Питер Чейни - Считайте дело законченным

— Вот уж настоящий англичанин — сказала она. — Вероятнее всего, все что вы скажете будет ложью.

— Да, я тоже так думаю.

Она бросила свою сигарету в пепельницу и обвила его шею руками:

— О, Джонни, какой вы гадкий фокусник! — И начала плакать.

— Почему вы не хотите воспользоваться сегодняшним днем? А хотите, чтобы у вас были распухшие глаза и красный нос, когда мы пойдем вечером обедать.

Она сказала:

— Лучше зайдемте ко мне. — И он последовал за ней в гостиную — большую и прекрасно обставленную комнату.

— Откуда вы знаете, что я пойду с вами обедать сегодня вечером?

— Откуда я знаю, что моя фамилия Вэллон? Видимо мне кто-то сказал об этом. Можно ли мне сесть? — Она кивнула.

— Если хотите выпить, то здесь в буфете стоят бутылки с разными напитками.

— Нет, не хочу, если вы не хотите — Но я все-таки жду объяснений. Откуда вы узнали, что я здесь?

— Это было для меня полной неожиданностью. Я вернулся сегодня утром из Девоншира и на углу Риджент стрит встретил одного янки по имени Страйп. Я встречался с ним во время войны в Японии. И это был как раз тот человек, который поднял и вернул вам ваше кольцо, которое вы выронили из сумочки, выходя из венгерского ресторана. Я рад, что вы не потеряли кольцо. Я разыскал шофера, который отвез вас домой. По счастью, он вернулся на свою стоянку на Риджент стрит. Вручив ему ассигнацию в один фунт, я получил все необходимые мне сведения.

— Что вы делали в Девоншире? Опять какая-нибудь женщина, полагаю?

— А если даже и так, почему бы и нет? Если бы я знал, что вы здесь, у меня никогда не было бы других женщин, и вы это прекрасно знаете.

После некоторой паузы она снова сказала:

— Я все же жду объяснения, Джонни.

Вэллон вздохнул, а она подумала, что никогда в жизни не видела такой красоты, как в его лице, такой улыбки, таких зубов. А кроме того, несмотря на его вялые и ленивые манеры, в нем чувствовался живой ум. Он заговорил:

— Слушай, дорогая, может быть этому и трудно поверить, но это тем не менее факт. Когда я вышел из госпиталя, меня послали в Тинтзин. Я был так уверен, что сейчас же вернусь назад, что даже не счел нужным сказать вам об этом. Когда же я приехал на место, куда меня послали, то я попал в такую переделку, о которой рассказывать не имею права.

— Вы имеете в виду какую-то женщину, о которой не желаете говорить?

— Хотите верьте, хотите нет, но это была отнюдь не женщина, а работа, и притом очень серьезная. Я был тяжело ранен и попал в госпиталь. В первые пять дней я вообще был без сознания, а затем в течение долгого времени очень тяжело болел. Ни написать вам, ни позвонить по телефону я не мог. А когда я, наконец, смог с очень далекого расстояния позвонить вам, мне ответили, что вы уехали, не оставив адреса. Было ли это хорошо с вашей стороны?

— А что вы, собственно, ожидали? Мы были помолвлены и вдруг вы исчезли совершенно бесследно, не сказав мне ни слова. Ради бога, Джонни, скажите мне, почему вы не можете вести себя, как все люди, т.е. нормально.

— Не знаю, дорогая, быть может я ненормальный. Она подошла к нему и села к нему на колени.

— Вы знаете, как бы я хотела вас назвать?

— Да, знаю, забытым, старомодным словом бастард (незаконнорожденный). После того, как я вышел из госпиталя, я бесконечно долго разъезжал по Китаю в поисках утраченной невесты. Я даже обращался к парню, у которого мы купили ваше кольцо. Но все напрасно. Молодая, богатая и красивая американка нигде не оставляла своего адреса.

После минутной паузы она спросила:

— Вы тосковали по мне, Джонни?

— А как вы думаете? Если бы я был поэтом, я сказал бы, что из меня вынули мою душу и оставили на земле лишь мою пустую оболочку.

— И чем же вы занимались, кроме виски?

— Много разъезжал, немного работал.

— И сейчас работаете? Где? Кем?

— Можете верить или нет, но я работаю в сыскном агентстве.

— И что вы делаете там, Джонни?

— Немногое. Присматриваю за служащими, знакомлюсь с делами, курю сигареты и пью бургундское, когда удается его достать. Хозяин конторы — мой друг. И это он устроил мне работу в Тинтзине. — Она кивнула:

— Знаю, таинственная работа, где вас едва не убили и о которой никто ничего не знает. Вы — детектив?! О, дорогой, я просто не понимаю, почему я вас так люблю.

— Я тоже, — сказал Вэллон. — Для меня это просто потрясение, вот и все, дорогая.

Она закурила сигарету и спросила:

— Ну что же, куда мы идем?

Вэллон ответил:

— У меня еще одно-два дела. Я предлагаю тебе встретиться в венгерском ресторане в восемь часов вечера. Я полюбил этот ресторан за то, что если бы ты не поехала туда на ленч, я бы так и не нашел тебя. Надень красивое платье, а я постараюсь тоже одеться в приличный вечерний костюм.

— Предположим, что вы не придете, вам ведь случалось обманывать меня. А я вовсе не желаю сидеть за столиком в ресторане и ждать мужчину, даже если этот мужчина Джонни Вэллон.

— Я буду там без четверти восемь и буду ожидать вас в фойе. — Он улыбнулся, а она подумала, что его очарование ничуть не уменьшилось.

Она сказала:

— Хорошо, значит мы обедаем вместе в восемь часов, но предупреждаю вас, Джонни, что если вы опять что-нибудь выкинете, то я с вами покончу и на этот раз уже навсегда. Я уже многое вытерпела из-за вас, Джонни, но больше терпеть не желаю.

— Если бы ты знала, сколько горя мне причинило то, что я потерял тебя, ты поняла бы, что я не упущу свой шанс.

— Ну, а что будет после обеда?

— Говорят, — ответил Вэллон, — что нужно три дня, чтобы получить брачную лицензию. Сегодня у нас среда, так что выходит, наш брак состоится в субботу. Ну как, Мадлен, ты согласна?

— А зачем мне выходить за вас замуж?

— А почему бы нет? — сказал он, заключив ее в свои объятия. — И я еще может быть, смогу придумать какую-нибудь причину.

В свою квартиру Вэллон попал в половине пятого. Возле телефона лежала записка: “Жду вас в конторе около четырех. Это очень важно. Шенно."

— Как неудачно, — подумал Вэллон, но время уже упущено. — Он пошел в ванную комнату, принял душ, после чего переоделся в вечерний костюм. Затем сел в такси и поехал в контору. Он вошел в сыскное агентство Шенно без двадцати минут шесть.

Мэрвин вышел ему навстречу и сказал:

— У меня очень плохие новости, мистер Вэллон. Вэллон подумал:

— Сегодня, в мой счастливый день, не может быть плохих новостей, особенно для меня.

— Итак, плохие новости. Кто и что натворил? Мэрвин ответил:

— Мистер Шенно умер. Я зашел в его кабинет полчаса тому назад и нашел его мертвым в кресле. Его врач уже был здесь и констатировал остановку сердечной деятельности.

— Это, конечно, плохо, — сказал Вэллон и вдруг вспомнил о жене усопшего. — Кто-нибудь сообщил об этом мисс Шенно?