Ирина Комарова - Список опасных профессий

Вот и сегодня на моих глазах напарник не рисовал, не лепил — он создавал мне новое лицо!

— Гошка, где ты этому научился?

— Чему этому? — рассеянно спросил он, прилаживая мне на нос характерную горбинку.

— Этому искусству. Ты же из меня просто другого человека делаешь!

— А ты как думаешь?

— Ну-у… — Никак я не думала, откуда мне знать, где готовят гримеров-волшебников. — Может, курсы какие, жутко засекреченные.

— Нет, Ритка, все гораздо проще. У меня родители гримеры, они и сейчас в нашем драм-театре работают. И я с детства за кулисами, в окружении таких вот коробочек. Это первые мои игрушки были. Сначала я кукол гримировал, потом, лет в десять, отец со мной серьезно заниматься стал. Мама тоже пробовала, но у нее учительских способностей нет — показать может, а на объяснения у нее терпения не хватает. В пятнадцать лет я вместе с ними уже работал, некоторые актрисы, особенно пожилые, предпочитали, чтобы именно я их гримировал. Наверное, с тех пор я и предпочитаю женские лица. С ними интереснее, есть где развернуться.

— То есть ты по-настоящему работал гримером в настоящем театре?

— Ритка, не верти головой, ты мне мешаешь!

Я послушно замерла, напряженно выпрямив шею, и Гошка смилостивился, ответил:

— Ну, работал, и что такого?

— А почему ушел? — Я старалась, чтобы шевелились только губы.

— В армию забрали.

— И ты после армии в театр не вернулся?

— Как раз вернулся. — Гошка приклеил мне короткие светлые брови и осторожно разгладил их. — Смешно, конечно, получилось. Мне, пока я служил, гримерка каждую ночь снилась. Так хотелось в театр, что аж руки дрожали. После дембеля, прямо с вокзала, с чемоданом, к родителям на работу явился. В тот же день на работу оформился, счастлив был, как мальчишка. Собственно, я и был тогда мальчишкой… Сейчас не двигайся, я шрам буду клеить.

— А потом? — выдохнула я, не шевельнув ни одним мускулом.

— Потом останется только губки подправить.

— Я про театр. — В этот раз какая-то жилка, видно дернулась, потому что Гошка погрозил мне пальцем. Но на вопрос ответил:

— Я же говорю, смешно получилось. Проработал месяц и перестал понимать, чего я в этот театр так рвался? До того мне скучно стало, хоть волком вой. Вот я и сбежал. Родители расстроились, конечно: они мною так гордились, и вообще, династия! А я в школу милиции поступил. Вот и вся история. Или, как говорит наш новый клиент Иван Алябьев, — такие дела.

Он отступил на шаг, внимательно посмотрел на мое — точнее, уже не мое — лицо и спросил:

— Как думаешь, линзы цветные нужны?

— Нет, — быстро ответила я. — Не люблю я линзы, от них глаза чешутся.

— Это не важно, это ты потерпишь часок. — Оказывается, вопрос был риторический, напарник вовсе не собирался принимать мое мнение во внимание. — А к такому личику твои глаза не подходят. Сюда нужно что-то светлое, прозрачное… для полноты впечатления.

Он порылся в коробочке с линзами, выбрал пару и ловко вставил их мне в глаза. Я моргнула раз, другой, потом посмотрела в зеркало и признала:

— Ты прав. Знаешь, с таким взглядом я сама себя опасаюсь.

— Думаешь, слишком жестко получилось? Попробовать что-нибудь попроще?

— Не надо. Если улыбочку добавить, то хорошо будет.

Я слегка растянула губы, пристально глядя на свое отражение в зеркале, и Гошку передернуло:

— Нет, Ритка, лучше не улыбайся. А то вдруг у мужика нервы слабые.

Странно — женщина, на которую я сейчас смотрела, вовсе не была уродливой. Немного старше меня, черты лица правильные и даже приятные, небольшая звездочка старого шрама чуть ниже левого глаза тоже общего впечатления не портила. Да и мало ли от чего могут появляться шрамы? Необязательно же криминал — случаются и несчастные случаи, и автомобильные аварии. Я снова попробовала улыбнуться. Нет, Гошка прав, лучше не стоит. Разве что понадобится произвести на Паршина особо сильное впечатление.

Но откуда это ощущение жестокости, чистой, без малейшей примеси сомнения или жалости? Ведь это не какой-то другой, неизвестный мне человек, это я! С другим рисунком губ, с непривычными, белобрысыми бровями и ресницами, с неприятно светлыми, водянистыми глазами, но все равно это я!

— Гоша, — позвала я тихо. — Гоша, как же так? Неужели во мне это есть?

— Это в каждом человеке есть. — Напарник осторожно погладил меня по черному кудрявому парику. — Кроме святых, конечно. Но святые, сама понимаешь, это не по нашему ведомству.

— Увы. — Я поправила челку и поднялась со стула. — Ладно, теперь одежда. Джинсы мои, я думаю, можно оставить?

С одеждой мы возились недолго — мой привычный спортивно-джинсовый облик вполне годился для предстоящего дела. Только куртку Гоша велел заменить. Он перерыл наш гардероб и нашел ярко-зеленый двойной пуховик на алой подкладке, с отстегивающимся капюшоном.

— С внешним видом закончили. — Гошка два раза обошел вокруг меня и остался доволен. — Теперь займемся внутренним содержанием. Значит, как только Паршин высаживает жену, ты ныряешь к нему в машину…

Небольшая парковка около салона красоты «Креатив» была свободна, но Гошка остановился на другой стороне улицы, втиснувшись между ржавым грузовиком, который, судя по шапке снега, стоял там с начала зимы, и «опелем» золотистого цвета.

— Здесь и подождем, место хорошее. — Напарник выключил мотор и повернулся ко мне. — Значит, повторяю: Паршин может не пойти на контакт сразу, не дави на него. Дай мужику время на размышление, уйди, исчезни. Сейчас твое дело только забросить крючок с наживкой и посмотреть на реакцию…

Мы все это уже обсудили, когда составляли схему разговора с Паршиным. Потом еще раз повторили, когда Гошка «сдавал» меня Баринову. Шеф внес несколько дополнений и замечаний, но в целом, и внешний вид, и план встречи, одобрил. Поэтому сейчас я слушала напарника не очень внимательно, хотя кивать в нужных местах не забывала. А когда он сделал короткую паузу, попросила:

— Гош, нам еще надо выкроить время в цветочный магазин заехать. Заказать этот чертов букет для невесты, глаза бы мои на него не глядели!

Гошка пару секунд помолчал, не сразу переключившись на новую тему, потом сочувственно спросил:

— Достали тебя?

— Не то слово! Главное, я Маринке говорю: чего тебе посреди зимы замуж приспичило? Подождали бы до лета. А она не хочет. Говорит, что раз Борька дозрел до женитьбы, надо все делать быстро. Но летом ведь и приятнее и дешевле!

— Приятнее, да, но с чего ты взяла, что дешевле?

— Так летом фрукты-овощи почти даром. И просто даром, у маминой сестры дача, она сколько хочешь помидоров притащит и огурцов.

— Риточка, сердце мое, не хочу тебя огорчать, но на свадьбе помидоры с огурцами не основная статья расхода. Гости в основном налегают на мясо и на водку, а они и зимой и летом в одной цене. Так что Маринка права, откладывать смысла нет. Тем более опасно это — а вдруг мужик передумает? Не-ет, надо ковать железо, пока горячо. Кстати, что ей лучше подарить? Я сначала хотел картину на стену, потом пылесос, потом набор кастрюль… а может, лучше что-нибудь лично-персональное? Парфюм какой, особо крутой, или сережки? Чем ей больше угодишь?