Алексей Мальцев - Страшно только в первый раз [litres]

– Ну-ка, очень интересно, – загорелся Петр.

– У тебя выход в Интернет есть?

– Найду…

– Тогда отыщи статью в областной газете «Звезда» где-то начала восьмидесятых годов. Называется «Зацепиться за живое». Все, мне пора, давай, Петр. Держись!

Палач или жертва?

Когда Чагин отключился, Петр вспомнил, что не рассказал ему о находке под лиственницей. Ну и ладно! Приедут криминалисты, он собственноручно вручит им найденное, пусть разбираются.

На стоянке его внимание привлекла черная «бэха» Стаса Буйкевича. Она единственная не мигала сигнализацией, водительское стекло в ней было опущено. Подойдя ближе, Петр увидел, что спинка водительского сиденья откинута, скорее всего, внутри дремал хозяин машины.

Сыщик открыл дверцу пассажира и, не спрашивая разрешения, плюхнулся рядом. Стас дернулся, но, узнав пассажира, расслабленно выдохнул:

– Ну ты даешь! Зачем так пугать? У меня и без того башка раскалывается!

– Что ты хотел сообщить мне, когда полчаса назад заглядывал в нашу комнату? – Петр решил «ковать железо, пока горячо», не давая травматологу опомниться. – Теперь мы одни, свидетелей нет. Я слушаю тебя.

– Какая разница, что хотел, – улыбнулся Ковбой, ненадолго прикрыв глаза. – Не помню уже, да это и не важно… Тогда хотел, потом увидел вас и понял, что не хочу. Мы, поэты, люди ветреные: сегодня – одно, завтра – другое…

– Я слышал вчера вашу перепалку с Лунеговым, – не ослаблял давление Петр. – Что он имел в виду, говоря, что ты зря это сделал. Что ты раскрыт. Кем раскрыт? Ты ответил, что год прошел… Это было на прошлом Дне медработника? Это касается Ревенчук?

Петр уловил, как при упоминании фамилии Инги глаз Буйкевича чуть дернулся. Отвечать травматолог не спешил.

– Максимка действительно мне должен. Я иногда прошу его решить кое-какие мои проблемы. Что в этом такого? Долги ведь надо возвращать. Это наши с ним дела, не лезь, мой тебе совет. К смерти Инги это точно не имеет никакого отношения.

– А к смерти Цитрусова? – неожиданно для самого себя поинтересовался Петр.

– Этого тоже грохнули? – фальшиво удивился Стас, хотя явно был в курсе. – Я к этому не имею никакого отношения. Могу поклясться на детекторе лжи.

– Где ты был этой ночью примерно с часу до пяти?

Буйкевич сморщился, словно у него одновременно разболелись несколько зубов.

– Вроде как спал. Как вырубился вчера, где вырубился – без понятия. Слушай, что ты ко мне привязался?

Петр попросил его загнуть рукав рубашки.

– Кто тебе укол сделал?

– Спроси что-нибудь попроще, – недобро улыбнулся Стас, застегивая рукав.

Петр понял, что вряд ли узнает что-то полезное. Без особой надежды на успех решил пойти напролом:

– Анжела говорит, что вы всю ночь занимались сексом.

– Она, может, и занималась, – ничуть не смутившись, ответил Стас, поглаживая обшивку руля. – Но точно не со мной. Пусть уточнит, с кем, мне тоже интересно.

– Как-то равнодушно ты об этом заявляешь, – заметил Петр, собираясь покинуть машину. – Тебе все равно…

– Мне все в этой жизни, кроме образов, рифм и метафор, уже давно все по барабану, – равнодушно послышалось в ответ. Через какое-то время Ковбой продолжил, но уже с другой интонацией: – М-да, судя по натиску, Максимка ничего тебе не рассказал, держится парень. Молодец, выделю ему кое-что из премиального фонда.

Сыщик неожиданно потерял терпение, ему стало не до приличий:

– Учти, Ковбой: когда я сам до всего докопаюсь, тебе будет не по барабану. Ты сейчас упустил свой последний шанс.

Заметив, как дрожит палец, которым он грозит Буйкевичу, Петр спрятал руку в карман, но было поздно. Стас тоже это заметил.

– Да пошел ты…

– Сейчас, сейчас… – засуетился сыщик, покидая машину. – Потерпи, главное выдам и уйду. В одном я теперь уверен на все сто – у Анжелы нет месячных. Это первое. И второе – ты свою болезнь вылечил?

– Какую еще болезнь? – удивленно поинтересовался Стас, перестав гладить обшивку руля.

– Ту самую, которой Ингу заразил год назад. Она вылечила, а ты?

С этими словами Петр захлопнул дверцу, оставив Стаса наедине со своими догадками.

Странная двойственность поселилась в душе после разговора с Буйкевичем. Петр продолжал сомневаться, кто же Стас на самом деле: палач или жертва?

Элла выглядела встревоженной. Усадив Петра на диван, она ощупала его голову, нашла шишку, попыталась сделать компресс.

– Тебе Лунегов рассказал, – покачал ушибленной головой Петр, отталкивая руку с компрессом, – что меня тюкнули? Проще говоря, проболтался.

– Естественно, больше некому, мы же не чужие люди, – Элла застыла посреди номера, держа сложенную в несколько слоев марлю. – Ты что артачишься? Его лечат, а он отталкивает.

– Мне надо к компьютеру, – поднявшись, Петр направился в коридор. Перед дверью, за которой недавно просматривал видео прошлогоднего праздника, он задержался: – Ты лучше скажи, не прокололась за это время перед Сбитневым? Ты понимаешь, о чем я говорю? Просто я сейчас его увижу, должен выстроить линию поведения.

– Нет, можешь говорить спокойно, – заверила его супруга. – Я его даже не видела.

Комната, в которой недавно Петр со Сбитневым просматривали видео прошлогоднего праздника, оказалась запертой. Напрасно сыщик стучал в дверь, даже пару раз выкрикнул: «Антон, открой, я все прощу!» Как Петр ни прислушивался, никаких звуков с той стороны не раздавалось.

У двери, за которой находился труп Инги, по-прежнему дежурил Леонтий, равнодушно наблюдавший за всеми перемещениями Фролова.

Проходя мимо него, Петр тихо поинтересовался:

– Кто-то пытался сюда еще проникнуть, кроме меня? Я имею в виду, к трупу. Типа, договориться с тобой, может, деньги предлагал?

– Нет, никто, – встрепенулся «часовой». – Может, тебе еще что-то там нужно? Так я пожалуйста…

– Нет, пока не нужно, спасибо. Скажи, где мне взять ключ от комнаты… – сыщик взглянул на номер двери, которую недавно тщетно пытался открыть, – номер шестнадцать?

– У Антонины, естественно! Она ее с полчаса как закрыла.

Спускаясь на первый этаж, Петр подумал, что Леонтий может и не проговориться, что кого-то за деньги пропускал к Инге. Деньги есть деньги, они не пахнут.

На первом этаже Петр с удивлением обнаружил, что комнату с трупом Цитрусова сторожит не Дамир, а сама Хозяйка. Прочитав в его глазах немой вопрос, Антонина Ильинична пояснила:

– Дамир прочищает засорившуюся раковину в женском туалете. Позавчера чистил, сегодня снова… Прямо не знаю, это ж сколько надо кофе выхлестать за ночь, чтоб раковину засорить. Прямо не турбаза, а какое-то сборище кофеманов!

– Может, все же чай? – засомневался Петр.

Хозяйка турбазы снисходительно улыбнулась и крикнула: