Алан Брэдли - Красавиц мертвых локоны златые

Этот черный поезд с блестящими вагонами приводят в полную готовность шесть дней в неделю в одиннадцать часов тридцать пять минут, а в воскресенье в одиннадцать двадцать. Респектабельно пыхтя и время от времени выпуская аккуратные столбы дыма, он транспортирует мертвецов в подземный мир.

Я наслаждалась ожившей викторианской эпохой, но что-то меня грызло: собака, хватающая за пятки мой префронтальный кортекс (если, конечно, у префронтального кортекса есть пятки, в чем, если хорошенько подумать, я сомневаюсь).

– Доггер, – сказала я, – нам нужно срочно осмотреть дом миссис Прилл. Имеющиеся улики наверняка могли быть потревожены или вообще исчезли.

– Улик нет, – ответил Доггер.

У меня галлюцинации?

– Прошу прощения?

– Улик нет. Миссис Прилл не была в Лондоне в пятницу во время так называемого взлома, как она утверждает. Она покупала лук порей на рынке в Бишоп-Лейси. Я видел ее своими собственными глазами.

– Значит…

– Она все сочинила. Возможно, чтобы выдумать правдоподобный предлог, почему исчезли некие компрометирующие письма. Такие удобные воры часто подворачиваются, когда пожилой состоятельный родитель болен. Старая, очень старая история.

– Доктор Брокен на грани смерти, вот что ты думаешь?

– Мы все на грани смерти, – улыбнулся Доггер. – Некоторые ближе к ней, чем другие. Вполне разумно сделать умозаключение, что доктор Брокен относится к первой категории.

– Он в опасности?

– Следует предположить, что да, и нам надо устранить опасность, – сказал Доггер.

От удовольствия у меня косички зашевелились. Секунду я наслаждалась этим чувством, а потом сделала вывод:

– Миссис Прилл явилась к нам за консультацией, чтобы оправдаться и чтобы использовать доктора Дарби и викария как свидетелей того, что она обратилась к нам за помощью.

– Именно, – подтвердил Доггер. – Она намеревалась сделать нас частью своего алиби.

– Значит, никаких пропавших писем нет?

– Нет. – Доггер покачал головой. – Письма почти наверняка существуют, иначе все это упражнение не имело бы смысла. Но они не пропали. Миссис Прилл, а может быть, кто-то другой почти наверняка хорошенько их припрятал. Но поскольку она наняла нас, чтобы их найти, мы их отыщем.

– Значит, спешки нет, – подытожила я.

– Нет, – подтвердил Доггер. – А вот, если я не ошибаюсь, справа от нас больница «Нэпхилл». Давайте готовиться к выходу.

Вскоре мы стояли на платформе, наблюдая, как наш поезд уезжает на юго-запад в сторону Фарнборо. За время нашего путешествия небо расчистилось, и теперь мы наслаждались прекрасным неожиданным осенним солнцем.

На юге, за железнодорожными путями, находилось кладбище Бруквуд, и, должна признаться, меня постигло разочарование.

Кладбище Бруквуд вовсе не было похоже на Хайгейт с его заросшими мхом, разрушающимися ангелами и покосившимися надгробиями, где смерть превратилась в произведение искусства.

Нет, напротив, Бруквуд оказался совершенно плоским, и этот унылый пейзаж нарушали только странная роща хвойных деревьев и изгороди. Стоящие там и сям ротонды, построенные под классику, пытались сделать это место сколько-нибудь интересным. На тридцать с чем-то акров тянулись витрины магазинов – тридцать с чем-то акров дурного вкуса, насколько я могу видеть.

Мы пошли по боковой ветке мимо комнаты отдыха и покойницкой, расположенных на удивление близко друг от друга, как на мой вкус.

– В былые времена, – начал рассказывать Доггер, – локомотив отвозил похоронные поезда на частную железную дорогу, где вагоны отсоединялись и дальше их транспортировали на кладбище лошади.

– А локомотив? – спросила я.

– Возвращался в Лондон возить живых, пока не приходило время обратного путешествия из Бруквуда.

– А живые знали, что этот самый поезд только что перевез кучу трупов на кладбище?

– Общественные дискуссии не поощрялись, – ответил Доггер. – Вопросы санитарии и тому подобное…

– Звучит так сухо и по-медицински, – заметила я. – Расписание и билеты.

– Смерть, она такая. Если задуматься… – а потом, словно его настигла запоздалая мысль, он добавил: – Лондонская компания «Некрополис» когда-то в качестве телеграфного использовала адрес: Тенебрио, Лондон.

– Что это значит?

– Тип существительных, который так любил Цицерон и почти никто после него. Не совсем инфинитив и не совсем…

– Герундий! – воскликнула я. Даффи, жившая и дышавшая подобной чепухой, безжалостно читала мне лекции о герундиях. Герундий, насколько я помню, это что-то среднее между глаголом и существительным, обозначающее действие. Например, «отравление».

– Именно, – сказал Доггер. – Происходит от tenebrae – латинского слова «темнота» и означает затмение, помрачение.

Я предположила, что это название имеет отношение к родному человеку. Может даже, игра слов, имеющая отношение к цвету лица, который был так увлекательно описан мистером Во в «Возвращении в Брайдсхед», одной из моих самых любимых книг.

– С тем же успехом они могли назваться «Превращаясь в тени», – заметила я.

– Согласен, – ответил Доггер. – Tenebrio несколько отдает литературщиной. Думаю, это название придумал какой-нибудь выпускник частной школы, занявшийся похоронным бизнесом.

Мы шли в молчании.

Через некоторое время мы добрались до широкой улицы, пересекающей железнодорожные пути. Улица называлась Кладбищенская граница.

– В том направлении расположен Южный вокзал, а в этом – Северный, – указал Доггер.

– В чем разница?

– Южный вокзал для англикан, а Северный – для диссентеров [7] Диссентеры – протестанты. .

Когда мы остановились рядом с указателем на военное кладбище, Доггер внезапно погрузился в глубокую задумчивость. Словно по мановению палочки злого колдуна, на его лице появились резкие морщины. Я знала, о чем он думает. Многие его боевые товарищи похоронены здесь. Эта война обошлась особенно жестоко с Доггером, как и с моим отцом. Оба пережили ее, но были отмечены ею навеки. Это не тема для обсуждения.

Должно быть, прогулка по железнодорожным путям вернула его в прошлое, во времена его плена, когда он и отец вынуждены были работать на бирманской Дороге Смерти.

Как отважно с его стороны было отправиться со мной на другую дорогу смерти, пусть даже она находится в Англии и сейчас совсем другое время. Должно быть, это настоящая пытка.

Надо отвлечь его.

– Взгляни, Доггер, – сказала я. – Вот администрация кладбища. Они смогут направить нас к могиле мадам Кастельнуово.

Доггер медленно повернулся, как будто видел меня в первый раз, как будто я незнакомка, обратившаяся к нему с вопросом, как найти дорогу.

– Отличная идея, – с заметным усилием сказал он, заставляя себя вернуться из путешествия в прошлое на чужие опасные берега. – Своевременная помощь всегда приветствуется.