Артур Строгов - Правозащитник

Таран в сопровождении «своей гвардии» поднялся на сороковой этаж, где был встречен с величайшим почетом. Здесь он был заботливо усажен за симпатичный столик, откуда можно было любоваться панорамой летней Москвы и созерцать монументы подобно Зевсу Громовержцу, снисходительно взирающему на простых смертных с высоты Олимпа. К удовольствию Тарана к нему присоединился деловой партнер, которого он ожидал — бородатый человек лет пятидесяти в темных очках и в безукоризненном белом фраке. Таран задушевно обнялся с «бородачом» и завязался располагающий разговор между давними друзьями.

Таран пригубил нежное итальянское вино с видом истинного знатока, причмокнул и собрался приняться за нежное карпаччо, как вдруг его чрезвычайно удивил официант, который, подойдя, дерзко осмелился заявить, что его ожидает господин Белосельский.

— Что это за шутка? Я сейчас занят… Откуда этот субъект узнал, где я? Когда обедаю я, никто не смеет меня беспокоить.

Таран недовольно покосился на «церберов», которые подобно гончим псам только и ждали «жертву». Они тут же набросились на официанта и оттащили прочь.

Тут первое легкое беспокойство возникло у Тарана. Он смекнул, что человек, который так настойчиво добивается с ним встречи, отнюдь не заурядный проситель. Таран нахмурился.

— Какие-то проблемы? — спросил «бородач».

— Не нравится мне это… один правозащитник добивается со мной встречи.

— Ну, так разберись с ним, — протянул «бородач», — пусть знает, кто «мы».

— Ты думаешь? Я не хочу.

— Давай я с ним сам поговорю, «по-своему», — отвечал «бородач», — тем более в ресторане все знают, кто мы есть.

— Хорошо.

— Доставь мне это удовольствие.

«Бородач» скинул пиджак и погладил свои холеные ладони.

Таран подозвал «церберов».

— Где этот человек?

— Он снаружи…

— Он один?

— Да.

— Но как он узнал, где я? Ведь я велел не пускать его в офис.

— Не знаем, шеф. Выставить его?

Таран почесал кончик носа.

— Нет, пригласи его, нужно знать, зачем он так добивается со мной встречи. Подозрительно это как-то. Короче, пустите его и будьте наготове… на всякий случай.

— Сейчас он получит урок за то, что мешает нам обедать, — отвечал «бородач», — и пускай это послужит уроком для других правозащитников.

Таран отметил еще одно странное обстоятельство — в ресторане кроме него и собеседника больше не было никого, несмотря на «плотоядный» обеденный час, когда челюсти посетителей так и охотятся за фирменным блюдом — нежным карпаччо из лосося «по-московски». Вдруг заметил, что бармен отсутствует у стойки и официанты куда-то исчезли. Ресторан показался полностью покинутым. Легкое облачко появилось на челе этого человека, которого вообще трудно было чем-то смутить.

— Тебя беспокоит еще что-то? — спросил «бородач».

Таран хотел ответить, но его внимание привлек человек средних лет, со светло-каштановыми волосами, который довольно быстро приближался к нему. Черный фрак, алмазные запонки, часы «Багет» — все это выдавало отнюдь не такого персонажа, которого легко припугнуть словом. Чем ближе Белосельский подходил к нему, тем сильнее Таран чувствовал, что допустил серьезную ошибку, согласившись на встречу с неизвестным человеком. Однако исправлять промах было уже поздно, к тому же Таран не хотел выглядеть трусом в глазах своего друга, поэтому он поневоле принял любезное выражение лица и даже протянул руку Белосельскому.

Белосельский сделал вид, что не замечает этого приветственного жеста. «Бородач» хотел было заговорить первым, но Белосельский произнес насмешливым тоном:

— Я заранее приношу Вам извинения за то, что я самым бесцеремонным образом прерываю Ваш обед, однако мое дело не терпит отлагательств. Вы утром отказались от удовольствия меня принять, я тогда бы более доходчиво объяснил причину моей настойчивости…

— Говорите, — сухо произнес Таран, отбрасывая салфетку и кладя ногу на ногу.

— Мое имя, возможно, Вам знакомо, я руковожу фондом «Милосердие».

— Слушай, парниша, — не выдержал «бородач», вставая из-за стола, — ты не понимаешь, с кем связался… — и он ввернул несколько фраз из блатного тюремного жаргона.

Но Белосельский невозмутимо продолжал, не обращая внимания на реплики «бородача»:

— Я являюсь не только президентом фонда, но и основателем волонтерского движения по всей России. Так вот, господин Таран, до меня дошли самые неприятные слухи. Люди, которые пришли ко мне в фонд за помощью — все те, кого Вы лишили жилья и выбросили на улицу, — в один голос рассказывают одну и ту же историю. Более того, моя жена, которая также активно участвует в делах моего фонда, по правде сказать, многие истории приняла настолько близко к сердцу, что решилась лично помочь тем несчастным, которых вы обездолили… Моя супруга Лиза приходила в себя несколько недель после того, как ей стали известны некоторые подробности. И я обещал моей жене (и самому себе, разумеется), что человек, который задумал и совершил подобные чудовищные злодеяния, будет строго наказан. Так что к Вам, господин Таран, не будет никакого снисхождения, какое я проявляю даже к самым закоренелым преступникам. Вы построили свой бизнес на страданиях, слезах и мучениях сотни людей, и поверьте, что час расплаты уже пришел.

— Достаточно, я все понял! — закричал Таран. — Мне все ясно. Еще до того, как мои люди выбросят Вас отсюда, я узнаю, кто Вас послал сюда.

Правозащитник рассмеялся таким странным смехом, от которого Тарану стало вдруг не по себе. Он и сам и не мог понять, но в глазах Белосельского было нечто, внушающее страх. Таран машинально обернулся и взглядом позвал на помощь своих «церберов».

— Если Вы думаете, что Ваши люди смогут Вам помочь, то Вы глубоко ошибаетесь! — заключил Белосельский.

«Бородач» решил прийти на помощь другу, но тут же услышал звон бьющегося стекла. Это два «цербера» мягко сели на пол. Таран увидел, как к нему, точно молния, «подлетела» невысокая черноволосая женщина и слегка оглушила рукояткой револьвера. «Бородач» от страха лишился дара речи. Он был слишком искушен в «войне» с обществом, чтобы не понять.

Белосельский ответил «бородачу»:

— Вы мне тоже очень не нравитесь… и Ваш бизнес! Я намереваюсь лично заняться Вашими делами после того, как завершу с господином Тараном. А сейчас я Вас очень попрошу прекратить изъясняться на жаргоне, или я велю отправить Вас на экскурсию в одну тюрьму, куда вскоре отправится и Ваш друг — и я сомневаюсь, что Вы вернетесь оттуда в здравом рассудке и трезвой памяти. Так что лучше Вам помолчать.

Таран уже пришел в себя. Самина держала его крепко за горло, приставив пистолет к голове. Таран, наконец, осознал, что произошло.