Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

— Он открыл окно и забрался на подоконник. Должен отметить, очень уж неуклюже. Так шумел, что я подумал, как бы этот шум не испугал его самого и он бы не удрал до того, как я успел с ним разобраться.

— Но он не испугался.

— Очевидно, нет. Я приоткрыл один глаз, чтобы приглядывать за ним, и как только он оказался на полу, открыл оба и нацелил на него пистолет.

— Он уже снял кинжал со стены?

— Разумеется, нет. До кинжала дело дошло позже.

— Он схватил его позже?

— Ты хочешь все услышать или будешь постоянно меня перебивать?

— Извини, Джордж.

— Он увидел пистолет, глаза его округлились, он собрался что-то сказать. Тут я его и подстрелил.

— Это был первый выстрел.

— Само собой. Я выстрелил в низ живота и…

— Куда? Я же ничего не увидела. Где вошла пуля? Около пупка?

— Ниже пупка. Я бы сказал, на полпути между пупком и тем местом, где осталась твоя помада.

— Местом, где осталась…

— Шутка, дорогая. Между пупком и его шлангом, вот куда вошла пуля. Раны в нижнюю часть живота считаются самыми болезненными.

— И прошла вечность, прежде чем прогремел второй выстрел.

— Сомневаюсь, чтобы прошло больше тридцати секунд. Минута — это максимум.

— Неужели? А мне казалось, гораздо больше.

— Ему тоже. Но мне требовалось время, чтобы кое-что ему сказать.

— Сказать что?

— Я не хотел, чтобы он думал, будто его смерть — результат какой-то его ошибки. Я хотел, чтобы он знал, что все идет по плану, что его просто использовали. Ему не хотелось верить.

— Но ты его убедил.

— «Несколько часов тому назад, — сказал я ему, — она вставила два пальца тебе в задницу. Надеюсь, тебе понравилось».

— Так и сказал?

— Такие подробности убеждают.

— А что потом? Ты выстрелил вновь?

— В сердце. Чтобы избавить от всех страданий, хотя на лице его отражалось скорее раздражение, чем страдание. Тебе следовало видеть его лицо.

— Это точно. Одну ошибку мы все-таки допустили.

— Ты про свое отсутствие?

— Да.

— Ты могла подождать в гостиной. Или спуститься после первого выстрела. Но я думаю, что ты не теряла времени понапрасну, так? Оставаясь наверху?

— Ты про что?

— Не сидела, сложа руки.

— Пожалуй.

— Тебя это возбуждало, так?

— Ты знаешь, что возбуждало.

— Да, знаю. Твои маленькие пальчики побывали сегодня во многих местах, не так ли? Я надеюсь, что ты помыла их перед тем, как пожимать руку детективу.

— Разве я пожимала ему руку? Я этого не помню.

— Может, и не пожимала. Но, если да, готов спорить, он это запомнит.

— Ты думаешь, я ему понравилась?

— Готов спорить, он тебе позвонит.

— Ты действительно так думаешь?

— Он найдет повод. Не такой же он дурак, чтобы звонить без повода. Ему потребуется что-то прояснить в связи с закрытием дела или он захочет справиться о твоем здоровье. И если он не получит от тебя намека на продолжение отношений, ему хватит ума поставить на этом точку.

— А если получит? — она прикусила нижнюю губу. — Он — душка.

— У меня сложилось впечатление, что он тебе понравился.

— Я хотела, чтобы мы поскорее остались вдвоем. Но он — душка. Ты думаешь…

— Что?

— Мы же не можем проделать с ним то же самое, что с Джимми?

— Уговорим ему влезть в окно, чтобы потом я его застрелил? Едва ли из этого что-то выйдет.

— Когда он позвонит… если он позвонит…

— Обязательно позвонит.

— …Не думаю, что мне следует давать ему намек.

— Даже если он — душка?

— Таких парней, как грязи. И мы должны застать его врасплох, как застали Джимми.

— Мы что-нибудь придумаем.

— И в следующий раз я буду в комнате, когда это произойдет.

— Разумеется.

— Я серьезно. Я хочу там быть.

— Ты даже сможешь это сделать.

— Правда?

— Посмотри на себя. Тебе все по плечу.

— Ты так думаешь?

— Уверен в этом. Да, ты там будешь и, возможно, ты его и убьешь. Посмотрим.

— Ты так добр ко мне, Джордж. Очень добр.

— Вот и не забывай об этом.

— Не забуду. Знаешь, я сожалею об одном.

— О том, что тебя не было в комнате, когда все и произошло?

— Помимо этого.

— О чем же?

— Это, конечно, глупо, — она хихикнула, — но, может, нам следовало подождать еще день-два.

— Чтобы продлить предвкушение?

— Не только. Помнишь, о чем я рассказывала тебе сегодня? Что в следующий раз я бы вставила ему всю руку.

— Ты сказала, что хотела бы это попробовать.

— Да. Это было бы любопытно.

— Твои маленькие нежные ручонки. Попробовать можно и на мне.

— А ты разрешишь?

— Или я попробую на тебе.

— Боже! У тебя такие большие руки.

— Да, — кивнул он, — большие.

— Господи, — выдохнула она. — Можем мы прямо сейчас подняться наверх? Можем?

Шляпка меняет все.

Если тщательно подобрать наряд, если одеться чуть лучше, чем требуется для этого заведения, ты чувствуешь себя королевой. Когда заходишь в кафетерий на Сорок второй улице, пальто и шляпка сразу дают понять, что ты настоящая леди. Возможно, ты предпочитаешь здешний кофе тому, который подают в «Лоншамп». Или здешний фасолевый суп превосходит по качеству аналогичный в «Дельмонико».

Ты подходишь к окошку разменной кассы «Хорн и Хардарт» вовсе не потому, что тебя заставляет нужда. Никому даже в голову не придет так подумать, глядя, как ты открываешь сумочку из крокодиловой кожи, чтобы достать долларовую бумажку.

Доллар меняют на пятицентовики, четыре кучки по пять монет. Пересчитывать не обязательно, кассирша знает свое дело. Целый день только и делает, что принимает доллары, выдает пятицентовики. Это кафе-автомат, и бедная девочка сама, как живой автомат.

Ты берешь пятицентовики и выбираешь еду. Опускаешь монетки в прорезь, поворачиваешь ручку, открываешь маленькое окошко и забираешь свой приз. Одна монетка в пять центов дает чашку кофе. Три монетки — легендарный фасолевый суп. Еще монетка, и ты получаешь булочку, посыпанную кунжутом, и кусочек масла.

Ты несешь поднос к стойке, ступая медленно и осторожно, и замираешь у разделенного на ячейки металлического подноса со столовыми приборами.

Как только заходишь сюда, ты сразу же выбираешь себе столик. Конечно, его могут занять, пока ты возишься у автомата, но обычно он остается незанятым. И теперь ты идешь к нему со своим подносом.

Она ела медленно, смакуя каждую ложку фасолевого супа и тихо радуясь, что не пожалела пять центов на чашку кофе. Обычно она экономит. Пять центов, конечно, пустяк, но если откладывать по пять центов два раза в день, за месяц набирается три доллара. И даже больше, на самом деле. Тридцать шесть долларов и пятьдесят центов в год, а это уже кое-что .