Анна Князева - Монета скифского царя [litres]

– Пока не доказано. Думаю, что это вопрос времени.

Дайнека утихомирилась и сидела молча до тех самых пор, пока машина не подъехала к воротам. Камнев показал охранникам документы, и они пропустили автомобиль на территорию кладбища.

Камнев ушел в кладбищенскую контору и вскоре вернулся с тремя рабочими, в руках у которых были лопаты.

Отец забрал из багажника урну с прахом, сказав дочери:

– Вы с Еленой Петровной понесете цветы.

Они так и сделали: забрали из машины цветы и пошли вслед за рабочими. Камнев остался сидеть в машине.

Пройдя по главной аллее примерно до середины, рабочие свернули налево. Вскоре показался памятник над могилой Есенина. Рабочие хорошо знали дорогу, у памятника они свернули направо и стали пробираться между могилками. Дайнека тащилась за ними, проклиная себя за то, что надела туфли на острых каблуках – они вонзались в землю и мешали идти. В кроссовках было бы удобнее. Но в тот момент, когда она об этом подумала, рабочие остановились и прислонили лопаты к невысокой оградке, возле которой лежал белый надгробный камень, мешок цемента и какие-то материалы.

Вячеслав Алексеевич спросил:

– Здесь?

Один из работяг кивнул и достал папиросу. Но Вячеслав Алексеевич не дал ему закурить.

– Давайте сделаем дело, потом – перекур.

Рабочие открыли небольшую калитку и вошли внутрь ограды. Первым делом они свернули скромный надгробный камень с именами родителей Глеба Велембовского. Потом демонтировали окантовку могилы и мощение плиткой.

– Папа… – прошептала Дайнека. – А плитка-то не такая… Здесь нет плитки с цоколя.

– Помолчи, – сдержанно проронил Вячеслав Алексеевич. – Имей уважение – человека хороним.

Расчистив участок, рабочие выкопали неглубокую яму. Дайнеке сделалось плохо. Ей казалось, что еще немного, и лопата стукнет о чей-то гроб.

– Что с тобой? – спросил отец и обернулся к Елене Петровне: – Лена! Дай валерьянки!

Порывшись в сумочке, Елена Петровна достала таблетки и заставила Дайнеку их выпить. Потом протерла ее лицо влажной салфеткой:

– Ну, как?

– Уже лучше.

Рабочие вышли из ограды. Один из них сказал:

– Приступайте.

Вячеслав Алексеевич подошел к яме и поместил в нее капсулу. Выпрямившись, сказал:

– Покойся с миром, раб божий.

Он первым бросил в яму пригоршню земли. После него к могиле подошла Дайнека и, бросив землю, прошептала:

– Прости меня, Глебушка.

Елена Петровна тоже бросила горсть земли и, достав из сумки платок, отвернулась.

Рабочие быстро засыпали могилу землей и закурили.

– Когда установите памятник? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Сегодня к вечеру сделаем.

Он протянул деньги.

– Это вам. – Потом посмотрел на женщин: – Цветы оставьте где-нибудь рядом. После окончания работ ребята положат их на могилу.

По узким проходам между оградами они вернулись к памятнику Есенину. Елена Петровна остановилась:

– Как жаль, что не догадалась прихватить цветов для него.

– Ему и без тебя принесут, – проговорил Вячеслав Алексеевич и посмотрел на Дайнеку: – Как ты себя чувствуешь?

Она улыбнулась как можно послушнее:

– Вполне себе хорошо. Можно я скажу одну важную вещь?

– Ну, говори.

– Насчет плитки…

– Ее на могиле не было. Я уже понял.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Велембовский не реставрировал могилу родителей.

– Возможно, это была другая могила?

– Не говори загадками. По лицу вижу, тебе что-то нужно.

Рискуя вызвать его недовольство, Дайнека начала издалека:

– Если ты помнишь, Шнырь рассказывал, как они с Велембовским ходили на кладбище.

– Ну и что? – Вячеслав Алексеевич готовился к какой-нибудь провокации.

– Шнырь садился сюда. – Она кивнула на мраморную окантовку могилы Есенина. – А Велембовский уходил к родителям.

– Не тяни, говори, чего тебе надо?

– Потом, если ты помнишь, он навещал могилу деда. Там же похоронена его бабушка.

– И что?

– Нужно сходить туда.

– Ну уж нет! – Вячеслав Алексеевич вскинул руки и без объяснений зашагал к центральной аллее кладбища.

– Слава! – окликнула его Елена Петровна. – Так нельзя!

Он обернулся:

– И ты туда же?

– Нужно довести дело до конца.

Вячеслав Алексеевич вернулся и остановился напротив дочери:

– Что ты хочешь найти в этой могиле?

– Тайник отца Велембовского.

– Даже если он там и был, заправщик все оттуда украл.

– А если – нет? Давай найдем ту могилу!

– На это может уйти много времени.

– Можно узнать номер участка в кладбищенской конторе, – вмешалась Елена Петровна.

– Не говори ерунды, Лена! Нам даже фамилия не известна.

– Я знаю их фамилию, – проговорила Дайнека. – Дед и бабка по отцу, значит – Велембовские.

– Чтобы искать через контору, нужно знать имена и даты захоронений.

Дайнека вытянула руку:

– Они там! Левее родительской могилы, метрах в пятнадцати.

– Откуда ты знаешь?

– Об этом говорил Благовестов. На записи это есть.

– Ах, да… Кажется, слышал. – Вячеслав Алексеевич опустил голову, потом посмотрел на Елену Петровну: – Ты не возражаешь, если поищем?

Она ответила:

– Я только за.

Они разделили участок поиска на сектора и разошлись каждый на свой. Спустя полчаса трудных поисков раздался голос Дайнеки:

– Сюда! Идите сюда!

Продравшись сквозь кусты и оградки, первым подошел Вячеслав Алексеевич:

– Неужели нашла?

За ним появилась Елена Петровна и обняла сияющую Дайнеку:

– Молодец!

Могила была сооружена как маленький склеп без оградки. Над низенькой дверью висела табличка с именами и датами. Дайнека прочитала:

– Велембовские.

Вячеслав Алексеевич оглядел дверь, потом наклонился и поднял с земли навесной замок:

– Срезан недавно. Вчера вечером шел дождь, но срез даже не заржавел.

– Ты хочешь сказать… – начала Дайнека.

– Здесь побывали до нас, и не раньше вчерашнего вечера. – Он пригнулся и с трудом втиснулся внутрь склепа.

Елена Петровна и Дайнека тревожно переглянулись. Спустя минуту Вячеслав Алексеевич вылез из склепа и показал Дайнеке кусок сломанной плитки:

– Эта – от цоколя?

– Да, это она, – ответила Дайнека и взволнованно спросила: – Там внутри что-то есть?

Он протянул руку и разжал кулак. На его ладони лежала серебряная монета царя Атея.

– Только это. В щель закатилась.

– И все?

– Больше ничего. Тайник пуст.

Вечерний воздух, густой и терпкий, еще хранил тепло июльского дня. Ленивый ветерок играл занавеской, солнце опускалось на крышу соседнего дома. Дайнека сидела на подоконнике в кухне и смотрела, как крыша «съедает» солнце. Еще немного – и его не стало. Во дворе и кухне стемнело. Пришли сумерки.