Питер Чейни - Зловещее поручение

— Почтальон наотрез отказывается сделать последний заход, — заметил Кирк.

— Он, как Ева Даренд, удрал от. нас! — воскликнул Ренкин. — Ничего, я его догоню!

Кирк засмеялся.

— Я знаю, где его можно будет найти… в следующую среду.

Для проверки своего предсказания Барри Кирк появился в кабинете мисс Морроу в одиннадцать часов следующей среды. Он успел купить огромный букет орхидей и с ним предстал перед заместителем окружного прокурора.

— Что это такое? — удивилась мисс Морроу.

— Пойдемте, — сказал Кирк. — В такой хороший день приятно посмотреть на отплывающие корабли. А цветы я отдам отъезжающему.

— Но я же остаюсь, — улыбнулась мисс Морроу.

— А мы сделаем вид, будто наоборот. Собирайтесь!

— Ладно.

Девушка оделась, и они отправились на улицу.

— Вы слышали что–нибудь о Чарли Чане с тех пор? — спросила она.

— Ни слова, — вздохнул Кирк, — Чарли не упускает шансов, мы найдем его уже на борту. Ставлю на это все, что у меня есть.

Они сели в машину и покатили в порт.

— Какое утро! — воскликнул Кирк. — И чего вы сидите в душном кабинете, леди, ведь весна на дворе!

— Похоже на то. Кстати, вы знаете, что прошлой ночью полковник Битхэм отплыл в Китай?

— Да. А что Ева Даренд?

— Завтра она отправляется в Англию. Дядя прислал ей телеграмму, в которой просит, чтобы она осталась с ним. Полковник проведет год в пустыне Гоби, а потом тоже вернется в Англию. В Девоншире уже будет весна… Весна любви.

Кирк с улыбкой кивнул.

— Великолепно. Но ждать целый год… слишком утомительно. Пропадает радость от возрождения природы.

Он затормозил возле здания порта. Еще один день прощаний и волнений. Сколько туристов!

Мисс Морроу и Кирк поднялись по трапу на палубу большого белого парохода.

— Постойте немного у борта, — попросил он, — и подержите орхидеи.

— Для чего?

— Я хочу поглядеть, как вы выглядите в этой роли. Я скоро.

А когда он вернулся, перед девушкой стоял Чарли Чан. Лицо детектива выражало удовольствие, которое он не мог скрыть.

— Вас необычайно приятно видеть, — говорил он мисс Морроу.

— Где же вы были все это время? — восклицала та. — Мы вас обыскались.

Он усмехнулся.

— Скрывался от соблазна.

— Но капитану Фланнери досталась вся слава, которую заслужили только вы. Это нечестно.

Чан пожал плечами.

— Во–первых, мой вклад в дело совершенно незначителен. А во–вторых, зачем мне чужой триумф? Могу я прибавить, что вы очаровательны?

— Кого она вам напоминает, Чарли, — вмешался Кирк, — когда стоит у борта с цветами?

— Невесту, — улыбнулся Чарли. — Новобрачную, готовящуюся провести медовый месяц с горячо любимым мужем.

— Точно, — откликнулся Кирк. — А ведь она репетирует.

— Впервые слышу, — засмеялась мисс Морроу.

— Мудрец сказал: «Даже самая прекрасная птица попадает в клетку», — заметил Чан. — Так что не пытайтесь убежать.

Девушка протянула ему небольшой сверток.

— Это для маленького Барри. С моими наилучшими пожеланиями и огромной любовью.

— Сердечно благодарю вас. Он будет гордиться вшим подарком. Только не дарите ему свою любовь, она нужнее его взрослому тезке. Китайцы — чуткие люди, и я не ошибся, правда?

Мисс Морроу весело расхохоталась.

— Боюсь, что вы всегда правы.

— В таком случае, сегодня для меня самый счастливый день, — улыбнулся Чарли.

— И для меня! — вскричал Кирк, извлекая из кармана конверт. — А это тоже для маленького Барри. Передайте ему, пожалуйста.

Чарли принял конверт, тяжелый от золота.

— Мое сердце навсегда останется с вами, — растроганно пробормотал он. — И сынишка мой будет счастлив поблагодарить вас, когда вы приедете к нам в Гонолулу в свадебное путешествие…

— К тому времени он научится говорить, — заметил Кирк. — С таким отцом, как вы…

Прозвучал последний удар гонга. Они попрощались с Чаном и сошли на берег. По трапу им навстречу бежали последние пассажиры.

Кирк наклонился и быстро поцеловал мисс Морроу.

— Ох, как вы смеете! — воскликнула она.

— Простите, но мне показалось, что и вам того же захотелось.

— Ошибаетесь, — произнесла она, но взгляд ее блестевших глаз говорил совсем другое.

Они махали Чану, тот в ответ посылал им воздушные поцелуи. Кирк счастливо улыбался.

— Если бы мне две недели назад сказали, что я буду с таким удовольствием целовать юриста… — Его слова прервал гудок парохода.

Судно медленно отвалило от причала. Чарли Чан стоял у борта и махал рукой.

— Алоха! — кричал он. — До новой встречи! — Его полное лицо сияло от радости.

Большой белый пароход лег на нужный курс и, прибавив обороты, двинулся к Гавайям.

Калейдоскопические картины ночной пирушки, смутно запечатлевшиеся где–то в глубине сознания, хаотически повисли между мной и потолком. На некоторых из этих весьма неясно вырисовывавшихся картин мелькали два лица. Одно из них определенно принадлежало Сэмми, а вот другое… Кому же принадлежало оно?.. Одно не подлежало сомнению: то была весьма и весьма привлекательная женщина. Но очертания ее прекрасного лица были слишком расплывчаты для того, чтобы я мог ее узнать… Впрочем, я не особенно и стремился это сделать, чувствуя себя весьма скверно после ночного гулянья. Мне вообще не хотелось ни о чем думать или что–либо делать.

Я вовсе не принадлежу к тому сорту людей, которые, будучи выбиты войной из привычной колеи, пытаются заглушить вином свою досаду, раздражение, скуку. Конечно, нет. Но человек, который, подобно мне, постоянно и притом в течение многих лет занят выслеживанием различных шаек гангстеров, бандитов, а теперь, в войну, и кое–кого посерьезней, такой человек, безусловно, имеет право на некоторую разрядку, на то, чтобы иногда ослабить постоянное напряжение своих сил и нервов. Иначе недолго вообще выбыть из строя.

Я лежал на спине и смотрел в потолок.

Непонятно почему, шея сзади ныла так, как будто я в течение целых суток перетаскивал железные балки. В глазах мелькали какие–то белесые пятна, а язык пересох, будто кто–то протер его наждачной бумагой. Чувствовал я себя преотвратительно.

Понемногу мои мысли сосредоточились на том, что так или иначе я должен подняться. После некоторых усилий это мне удалось, и, сидя на краю кровати, я взглянул на беспорядок, царивший в комнате.

Одежда моя валялась повсюду. Мягкая черная шляпа оказалась наброшенной на бронзовый бюст Наполеона, стоявший на камине.

В такой обстановке оставалось только одно, что можно предпринять. Собравшись с силами, я встал на ноги, разыскал брюки и ощупал левый карман. Дело в том, что я обладаю укоренившейся издавна привычкой. Как бы я ни был пьян, я всегда прихватываю с собой пинту виски на похмелье. И на этот раз фляжка была на месте, и притом полная. Немедля откупорив ее, я сделал несколько затяжных глотков. Это несколько передернуло мой бедный организм, но зато я почувствовал себя много лучше.