Валерия Вербинина - Осенний детектив

Они снова лазили по шкафам, осматривали каждый угол. Никаких следов.

– Никаких следов насильственных действий, Машенька. Никаких затертых пятен крови на коврах. А их вон у него сколько. Разбитых зеркал.

– А это тут при чем? – она повернула к нему побелевшее намертво лицо. – Намекаете, что его могли… Могли убить?!

– Если с ним что-то и сделали, то не здесь, – не стал он сглаживать острых углов. – В квартире чисто. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Вы не знаете, где он хранил документы на квартиру? На дачу?

– Нет.

Она растерянно осмотрелась в огромной гостиной, заставленной дедовой мебелью. Старинной, массивной, раритетной.

– Может, в бюро?

И пошла к резному бюро с множеством выдвижных ящичков. Один из них оказался запертым.

– Эх, рано вы своего подзащитного отпустили, – покусала Маша губы. – Ключа нет.

– Погодите. Замочек простой. Может, и у меня получиться.

Окунев не стал ей рассказывать, что ради спора с Ваней Рыбой не раз пробовал открывать нехитрые запоры. Иногда выходило, иногда нет. Но кое-чему бывший подзащитный его все же научил. И замок в выдвижном ящике старинного бюро поддался с третьей попытки.

– Документы! – ахнула Маша, выхватывая папку из ящика.

Она листала недолго. Бумаг было немного.

– Странно… – произнесла она через десять минут. – Все в порядке.

– Что именно?

– Документы на квартиру, дачу, машину. Все здесь. Завещание в нашу со Светкой пользу. Что тогда он делал у нотариуса?

– Мог составить еще одно завещание. Это от какой даты? – Окунев осторожно вытянул из ее руки завещание. Прочел. – Два года ему уже. Мог еще одно составить, и это автоматом перестает быть действительным.

– Тогда где оно?

– На руках у того, кому завещано. – Окунев почесал макушку. – Как-то… не нравится мне это.

– Что именно?

– Не похоже на квартирных аферистов. И женщина эта утром выглядела расстроенной какой-то. Может, мы чего-то не знаем? Или понимаем не так?

Голос от порога гостиной заставил их застыть на месте.

– Что вы делаете?!

У порога стояла Александра – та самая девка, как называла ее Светка. Ее глаза были широко открыты, пальцы тискали ручку дамской сумочки, которую она держала у груди.

– Вы воры?!

– Нет, мы не воры. Я – дочь Закатова Ивана Степановича. Младшая дочь Маша.

Она тяжело дышала, так ей показалось стыдно быть застигнутой за нехорошими делами.

– Маша… – эхом отозвалась женщина, роняя сумку на пол. – А что вы здесь делаете, Маша? У вас есть ключи?

– Есть, – соврала она. И, разозлившись вопросу, спросила с вызовом: – И разве мне запрещено бывать в квартире отца? Если запрещено, то кем? Вами?

– Нет, конечно. Упаси Бог.

Женщина криво усмехнулась. Прошла, не разуваясь, по светлому ковру к столу, села на стул. Тяжело села, словно обессилела.

– Воронье налетело, – обронила она едва слышно. – Не рановато ли? А это кто? Ваш муж или адвокат?

– Это неважно. Где отец? О каком воронье речь?

Машу почти мутило от ситуации, которую ей навязала Светка и слилась в последний момент, сказавшись занятой.

– Воронье? А, неважно, – она махнула рукой. – А отец ваш в больнице.

– Что с ним? Инсульт?! Инфаркт?! – закричала Маша, подскакивая к ней. – Вы! Вы виноваты! С ним все было хорошо! Он был здоров! Пока вы… Где он?!

– В больнице по соседству. Я только что от него. Кушать носила. Только у меня ничего не взяли. Тяжелый он. Очень тяжелый, – ее лицо вдруг сморщилось. И она заплакала. – Если бы я знала, ни за что не отпустила бы его. Ни за что!

– Куда?! Что с ним?! – еле шевелила посиневшими губами Маша.

– Он вдруг засобирался на дачу, – начала рассказывать женщина, облокотившись на спинку стула. – Говорю, Ваня, зачем? Мы только приехали. Надо, говорит. Мысль одна возникла. И уехал. Было это неделю назад. Уехал, и тишина. Я звоню, телефон вне зоны. Собралась, не выдержала и поехала туда. А дом на замке. Я не знаю, что думать. Пошла в полицию, а они заявление не принимают. Говорят, не родственница. Не жена. Никто.

– А детям позвонить не судьба? – вставил Окунев, слушавший ее со скептической улыбкой.

– Хотела… Да… Ваня не очень жаждал общения. После того, как у нас с ним сложилось. Стыдился как-то, что ли. Да и телефонов я не знаю. И в записях его нигде не нашла. А когда его старшая дочь приехала, я перепугалась. Не знала, что ей говорить стану, сама же ничего не знаю. И не пустила… А вы документы просматривали, – она с пониманием хмыкнула, покосившись на папку в Машиных руках. – Разволновались, что он свое имущество на меня перепишет?

– А разве не за этим вы с ним? А разве не за этим он ходил к нотариусу? – вставил Окунев.

– К нотариусу?! – лицо женщины вытянулось. Первый вопрос она словно не услышала. – Ничего об этом не знаю. Да и не нужно мне его добро. Своего хоть отбавляй. Я не нищая. Не бесприданница. К нотариусу… Как его зовут? Не Илья Сергеевич?

Маша сверилась с подписями на завещании. Кивнула.

– Он говорил при мне с ним по телефону. Напрашивался на встречу. Все говорил, что ему что-то надо уточнить. Что у него есть какие-то подозрения.

– Какие? Что уточнить? – Маша швырнула папку с документами на стол, схватилась за голову.

– Я не знаю, – она жалобно улыбнулась. – Потом он уехал и пропал. А потом мне позвонили из полиции. Заявление-то я заставила у меня принять. Сообщили, что нашли его неподалеку от дачного поселка. Явился участковый, все ходил и ходил по квартире.

– Нашли?! Что значит, нашли?!

Маша вдруг почувствовала, что начала заваливаться. Если бы не крепкие руки Окунева, подхватившие ее и усадившие на дедов диван, грохнулась бы на пол.

– Кто-то сбил его. На машине сбил.

– А его машина где?

– Его во дворе стоит. Разве вы не заметили? Он уехал на дачу на электричке. Не захотел грязь месить, как мне сказал. Да и машину только с мойки выгнал. А потом, по дороге от дачи до станции, его кто-то сбил на машине. И скрылся. И он теперь лежит в больнице в тяжелом состоянии. Я отвечаю на множественные вопросы, ответа на которые не знаю. И вы теперь еще тут роетесь…

И она разревелась. Искренне и так горько, что даже Окунев проникся. А слез он повидал немало.

Он заметался по комнате. Сбегал в кухню. Принес два стакана ледяной воды, вложил их в руки Маши и Александры. Заставил выпить и успокоиться. И сказал:

– Надо идти к нотариусу. Он может что-то знать. Чего это он вдруг сорвался? Ни с того ни с сего. О чем вы говорили, Александра? Вспомните. Может, имена какие-то звучали? Как вообще состоялось ваше знакомство?

– Знакомство?

– Да, при каких обстоятельствах? – отозвалась Маша с дивана.

– На даче, – наморщила лоб Александра. – Сосед напротив моего дома жег мусор. Два дня жег. Мы задыхались. Иван сделал ему замечание. И я подключилась. Так и познакомились. Он подвез меня до города. А у меня ремонт. Затянулось все как-то. Но вы не переживайте, я съеду сегодня же… Ваня поселил меня у себя. И у нас все как-то закрутилось. Все неожиданно и… красиво.