Леонид Словин - ЧП в вагоне 7270

Почтовик кивнул.

— Вообще-то дома я не курю. Только на работе.

— Бывает. — Денисов достал сигареты.

— Спички у меня есть, — сказал Ольшонок.

Денисову был известен этот тип курильщиков, начинали курить они, как правило, уже работая. В зрелом возрасте.

— Кто из вас первым приехал на вокзал?

Он не торопил начальника вагона. Следователь, по существу, предоставила в его распоряжение достаточно времени — до получения результатов судебно-медицинского вскрытия трупа.

— Косов. — Ольшонок с жадностью затянулся.

— Он курит?

— Сигареты без фильтра. «Астру».

— Кто-нибудь был с ним?

— Перед отправлением? Жена и девочки. Они приехали на микроавтобусе. На «пазике». Он часто им пользовался. Когда я погрузился, жена с девочками были в купе. Пили чай. Потом уехали.

— Что у Косова было с собой?

— Как обычно. — Денисову показалось: Ольшонок хотел что-то добавить, но только затянулся глубже. — Чемодан, сумка. В купе переоделся в рабочее.

— Одежду привез с собой?

— Рабочая у нас здесь, на складе. У Косова старенький чемодан. В нем и хранит.

— Косов проводил жену? Или она оставалась до конца?

— Постояли у вагона. Тут сразу дали отправление.

— Отправились вовремя? — Денисову не удалось задать вопрос, который оказался бы для начальника нагона трудным или хотя бы застал Ольшонка врасплох.

«Не за что зацепиться…»

— Отправились по расписанию. — Ольшонок поискал пепельницу, Денисов подвинул ее ближе, на край стола. — Спасибо… — Он посмотрел на инспектора: — Все не верю в то, что случилось… Не могу поверить!

— Поездка проходила нормально? — Вопросы Денисова по-прежнему касались общих деталей.

— Морозы только! Говорят, где-то даже рельсы полопались. А вообще в этот рейс не везло. В Ташкент тащились неделю. В Ургенче стояли почти сутки. До этого в Бейнеу, в Кунграде… Теперь в Москве!

— Почему?

— В это время всегда тянешься. Ашхабадский скорый на сутки опоздал! А мы за ним шли… — Тема Ольшонка устраивала. — Обычно время в поездке идет быстро — не успеваешь обернуться. Сортируешь, выдаешь, принимаешь… А тут — еле шло! Несколько книг было с собой, «Вокруг света» — подшивка. «Сельская молодежь». Все прочли.

— Расскажите об обратном пути, — попросил Денисов. — Где вы взяли последнюю почту?

— За два с половиною часа до Москвы. В Ожерелье.

— Кто принимал?

— Сам. Кладовщикова помогала.

— А остальные?

— Чем занимаются в дороге? Шли с опозданием, работы не было. Про заносы еще в Мичуринске предупредили. Кто спал, кто так валялся.

— Разговаривали?

— Обо всем переговорили. По-моему, с Приволжской дороги уже молчали.

— Что было дальше, по прибытии в Москву? В город ходили? В магазины?

— Косов один ходил.

— А вы?

Ольшонок погасил сигарету.

— Никуда. Да и куда идти?

— Не знаю. В столовую, например.

— Я вообще не ем в столовых! — Денисову послышалось нескромное — похожее на хвастовство.

Давала ли вагонная жизнь другие поводы к самодовольству?

— А остальные?

— У нас все с собой: картошка, сало, капуста. Теперь дыни «кара кыз». Зимний сорт. По-ихнему — «черная», по-нашему — «старая дева»… С утра занимались кто чем. Валера спал. Кладовщикова разговаривала в купе с Вайдисом.

— Вы знали его раньше? — спросил Денисов.

— Вайдиса? — Ольшонок повертел пепельницу толстыми пальцами, поставил на место. — Никогда. Кладовщикова попросила за него: порядочный человек, земляк, ночевать негде… Понимаю: нарушение! А как отказать?! Столько лет вместе ездим. Всяко было!

— Чем в это время занимался Косов?

— Не помню. Наверное, возился с посылками.

— Это его ключи — на столике, в служебном купе?

— Его. Я все ключи знаю.

— Когда и где вы в последний раз видели Косова? Можете вспомнить? — Денисову пришлось прибегнуть к прямым вопросам, которых обычно избегал и от которых не ждал пользы, — выхода не было. — Когда и где?

Ольшонок отвел глаза, постучал пальцами по столу.

Да я все время его видел! Постоянно перед глазами. Вагон — это ведь как квартира! Трехкомнатная квартира с подсобными помещениями.

— И в сортировочном зале? — Денисов хотел определенности, в то время как Ольшонок ее явно избегал.

— И в купе! — Ольшонок занервничал. — И в большом коридоре. И в малом. В маршрутной кладовой, если вам интересно…

«Теперь теплее, — констатировал Денисов. — Определенно теплее… — Едва только появлялась «информация к размышлению», он мысленно обращался к себе как бы со стороны. — Надо постараться не потерять направление!»

Однако сразу потерял его, спросив:

— Говорили о чем-нибудь?

Ольшонок огладил ворс мохнатой шапки.

— Говорить?! О чем?!

Одновременно исчезла и надобность во внутреннем денисовском диалоге.

— Что делал Косов?

— Раскладывал посылки по «группам».

— Их не успели разложить?

— Я не стал интересоваться! — Ольшонок снова поискал сигареты. — Косов не новичок!

— Что вы делали?

— Сидел у телека. Сначала фильм показывали. Про марала и русскую лайку. Потом ЦСКА — «Спартак»! ЦСКА — чемпион, а «Спартак» выигрывает! Тут я вообще не отходил от экрана…

«Начальнику вагона все-таки удалось укрыть свою тайну…» — вынужден был констатировать Денисов.

— Когда включили телевизор?

— Не могу сказать. У вас программа передач есть? Тогда можно было бы определить точно… — Ольшонок чувствовал себя уверенней. В первую очередь это отразилось на ответах — они становились все свободнее, обстоятельнее. Денисов, видимо, удалялся от критической точки. — Могу сказать про каждую шайбу… Вплоть до вашего прихода в вагон! Кто забил, когда, с чьей подачи.

Денисов задумался.

— Кроме вас, кто-нибудь смотрел матч?

— Я один. Включил звук на полную мощность, — < Денисов знал, что Ольшонок не преминет сообщить эту деталь, — и смотрел. И ничего не слышал. Пока в вагон не застучали…

Ольшонок вздохнул как всадник, успешно миновавший все возможные препятствия на дистанции и благополучно достигший финиша. Он даже позволил себе взглянуть в сторону, на поддерживавшую арочный свод колонну: «Зачем? Как попала сюда?»

— Вагон убирали? — спросил Денисов.

— Сегодня? — Ольшонок посмотрел удивленно. — Нет… — Он покачал головой. — У нас как? Сдадим почту, потом уборка.

Удивление не было наигранным, Денисов поздравил себя. Это был его маленький успех. Ольшонок не понял, почему инспектор интересуется уборкой, а главное: раскрученные бумажки в углу «кухонного узла» и признаки поисков внутри вагона — с уборкой не связаны.

— Чем объяснить, что кладовая, в которой обнаружили Косова, была закрыта снаружи?

Вопрос застал начальника вагона врасплох.

— Не знаю. Может, закрылся?