Картер Браун - Пропавшая нимфа: Сборник

Да, согласен: в Манхэттене, в середине июля, в жару, можно ожидать чего угодно. Но когда на пороге одной из квартир на Саттен-пласс передо мной возникла одалиска, как бы сошедшая со страниц «Тысячи и одной ночи»,— это уже было слишком.

Если это видение не было следствием того, что я стал жертвой солнечного удара, значит, меня следовало немедленно запеленать в смирительную рубашку и направить в отделение буйно помешанных госпиталя «Делибо»!

— В чем дело? — томно проговорил мираж.

Я закрыл глаза и застонал.

— Кажется, у вас солнечный удар,— добавила она, проявляя ко мне какой-то болезненный интерес.— С такой короткой прической никогда нельзя выходить без шляпы. Ни в коем случае!

Я с трудом приоткрыл глаза. Она стояла на том же месте, прислонившись голым плечом к дверному косяку и флегматично глядя на меня громадными темными глазами. Густые каштановые волосы в беспорядке падали ей на плечи. Груди феноменальной округлости едва удерживались крохотным болеро, застегнутым на одну пуговку. На ней были шелковые, почти прозрачные шаровары, стянутые на лодыжках гигантскими кольцами, звенящими при каждом движении. Настоящая Саломея. Все ясно: эта проклятая жара довела меня до галлюцинаций. Тем не менее я пробормотал:

— Меня зовут Бойд, Дэнни Бойд. Я пришел к Осману-бею. Но, кажется, не вовремя...

— Нет, нет. Вы как раз кстати,— уверила она меня.

Тогда я предположил:

— Может быть, он занят? Я мог бы прийти зимой, когда будет немного свежее...

— Да нет же, он как раз развлекается со своей милочкой-дымилочкой,— сказала она с улыбкой.— Входите, мистер Бойд.

— Ну в таком случае мне действительно лучше прийти позже... когда он со своей милочкой закончит,— сказал я, глотая слюну.— Когда она уйдет, я вернусь.

— Речь идет совсем не о том,— уточнила она строго.— Это такая штучка для курения. Ее еще называют наргиле, или кальян.

Дэнни Бойд просто не понял. Речь шла не о девке... Какой надо иметь извращенный ум, чтобы такое подумать!

И я объявил:

— Если хотите, я могу сейчас же уйти и больше никогда не приходить вообще. Таким вот образом.

— Уж лучше входите,— сказала она, неприязненно усмехнувшись.-- Только ничего не воображайте, ладно? Ведь этот наряд — просто мой рабочий костюм!

Я пошел за ней следом. И по мере того как продвигался в глубь квартиры, атмосфера вокруг все больше и больше насыщалась тяжелыми ароматами.

Похоже было, что где-то за углом курят ладан.

Салон оказался столь же американским, как и красотка, которая меня встретила. Прекрасный белый ковер из бараньих шкур покрывал пол. Сверху небрежно были разбросаны плюшевые пуфики. Никаких стульев.

На одном из пуфиков сидел мужчина с кальяном в руке. Такие штучки я раньше видел только в мультфильмах. Я плохо различал детали, так как шторы были плотно задернуты и в комнате царил полумрак. Но каждый раз, когда этот человек склонялся над своим агрегатом, дым, проходя через воду, вызывал там какое-то неприличное бульканье.

— Это Дэнни Бойд,— сказала одалиска.— На мой взгляд — это пошляк с извращенным умом, но, наверное, вам от него что-то нужно?

— Вы действительно Осман-бей? — с любопытством спросил я.

Мужчина заботливо потрогал редкую бороденку, которая, казалось, вот-вот отклеится. Отблеск интереса зажегся в его черных глазах.

— Присаживайтесь, мистер Бойд,— сказал он, указывая мне на один из пуфиков.

Я неловко уселся и замер, ожидая, пока он затянется очередной раз из своего наргиле.

Чтобы дым прошел по всем закоулкам прибора и попал в рот, нужно, оказывается, немало времени. Я воспользовался им, чтобы внимательно рассмотреть этого человека. На нем был скверный черный парик с длинными жирными волосами, голубая шелковая рубашка, скрывающая громадный живот, и желто-зеленые панталоны в обтяжку. Голые стопы у него были длинные и тонкие, как у женщины. Серебристый лак покрывал ногти. В целом он имел вид страдающего одной из тех болезней, о которых не принято говорить вслух.

— Я Осман-бей,— выпуская, наконец, клуб ароматного дыма, объявил он таким тоном, как будто произносил откровение.— Добро пожаловать в мой дом.

— Премного благодарен,— пробормотал- я.

— Селина,— хлопнул он в ладоши,— кофе.

— Сегодня, значит, большой праздник? — усмехнулась одалиска.

Она направилась к двери, покачивая бедрами. Я не мог больше сдерживать любопытство.

— Эта Селина... э... она ваша жена? — спросил я, безуспешно стараясь придать своему вопросу характер обычной вежливости.

Осман-бей вздрогнул от ужаса, потом глухо откашлялся.

— Вы шутите, мой друг? Я получил ее в уплату карточного долга.

— И ей не надоело служить средством платежа?

— Селине безразлично, как зарабатывать на жизнь,— ответил он уклончиво.— В моей стране в добрые старые времена я бы два-три раза в день колотил ее палками, чтобы вылечить от лени.

— Палками?

— Да,— сказал он.— А вам не кажется, что мы стали слишком цивилизованными?

Вернулась Селина и поставила перед нами крошечные чашечки с кофе. Я машинально отхлебнул оттуда, и рот мой наполнился какой-то горькой грязью. Желудок сразу же запротестовал, и меня затошнило.

— Ах,— вздохнул Осман-бей, удовлетворенно цокая языком.— Турецкий кофе, настоящий турецкий кофе!

— Вместе с сандвичами это действительно здорово,— добавила Селина, глядя на меня с непонятной садистской радостью.

Мое горло прореагировало на это замечание каким-то конвульсивным заглатыванием, желудок запротестовал еще активнее и оказался где-то высоко в груди.

Осман-бей отставил пустую чашку и меланхолично посмотрел на меня.

— Представляете, что это такое? А теперь перейдем к серьезным вещам, друг мой,— продолжил он, тяжело вздохнув.— Жизнь моя исковеркана. Если вы мне не поможете, позор и бесчестие ждут меня.

Я услужливо предложил:

— Быть может, стоит начать с нормального кофе, вместо...

— Сейчас не время для шуток,— заметил он с глубоким вздохом.— Мой компаньон и большой друг Абдулл Мюрад послал мне свое самое дорогое сокровище. Положившись на Аллаха и на меня, он надеялся, что с ним ничего не случится, и... я его предал.

Некоторое время казалось, что он вот-вот расплачется.

— Друг мой, я рассчитываю на вашу ловкость и талант и надеюсь, что вы найдете это сокровище, прежде чем друг и компаньон обнаружит исчезновение.

— А что это за сокровище?

— Это его дочь Марта,— проговорил он, едва сдерживая слезы.— Настоящая жемчужина и единственная наследница. Без нее жизнь Абдулла Мюрада не имеет смысла. И если он узнает, что она пропала, моя собственная жизнь тоже ничего не будет стоить. В гневе он ужасен. Ведь он — прямой наследник Оттоманов, тех, которые правили мечом и огнем. Если все раскроется, я погиб! —, закончил он, решительно щелкая пальцами.