте пролетариата. Еще с детства я обнаружил в себе задатки пророка. Скажем, начинает что-то в очередной раз выговаривать мне школьное начальство, а я про себя загадываю, каким будет продолжение обличительной речи. Такая мистика продолжалась всю жизнь. Удивляться я перестал, рассказывать приятелям об этом феномене бесполезно, все равно никто не поверит. Так что оставалось принимать сие чудо как данность. Раскачиваясь в такт движению поезда, я попытался пробудить дремлющий во мне дар телепата. Первое, что приходило в голову: красавица поссорилась с мужем, нет, с любовником — обручального кольца не наблюдалось, не рискнула тормозить частника — нынче частники и бандиты на одно лицо — и решила добираться домой «сабвеем». Ах, какая роскошная рыжая копна венчала ее красивое, стройное тело! В голове невольно завертелась веселая студенческая песенка, утверждавшая, что жениться необходимо только на рыжей.

Я невольно чуть-чуть приблизился к незнакомке и втянул в себя воздух. Так и есть — меня обдал тонкий запах дорогих духов, должно быть «Шанель номер пять» — названий других аристократических благовоний я просто не знал. Интересно бы посмотреть на ее личико. Если оно гармонирует с фигурой, то, значит, я повстречал совершенство женской красоты. Наверное, она и сама себе нравилась, поэтому и любовалась не отрываясь своим отражением в оконном стекле. Я подобрался совсем близко и из-за ее плеча глянул в окно. Точно — лицо женщины полностью соответствовало совершенству фигуры: точеный носик, влажные, чуть припухшие губы — свидетельство страстной натуры — и неправдоподобно голубые глаза — редчайшая принадлежность лица рыжеволосых. Обычно господь бог наделяет их карими или, на худой конец, черными колдовскими глазами, а тут — небесная голубизна. Они отражались в стекле прямо напротив меня, «эти глаза напротив» — снова выбросила память модную песенную строчку, которую мой питерский кореш Сашка Макаров переделал в «эти глаза не против». Но тут неожиданно я обнаружил, что женщина отнюдь не любуется своим отражением, а изучающе смотрит на меня. Она перехватила мой взгляд, и я понял, что наблюдает она за мной уже давно. Знаете, непрофессионал сразу теряется, когда обнаруживает, что засветился. Моя незнакомка смущенно улыбнулась, и мне показалось, что даже на ее щеках выступил такой редкий в наше время румянец. Впрочем, скорей всего это мне только показалось. Интересно, что она нашла заслуживающего внимания в обычном менте?