Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

— И он говорил об этом с вами.

— Естественно. Он часто рассказывал мне о своих взаимоотношениях с Леоной, — Эвелин Трооп позволила себе улыбнуться. — Я играла очень важную роль в его жизни, мистер Эренграф. Полагаю, он бы женился на мне, если б на то была необходимость. Со мной он делился всем. Леона была лишь очередной любовницей.

Эренграф кивнул.

— Обвинение утверждает, что вы принуждали его жениться на вас.

— Это ложь.

— Несомненно. Продолжайте.

Женщина вздохнула.

— Собственно, это все. Он ушел в соседнюю комнату, чтобы вновь наполнить наши бокалы. Потом раздался выстрел.

— Насколько мне известно, три выстрела.

— Возможно, и три. Я помню лишь грохот. Я тут же вскочила, бросилась следом за ним. Он лежал на полу, с револьвером в руке. Наверное, я наклонилась и взяла револьвер. Не помню, чтобы я это сделала, но, скорее всего, так оно и было, потому что револьвер оказался у меня в руке, — Эвелин Трооп закрыла глаза, вероятно, потрясенная воспоминаниями. — И тут появилась миссис Кеппнер. Кажется, она вскрикнула, а потом побежала к телефону, чтобы вызвать полицию. Я же постояла над телом, затем села в кресло, дожидаясь прибытия полиции.

— Полицейские привезли вас сюда и посадили в камеру.

— Да. Меня это изумило. Я и представить себе не могла, что они так поступят со мной, но миссис Кеппнер, мне уже здесь сказали об этом, под присягой показала, что видела, как я стреляла в Говарда.

Эренграф выдержал паузу.

— Вроде бы они нашли улики, подтверждающие версию миссис Кеппнер.

— Что вы имеете в виду?

— Я про орудие убийства. Револьвер тридцать второго калибра калибра [3] То есть с диаметром ствола 0,32 дюйма (8 мм). . Он зарегистрирован на ваше имя, не так ли?

— Это мой револьвер.

— Как же он попал к мистеру Байерстадту?

— Я принесла его Говарду.

— По его просьбе?

— Да. Когда мы говорили по телефону, он попросил меня принести револьвер. Чтобы защититься от грабителей. У меня и в мыслях не было, что он хочет покончить с собой.

— Но он застрелился.

— Выходит, что да. Он очень расстроился из-за Леоны. Возможно, чувствовал себя виноватым, может, не мог найти способа порвать с ней, не причинив ей боли.

— А как же парафиновый тест? — промурлыкал Эренграф. — Как я понимаю, на руке мистера Байерстадта не найдены частички пороховой копоти, то есть он из револьвера не стрелял.

— Я ничего не понимаю в этих тестах, — ответила Эвелин Трооп. — Но мне говорили, что только на них полагаться нельзя.

— Полиция проверила и вас? — продолжал Эренграф.

— Да.

— И эксперты нашли частички пороховой копоти на правой руке.

— Естественно, — ничуть не удивилась Эвелин Трооп. — Я стреляла из револьвера перед тем, как поехать к Говарду. Я им давно не пользовалась, поэтому почистила, а потом проверила, в рабочем ли он состоянии.

— В тире?

— Ради этого не стоило ехать в тир. Я остановилась на пустынном участке дороги и несколько раз выстрелила.

— Понятно.

— Я, разумеется, сказала об этом полиции.

— Разумеется. До парафинового теста?

— Так уж получилось, что после. Со всеми волнениями я начисто забыла о том, что проверяла револьвер. Когда же, по результатам парафинового теста, они заявили, что я, вне всякого сомнения, стреляла из револьвера, я тут же вспомнила, что по пути к Говарду действительно остановила машину и несколько раз выстрелила из револьвера, после чего поехала дальше.

— Вы дали револьвер мистеру Байерстадту в его доме?

— Да.

— После чего мистер Байерстадт удалился в другую комнату и трижды выстрелил себе в сердце, — пробормотал Эренграф. — Таких целеустремленных самоубийц мир еще не знал.

— Вы мне не верите.

— Очень даже верю, — возразил Эренграф. — Точнее, я верю, что вы его не убивали. А вот покончил ли он с собой — это еще вопрос.

— Но как еще он мог умереть? — глаза женщины сузились. — Может, он не зря боялся грабителей и столкнулся с одним в соседней комнате? Тогда почему я не слышала шума борьбы? Конечно, играла музыка и я думала о другом…

— Это уж точно.

— Или миссис Кеппнер увидела, как грабитель застрелил Говарда и упала без чувств. Такое возможно, не так ли?

— Более чем возможно, — заверил ее Эренграф.

— В себя она могла прийти после того, как я вошла в комнату и подняла револьвер. В голове у нее все перепуталась. Она забыла, что падала, потеряв сознание, и могла вообразить, что видела, как я стреляла в Говарда, хотя на самом деле такого не было, — Эвелин Трооп заглянула адвокату в глаза. — Могло все произойти именно так?

— Именно так и могло, — кивнул Эренграф. — А могло и иначе. Вариантов множество. Ах, мисс Трооп… — адвокат широко улыбнулся, — в этом-то вся и прелесть. Версия обвинения далеко не единственная, но прокурор, разумеется, этого не видит. Не хотят они смотреть дальше своего носа. Анализ вариантов вроде бы не их работа. А мы, мисс Трооп, их проанализируем, чтобы найти не просто альтернативный вариант, но правильный, идеальный вариант. Благодаря которому вы выйдете на свободу.

— Вы сама уверенность, мистер Эренграф.

— Не стану этого отрицать.

— То есть вы готовы поверить в мою невиновность.

— Безусловно.

— Рада это слышать. Я чувствую, что вы сможете добиться моего освобождения.

— Я очень на это рассчитываю. Полагаю, мы уже все обсудили.

— Осталась самая малость.

— Какая же?

— Ваш гонорар, — ответила мисс Трооп.

Вернувшись в свой кабинет и усевшись за стол, более напоминающий свалку, Мартин Эренграф вновь подумал о том, что судьба столкнула его с удивительной женщиной. Обычно его клиенты без особой охоты говорили о причитающемся ему вознаграждении, а уж сами никогда не касались этой темы. Но Эвелин Трооп, обладательница великолепных серых глаз, явила собой исключение из правила.

— Гонорары у меня большие, — пояснил ей Эренграф, — но деньги мне платят лишь в том случае, когда моего клиента оправдывают. Если вы не выходите на свободу, мы с вами в расчете. Мои расходы так и остаются моими.

— А если меня оправдают?

— Тогда я возьму с вас сто тысяч долларов. Должен подчеркнуть, мисс Трооп, деньги эти вы заплатите мне независимо от того, будет суд или нет. Я бы предпочел не доводить дело до судебного разбирательства. Но и в этом случае рассчитываю получить гонорар полностью.

Серые глаза долго смотрели на адвоката.

— Разумеется. Это справедливо. Если меня освободят, какая разница, что тому причина?

Эренграф промолчал. Потом клиенты часто затягивали другую песню, но до этого еще надо было дожить.

— Сто тысяч долларов — разумная сумма, — продолжила женщина. — Вполне разумная, когда на карту поставлены жизнь и свобода. Вы, несомненно, знаете, что таких денег у меня нет.