Питер Чейни - Ядовитый плющ

Когда Карлотта была на половине второго куплета, я, пожалуй, находился уже на расстоянии 10 футов от столика Вилли-Простофили, но его не видел, так как бра над его столиком было выключено, поскольку находилось около сцены. И только я хотел чиркнуть спичку, чтобы прикурить сигарету, как вдруг послышалось «хлоп»! Я в своей жизни не раз слышал этот звук. Это, конечно, может быть, и пробка от шампанского, если ее очень осторожно вытаскивать. Только сейчас к хлопанью приметался еще легкий металлический звук. Я знаю, откуда получается такой звук. Я знаю, откуда он. Если выстрелить из автомата с глушителем на дуле, вы услышите именно это самое «хлоп».

И как раз в это время Карлотта окончила припев после второго куплета, поклонилась, в зале вспыхнул свет и раздался оглушительный шум аплодисментов. Но, поверьте мне, этот шум тут же прекратился, потому что кто-то аккуратно уложил на месте Вилли-Простофилю. Он повалился на столик и ударился головой о вазу с цветами, которая стояла на нем. На белой скатерти и на салфетках появилось красное пятно, и оно все разрасталось.

Я замер на месте и следил за Карлоттой. Она глазом не моргнула! Она просто взглянула на то, что когда-то было Вилли-Простофилей, повернулась и ушла со сцены. Занавес опустился.

Вероятно, она ушла в свою уборную. И тут я увидел Джо Мадригала, который стоял на верхних ступеньках при входе в танцзал. Парень здорово испугался.

— Леди и джентльмены, — проблеял этот грек, — прошу вас быть совсем спокойными, не двигаться, и вообще ничего не предпринимать, пока не придут копы, потому что они, вероятно, захотят вам о многом спросить, потому что кто-то убил этого парня.

С этими словами он закрыл за собой двойные двери и запер их на ключ.

Ну и гвалт поднялся в клубе!

Все во весь голос что-то кричали и толпились вокруг стола Вилли, стараясь разглядеть его получше. Многие дамочки делали вид, что их это очень потрясло, но, я заметил, такой вид они принимали, вдоволь наглядевшись на то, что когда-то было Вилли.

Я воспользовался этой дикой суматохой и потихоньку, сзади столиков, прошел к маленькой дверце, расположенной с правой стороны от эстрады для оркестра, которая сейчас была совсем пуста, так как все музыканты присоединились к посетителям ресторана и с любопытством разглядывали Вилли. Я прошел по маленькому проходу сбоку эстрады, обогнул ее сзади и вышел в коридор, находящийся с другой стороны. Вероятно, в этом коридоре расположены артистические уборные. В самой крайней комнате дверь была полуоткрыта, и в щель виднелся свет. Вероятно, это уборная Карлотты. Из-за двери слышались голоса, и я мог держать пари, что там происходил разговор между Карлоттой и щегольски одетым парнем с жестким выражением лица, который сегодня вечером беседовал на пороге с Карлоттой и Вилли-Простофилей.

Я толкнул дверь, вошел в комнату и убедился, что прав. Карлотта сидела перед туалетным столиком, повернувшись к парню, который развалился в кресле в углу комнаты и курил сигару. Он взглянул на меня.

— Что вы хотите, дружище? — спросил он. Я улыбнулся.

— Извините, может быть, я не в свое дело вмешиваюсь — начал я, — но я просто проходил мимо, и мне показалось странным, что вы вдруг решили устроить здесь совещание, в то время как в танцзале лежит только что убитый парень. Скажите, — я окинул их обоих многозначительным взглядом, — скажите, этот парень был ваш приятель?

Она ничего не ответила, а он отбросил окурок и достал другую сигарету. Все это время он смотрел на меня из-под полуопущенных ресниц.

— А почему бы вам, дружище, действительно не заниматься только своими собственными делами и не лезть в чужие? Между прочим, кто вы такой?

Я улыбнулся ещё шире.

— Мое имя Райс, из Мэзон Сити, штат Айова. А пришел я сюда потому, что мой приятель Джерри Тартан, репортер обещал представить меня этой даме. Он совсем было собрался это сделать, как вдруг вспомнил, что у него где-то деловое свидание. Он ушел, а я подумал, почему бы мне самому не представиться этой очаровательной даме. — Я взглянул на нее. — Хэлло, как поживаете, детка?

Она взглянула на меня и заговорила. Забавно, но мне никогда в жизни не приходилось встречать, чтобы у красивых женщин голос гармонировал с их лицом и фигурой. Но Карлотта представляет собой приятное исключение, которое, кстати, не подтверждает никакого правила. Голос у нее такой же красивый, как и лицо. Он как малиновый сироп, но зато выражение ее глаз никак нельзя сравнить с сиропом. Я ведь, кажется, говорил уже вам, что глаза у нее очень красивые, но посмотрели бы вы на них сейчас: это сверкали два огромных зеленых огня.

— Я очень рада познакомиться с вами, мистер Райс, — сказала она, — но, мне кажется, сейчас не очень подходящее время для завязывания знакомства. И, пожалуй, вам самому следует ответить на ряд вопросов вместо того, чтобы задавать их нам, — она повернулась к парню, сидящему в углу.

— Я видела этого молодого человека; Руди, — заметила она. — Я все время следила за ним, пока исполняла свою песню. Я видела, как он подошел сзади к столу Вилли, и, думаю, ему должно быть что-нибудь известно об убийстве.

Руди взглянул на меня и улыбнулся.

— Может быть, ты и права, — сказал он. — Думаю, что копы с большим интересом побеседуют с вами, мистер Райс. В свою очередь теперь я улыбнулся ему.

— О'кей, — согласился я. — Я не возражаю. Но только, знаете, вообще-то не так-то и легко пришить дело. Если вы действительно застрелили парня, у вас обязательно должен быть револьвер, а револьвер — это такая штука, которую я никогда с собой не таскаю. Ведь он иногда может выстрелить, даже из кармана… и убить кого-нибудь. Слушайте, бэби, — продолжал я, — если говорить о том парне, что лежит сейчас танцзале, то, мне кажется, его убил человек, стоявший на пороге маленькой дверцы, ведущей в кулисы, — я улыбнулся еще шире. — Между прочим, интересно, а у вас есть револьвер?

Он встал.

— Слушай, — начал он более сурово. — Давай мотай отсюда! Никто не приглашал тебя сюда и ни у кого нет никакого желания разговаривать с тобой. Проваливай, а то будет плохо! Конечно, если копы зададут мне какие-нибудь вопросы, я им охотно отвечу, а если посторонние лица будут продлять излишний интерес к этому событию, то ведь легко можно заработать славный удар по морде. Я помахал шляпой в сторону дамы.

— О'кей, детка, — сказал я. — Мистер Райс не такой парень, чтобы совать свой нос туда, где его не желают. Пока! Как-нибудь увидимся. И, пожалуйста, не задумайте со мной то, чего я сам бы с собой не сделал.

С этой милой шуткой я повернулся и через маленькую дверцу оказался снова в танцзале, — где все еще царили шум и суматоха. Лейтенант и четыре работника Отдела убийств активничали, задавая обычные в таких случаях вопросы, и как только я появился в зале, лейтенант, чье имя оказалось Ресслер, сейчас же сцапал меня и начал настойчиво допрашивать. Очевидно, Джо Мадригал или какие-нибудь другие ребята видели, как я потихоньку пробирался к столику Вилли-Простофили, и, по всей вероятности, они считают меня убийцей.