Дэвид Балдаччи - Невинная

– А муж?

– Заходит регулярно. Я знаю, он тоже убит горем. Им едва исполнилось пятьдесят, и тут такое… Но кто сказал, что жизнь воздает по заслугам?

– Еще кто-нибудь ее навещает?

– Немногие. Во всяком случае, насколько мне известно. Я не все время прикреплена к этом крылу.

– У вас есть журнал посещений?

– Он в регистратуре. Но не все записываются.

– Почему?

– У нас тут не секретное заведение! – ощетинилась сестра. – Люди, приходящие сюда навестить друзей и родных, обычно очень расстроены. Порой забывают записываться. Один-два человека расписываются за всю группу. Как можете догадаться, мы тут проявляем гибкость в этом отношении. Они приходят выказать любовь, уважение и поддержку. Но это не то место, которое все так и рвутся посетить.

– Понятно. Давно она здесь?

– Четыре месяца.

– Не слишком ли это долго для хосписа?

– У нас тут люди бывают и покороче, и подольше. Это не то заведение, где один срок годится для всех. И чуть больше пары недель назад миссис ван Бюрен была не такой, как сейчас. Пошла на спад относительно быстро.

– Но вентиляция будет поддерживать ей жизнь, пока не выключат, верно? То есть даже если она не сможет дышать самостоятельно?

– Я правда не могу говорить с вами об этом. И федеральные законы, и законы штата запрещают.

– Я просто пытаюсь разобраться в ситуации.

Медсестра снова почувствовала себя не в своей тарелке.

– Послушайте, обычно использование аппарата ИВЛ лишает человека права на хосписное обслуживание. Хосписы существуют для того, чтобы позволить пациенту уйти достойно. Сюда приходят не лечиться от болезней или искусственно продлевать жизнь.

– Значит, использование вентиляции в подобной ситуации – отклонение от нормы?

– Оно может быть основанием для десертификации и перевода пациента в больницу или другое медицинское учреждение.

– Так почему же ИВЛ? – спросил Роби. – Неужели у нее есть шансы выкарабкаться?

– Опять же, даже если б я знала, сказать вам все равно не могла бы. Единственное, что могу вам сообщить: порой родные доходят до точки, где проникаются ложной надеждой. Или принимают решение отправиться в хоспис, а потом передумывают.

– Понимаю, – проронил Роби.

– Трудно смотреть, как любимый человек умирает, – добавила Джули.

– Да, это так, – подтвердила сестра. – Очень трудно. Что ж, если у вас больше нет вопросов, мне нужно кое-что сделать для пациентки.

– Вы сказали, муж навещает ее регулярно?

– Да. Но по времени – когда как. Брук ходит в колледж в другом штате, так что наведывается не так часто.

– Вы не представляете, где работает ее муж?

– Нет, ни малейшего понятия.

– Наверное, я смогу выяснить это достаточно легко.

Медсестра поглядела на Джули, смотревшую на ван Бюрен.

– Сожалею, что она не может ничего сказать о твоем отце.

– Ага, я тоже. – Джули подалась вперед и коснулась руки умирающей. – Сожалею.

А потом повернулась и вышла. Роби вручил свою карточку медсестре.

– Если ее муж наведается, не попросите ли его позвонить мне?

Снова взглянув на смертельно больную бывшую воительницу, он повернулся и последовал за Джули.

Роби придержал дверцу открытой для Джули, а затем сел в автомобиль после нее. Пристегнулся и поглядел на Вэнс.

– От Элизабет ван Бюрен помощи не жди. Она не в состоянии говорить. И жить ей осталось недолго.

– А как насчет Зигеля? После выхода из банка ты почти ничего не сказал.

– Он сказал, что общался с Лео Брумом, но больше десяти лет назад. И не знал, что Кёртис Гетти и Джером Кэссиди живут поблизости. Похоже, он только и ждет, что того и гляди тоже заболеет раком или лишится работы. Если только он не скрывает что-то по-настоящему искусно, я даже не представляю, как он сюда вписывается.

– Значит, остается Джером Кэссиди, – заключила Вэнс.

– Он в Арлингтоне, верно?

– Так сказано в бумагах.

– Тут ничего подозрительного не заметила?

– Ничегошеньки.

– Тогда поехали.

Дорога до Арлингтона отняла больше часа из-за сложной дорожной обстановки – иначе говоря, наблюдалось нормальное движение в сторону округа Колумбия. Время уже подбиралось к обеденному, когда Роби наконец нашел парковку, въехал на нее и повернулся к Вэнс:

– Ты уверена, что это здесь?

В ответ она подняла страницу, и Уилл пробежал ее взглядом.

Все трое повернулись, чтобы поглядеть на здание.

– Это бар и гриль, – заметила Джули.

Роби поглядел наверх.

– Но, похоже, сверху есть комнаты. Может, Кэссиди живет в одной из них…

– Моя очередь. – Вэнс отстегнула ремень безопасности.

Уилл глянул через улицу, а потом снова на нее. Этот район перенаселен, как и изрядная часть Арлингтона. Слишком много жилья и предприятий, а земли для них маловато. Результатом стали тесные улочки, где почти негде припарковаться, и уйма укромных закоулков, каждый из которых может быть пунктом наблюдения за ними.

– На сей раз пойдем все, – решил Роби.

– А как же машина? – Вэнс тряхнула головой. – Нельзя оставлять ее без присмотра. Меня как-то не греет оказаться здесь с бомбой под шасси.

– Я получил этот автомобиль из особого источника. Откуда следует, что он оборудован специальными защитными средствами.

– Типа чего?

– Типа если кто-то попытается влезть или заминировать машину, ему придется несладко, а мы почти наверняка об этом узнаем.

Они выбрались из машины. Взгляд Роби скользил во всех возможных направлениях.

– В чем дело? – нервно поинтересовалась Вэнс. – Видишь что-нибудь?

– Нет, но это не означает, что их там нет.

– В других местах ты был не так напряжен.

– Потому что это последнее место.

Порывисто передохнув, Вэнс кивнула:

– Верно. До меня дошло.

Бар назывался «Техасский Холдем-салун». В без десяти двенадцать внутри было уже человек двадцать. Заведение было украшено в западном стиле – уйма сёдел, уздечек, ковбойских шляп и сапог, с фресками, изображающими всадников, скот и бескрайние техасские равнины. В дальнем конце зала раскинулся колоссальный бар, занявший интерьер на всю ширину. Перед ним выстроились барные стулья с фальшивыми бычьими рогами на спинках. За баром на стене – огромный флаг Техаса. А вокруг флага – нагромождение сотен видов хмельного, призванных промочить глотку, облегчить бумажник и притупить сознание.

– Кто-то вбухал в это место уйму наличности, – прокомментировал Роби.

К ним подошла молодая женщина во всем черном, кроме белой ковбойской шляпы и белых сапожек, держа в руке стопку меню.

– Столик на троих? – спросила она.

– Возможно, – ответил Роби. – Нам дал этот адрес наш друг. Джером Кэссиди. Вы его знаете?

– Мистер Кэссиди – владелец.