Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

— Наверное, нам стоило поехать на вашем автомобиле. Вы бы могли показать мне здешние достопримечательности.

— Вам здесь нравится?

— Очень. Я даже подумал, а не осесть ли мне в Роузберге.

— А он никого не пошлет?

— Думаете, пошлет? Не знаю. Он не лез из кожи ради того, чтобы вас найти. Поначалу-то лез, но со временем все забылось. А потом кто-то углядел вас в Сан-Франциско, и он, естественно, велел мне съездить сюда и разобраться с вами. Но, если я не вернусь…

— Потрясенный красотами Роузберга, — вставил Инглман.

— Не знаю, Берт, между прочим, не такой уж плохой городок. Наверное, мне надо с этим кончать.

— С чем?

— Звать вас Берт. Теперь же вы Эд, так почему я не зову вас Эд? Что вы об этом думаете, Эд? Неплохо звучит, Эд, старина.

— А как мне называть вас?

— Эл. Мне повернуть здесь налево?

— Нет, через два квартала. Выедем на шоссе, которое проложено по очень красивым местам.

— Вам этого недостает, Эд? — спросил он какое-то время спустя.

— Вы про работу на него?

— Нет, я про город.

— Нью-Йорк? Я никогда не жил в самом городе. Ездил из Уэстчестера.

— Я имею в виду весь мегаполис. Хочется туда вернуться?

— Нет.

— Вот и я не знаю, хочется мне возвращаться или нет, — он молчал минут пять. — Мой отец был солдатом, его убили на войне. Поэтому я и назвал собаку Солдат.

Инглман промолчал.

— Если только моя мать не врала мне, — продолжил Келлер. — Не думаю, что она выходила замуж и вообще знала, кто мой отец. Но когда я давал кличку собаке, таких мыслей у меня не было. Глупо, конечно, называть собаку в честь отца, но так уж получилось.

Воскресенье он провел в номере, смотрел по телевизору спортивные передачи. Мексиканский ресторан не работал. На ленч он сходил в «Уэнди», на обед — в «Пицца-Хат». В понедельник, в полдень, вернулся в мексиканский ресторан. С газетой в руке. Заказал то же, что и первый раз, грудку курицы.

Когда официантка принесла кофе, спросил: «Скоро свадьба?»

Она удивленно посмотрела на него.

— Свадьба, — повторил он и указал на кольцо.

— А, вы про это. Я даже не помолвлена. Это кольцо моей матери от ее первого брака. Она никогда его не носит, вот я и попросила у нее это кольцо. Она дала. Раньше я носила его на другой руке, но на этой оно смотрится лучше.

Внезапно в нем закипела злость. Он нарисовал ей такую красивую жизнь, а она все испортила. Чаевые он оставил обычные, долго гулял по городу, часто останавливаясь перед витринами, переходя с одной улицы на другую.

Я мог бы и жениться на ней, думал он. Кольцо у нее уже есть. Эд напечатал бы приглашения на свадьбу, только кого ему приглашать?

Они приобрели бы дом с огороженным двориком, завели собаку.

Чушь какая-то, решил он. Полная чушь.

Когда подошло время обеда, он растерялся. В мексиканский ресторан идти определенно не хотелось, куда-то еще — тоже. Еще одна мексиканская трапеза, подумал он, и я пожалею о том, что выкинул револьвер и не могу покончить с собой.

Он позвонил Инглману домой.

— Послушайте, есть важное дело. Не могли бы мы встретиться в вашем салоне?

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Мы как раз собрались обедать.

— Обед — это святое. Сейчас половина восьмого, так? Давайте встретимся через час.

Он стоял у фотостудии, когда Инглман припарковал «хонду» у входа в полиграфический салон.

— Извините, что побеспокоил вас, но возникла одна идея. Мы можем войти? Я хочу кое-что посмотреть.

Инглман открыл дверь, они вошли. Келлер говорил и говорил. О том, что вроде бы придумал, как ему остаться в Роузберге и не волноваться об этом человеке из Уайт-Плейнс.

— Вот эта машина, — он указал на один из копиров. — Как она работает?

— Как она работает?

— Для чего этот выключатель.

— Этот?

Инглман наклонился вперед, Келлер достал из кармана удавку-струну и накинул ее на шею Инглману-Вандермееру. Гаррота — штука хорошая. Эффективная и, главное, бесшумная. Келлер положил тело Инглмана так, чтобы с улицы его не увидели, протер те поверхности, где могли остаться отпечатки его пальцев, потушил свет, закрыл за собой дверь.

Из «Дуглас инн» он уже выписался, так что покатил прямо в Портленд, разумеется, не превышая разрешенной скорости. Полчаса ехал в тишине, потом включил радио, постарался найти станцию, которую смог бы слушать. Не нашел, выключил радио.

Миновав Юджин, задал вслух риторический вопрос: «Господи, Эд, а что еще мне оставалось?»

В Портленде он снял номер в мотеле неподалеку от аэропорта. Утром вернул автомобиль в «Хертц» и просидел над чашечкой кофе, пока не объявили посадку на его рейс.

Он позвонил в Уайт-Плейнс, как только самолет приземлился в аэропорту Кеннеди.

— Все в порядке. Подъеду завтра. Я сейчас хочу домой, надо поспать.

На следующее утро, в Уайт-Плейнс, Дот спросила его, понравился ли ему Роузберг.

— Более чем. Хороший город, милые люди. Я даже хотел там остаться.

— О, Келлер, — воскликнула она. — И что ты там делал, осматривал выставленные на продажу дома?

— Не только.

— Куда бы не поехал, везде тебе хочется остаться.

— Хороший город, — упорствовал он. — Все гораздо дешевле, чем здесь. Я мог бы там жить в свое удовольствие.

— Неделю, — уточнила она. — А потом сошел бы с ума.

— Ты действительно так думаешь?

— Да перестань, — отмахнулась она. — Роузберг, штат Орегон. Это же надо такое сказать!

— Наверное, ты права. Наверное, больше недели я бы там не выдержал.

Несколько дней спустя, выворачивая карманы перед тем, как сдать одежду в чистку, он наткнулся на карту Роузберга и тут же вспомнил полиграфический салон «Быстрая печать», мотель «Дуглас инн», дом на Коуслип-лайн. Мексиканский ресторан. Оружейный магазин. Дома, которые показывала ему женщина-риэлтер.

Он сложил карту и сунул ее в ящик комода. Месяц спустя наткнулся на нее, поначалу не мог понять, откуда она взялась. Потом рассмеялся. Порвал пополам, еще раз пополам и положил в мешок с мусором.

Лежащая рядом с ним женщина удовлетворенно вздохнула и еще глубже закрылась под одеялом. Звали ее Карин, с ударением на втором слоге, и работала она программистом на фабрике ковровых покрытий. Встречались они уже трижды, каждый раз обедали и смотрели кино. После первых двух свиданий он высаживал ее у дома, где она жила, и ехал к себе, писать рецензию на только что просмотренный фильм. На третий раз она пригласила его в дом. И теперь, утолив страсть, он лежал рядом с женщиной, вдыхая ее запах, согреваясь теплом ее тела. Может, это сработает, подумал он, закрыл глаза и почувствовал, как погружается в сон. Но не прошло и десяти минут, как он проснулся, словно от толчка. Полежал, прислушиваясь к ее ровному дыханию, потом медленно выскользнул из постели, стараясь не разбудить женщину. Жила она в однокомнатной квартире, L-образной студии в высотном здании на Западной Восемьдесят девятой улице. Он собрал свою одежду, осторожно оделся в темноте, на цыпочках направился к двери. Пять замков. Он открыл их все, но дверь не пожелала выпустить его из квартиры. Вероятно, она заперла дверь не на все замки, и какой-то из них он закрыл. А теперь не знал, как найти этот самый злосчастный замок, не разбудив спящую в десяти ярдах женщину.