Юрий Ребров - Пуля не дура

— Заказ выполнен, — шепчут мертвые губы. А может, ему только кажется, что он произносит эти слова? Скорей они проносятся в его умирающем мозгу.

А выскочивший из «жигуленка» Макаров склоняется над телом друга, нащупывает слабый пульс и бросается к телефонной будке, расталкивая мгновенно возникшую толпу зевак.

Вельяминов пребывал в отличном расположении духа. Все обошлось — удачней не бывает. Савенков убит, строптивый майор милиции в больнице, и неизвестно, когда он появится на своем боевом посту. Да это и не имеет никакого значения — к его выходу из больничной палаты суд уже состоится, и дело об убийстве генерала Пронина будет закончено производством. «Дело закончено, забудьте», — вспомнилось название старого итальянского фильма. Николай Егорович налил рюмку «Двина» — отличного коньяка, привезенного другом с солнечного Кавказа, и, мягко перекатывая напиток во рту, наслаждался его согревающим ароматом.

Дверной звонок разлился по квартире соловьиной трелью, и тут же домофон пробасил голосом старинного приятеля полковника Сычева:

— Хозяин дома? Не отпирайтесь, сударь, ваша мама пришла, коньячку принесла…

— Хватит места и для твоего, мамочка! А то я тут стартовал в одиночестве.

— Нехорошо-с, питие без компании прямой путь в алкаши.

Заядлый острослов, постоянный тамада на всех праздничных застольях полковник Сычев являл собой тип никогда не унывающего толстяка, какие в армии, особенно в ведомстве, где служили приятели, изрядная редкость. Впрочем, военная форма на нем была еще большей редкостью, а в штатском ладно скроенном костюме он походил на чиновника средней руки, еще не успевшего завести счета в швейцарском банке, но уже сделавшего в этом направлении несколько шагов. Если справедливо утверждение, что контрразведчик не должен выделяться в толпе, то Петр Никодимович Сычев полностью отвечал этому требованию. Такими веселыми, чуть больше меры упитанными гражданами заполнены улицы всех городов мира, и, уж конечно, глядя на такого, мало кто может заподозрить, что это идет владелец полковничьих погон самой секретной в стране организации.

— Для пьянства есть такие поводы: поминки, свадьба, именины, проводы, получка, встреча, новый чин и просто пьянка без причин. Так что, хозяин, отмечаем? Какой такой праздник, юбилей?

— Благополучное окончание операции, коллега. Материалы следствия завтра доставляем в суд, фигурант в деле один — вдова, все лишнее зачищено. Одним словом, спи спокойно, дорогой товарищ.

— Как говорили в прежние времена на пионерских линейках: «Рапорт сдан, рапорт принят…»

Рюмки у Вельяминова были серебряные, покрытые грузинскими мастерами эмалью и напоминавшие гаммой красок картины великого Пиросмани. Одна беда — вместимость не больше наперстка. Известно, что такими дозами и полагается наслаждаться дорогими коллекционными коньяками, это водку можно глушить стаканами. И все же русским людям в питье присущ размах, а поэтому друзья после четвертой рюмки поменяли их на хрустальные фужеры.

— Каждая операция — это шахматная партия, у любой фигуры свое предназначение.

— И каждая подлежит зачистке. Нынче прочитал в газете заголовок: «Хороший ваххабит — зачищенный ваххабит…»

— Все новое — хорошо забытое старое. Иосиф Виссарионович за пятьдесят лет до Дагестана говаривал: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы…»

Вельяминов широко улыбнулся. Прекрасная вещь — сидеть за дружеским застольем, радоваться незамысловатым шуткам и хотя бы ненадолго забыть о хитроумных операциях, зачистках, подковерной борьбе — любимом развлечении начальства, в котором приходится вопреки желанию и самому принимать участие. Алкоголь делал свое дело, и он не замечал, что друг-весельчак пропускает один фужер за другим, а сыплющиеся с языка шутки маскируют трезвые оценивающие взгляды, которые он бросал на хозяина квартиры. Как бы случайно он перевел разговор на тему об оружии — слабости Вельяминова, у которого на огромном персидском ковре ручной работы красовались турецкие ятаганы, кинжалы с инкрустированными рукоятками, мечи древних римлян — подарок археологов.

— Да, только подумать — с нашим простым «макаровым» мы могли бы захватить великую Римскую империю! Ну а с парой «калашей» запросто выиграть Куликовскую битву. Без всяких потерь…

— А я предпочитаю свой «стечкин». За пятьдесят шагов муху на стене припечатаю.

Нетвердыми шагами Вельяминов добрался до замаскированного за книжными стеллажами настенного сейфа и извлек из него пистолет, покачал в ладони, словно прикидывая вес любимого оружия.

— Красавец, а? Только полюбуйся. — И он перекинул пистолет другу.

— Действительно, удобная вещичка, хотя я предпочитаю свой древний «вальтер».

Сычев шутливо подмигнул и направил черное дуло прямо в лоб другу.

— Ну-ну, без таких шуточек. Знаешь, и незаряженное ружье может выстрелить

— А заряженное — обязано. — И Сычев нажал на курок.

Потом он тщательно вытер кухонным полотенцем оружие, натянул принесенные резиновые перчатки и вложил его в холодеющую руку Вельяминова.

— Нет человека — нет проблемы. Зачищать так зачищать… — И, уже натянув на себя привычную доброжелательную улыбку, добавил: — Джон был хорошим парнем, но слишком много знал.

…Кондратьев, изображая улыбку удовольствия, давился пирожными, которые притащил сладкоежка Макаров. В палате было еще трое выздоравливающих, и все они не скрывали насмешливых улыбок, наблюдая за мучениями товарища по несчастью.

— Принес бы пачку «Беломора», — слизывая крем с пальца, ворчал Кондратьев. — Кстати, как это у тебя оказалась машина?

— Витька Сорокин из УГРО попросил обкатать. Все-таки в прошлом я водила первого класса. С техникой на «ты». «Жигуленок» оказался в масть.

— Оно, понятно, хорошо, что хорошо кончается. Но в следующий раз…

— А следующий раз будет нескоро, Иван. Практика окончена, пора домой. Справку о стажировке напишешь?

— Сам сочинишь, а я подмахну.

— И что это за страна! То магазины взрываются, то полковники стреляются, — подал голос сосед справа. Он прибавил звук в портативном приемничке.

«Сегодня утром у себя дома обнаружено тело подполковника Вельяминова, руководителя одного из подразделений ФСБ. На вопрос, наступила ли смерть в результате несчастного случая или это было самоубийство, предстоит ответить следствию».

— А я этого Вельяминова вроде знаю. По-моему, он приходил к нам. Меня генерал на ковер вызывал, что я лезу в дело об убийстве Пронина. Такой заносчивый фээсбовец. Вряд ли такие кончают самоубийством…

— Послушай, Иван, ты меня своими версиями уже достал. Лучше доедай пирожные, что я, зря за ними на другой конец Москвы катал?