Питер Чейни - Зловещее поручение

Не знаю, дрожали ли у меня пальцы, когда я вскрывал конверт. Внутри находилось три–четыре листка бумаги, вырванные, очевидно, из блокнота.

Забыв про виски, я принялся читать письмо, представлявшее шифрованную стенограмму. Такой тип записей обычно употреблялся мною и Сэмми.

Сэмми писал:

«Дорогой Мики!

Дело чертовски дрянное, не так ли? В данный момент я нахожусь в таком месте, из которого вряд ли выберусь. В прескверном исходе мало сомневаюсь. Прежде всего постараюсь кое–что объяснить. Я тщательно избегал тебя в той компании ввиду того, что там находилась женщина, которая внушала мне весьма обоснованные опасения. В этом, правда, я не уверен до конца, но мой опыт и инстинкт подсказывают, что эта женщина почти наверное с другой стороны. И я подумал, что самым лучшим в таком положении было бы не дать ей ни малейшего намека, никакой зацепки. За этим я старательно следил и был убежден, что ты это поймешь и не сделаешь даже попытки заговорить со мной о деле. Я не ошибся.

Моей единственной заботой было сообщить тебе свой адрес, чтобы на следующее утро мы смогли бы спокойно установить друг с другом крайне необходимый контакт.

Но этого не случилось.

После того как я покинул компанию, — а я думаю, что тебе там понравилось и при случае ты бы не возражал вновь туда попасть, — я проводил одну девушку домой и отправился к себе, думая о бутылке превосходного виски, ожидавшей меня дома. Однако кто–то успел превратить это виски в превосходную отраву. Даже будучи пьян, я смог это заметить, правда, к сожалению, уже после того, как осушил целый стакан этой гадости.

После этого сознание и память возвращались ко мне на очень короткие промежутки. Я что–то делал, где–то падал, куда–то пытался выйти, хватался за свой револьвер, даже стрелял, пытаясь привлечь внимание соседей к странным действиям каких–то людей в моей комнате, затем вновь падал под ударами по голове…

Одним словом, был какой–то кошмар, то ли во сне, то ли наяву. По–видимому, моя голова тщетно боролась с действием снотворного или одуряющего, которое было подмешано в мою бутылку виски.

В результате я не в состоянии точно и ясно припомнить действительную картину событий этой ночи. Сон и явь смешались в кучу.

Теперь о причине, по которой я снял комнату на Киннаул–стрит. Когда я вернулся в Англию, то по некоторым признакам буквально в первые же часы пришел к заключению, что кое–кто проявляет особый интерес к моей особе. Это был молодой человек с бледным лицом и претензией на наглую самоуверенность. Чуть позже, узнав, что он живет в одном из домов на Киинаул–стрит, я подумал, что для дела будет лучше, если я остановлюсь где–либо поблизости. Кстати, он же подсказал мне удобное помещение. Моя квартирная хозяйка женщина такого сорта, что кое–что она сможет тебе рассказать. У меня нет никаких данных, но мне кажется, что этой особой следовало бы заняться, особенно если этот бледнолицый окажется действительно персоной, требующей специального внимания.

Когда сознание ко мне вернулось и действие дурмана прекратилось, я обнаружил, что нахожусь в незнакомом помещении, в котором и пишу тебе эту записку.

В комнате высокое окно с железными решетками. По–видимому, я нахожусь на втором или третьем этаже. Изредка сюда доносится шум транспорта. Но трудно определить, откуда и с какого расстояния.

Теперь о главном. Так или иначе, буквально в самое последнее время мне удалось узнать следующее: одна из специальных групп Гиммлера находится здесь с заданием проследить полет и точность попадания «летающих снарядов», именуемых в Германии «Фау-2». Тебе они хорошо известны. В этой группе действуют две–три женщины и примерно столько же мужчин. Группа, повторяю, имеет весьма важное значение. Оно состоит в том, чтобы не только точно засекать место падения «Фау-2», но и немедленно передавать информацию об этом. Кому именно и по каким каналам они намерены передавать эту информацию на континент — мне неизвестно.

Теперь я убежден, что был весьма искусно приглашен в эту компанию и что там находились двое, а то и трое подозрительных людей. Напоминаю адрес квартиры, в которой состоялась эта вечеринка: Глан'стон Курт, Сент Джонс Вуд, 324. Хозяйка — миссис Маринет. То, что я принял приглашение туда, нельзя, ни в коем случае считать ошибкой. Но грубейшей моей оплошностью было то, что я не подготовился, как положено, к этой вечеринке и ничего не сообщил Старику. Я не представлял себе столь стремительных темпов. В этом я непростительно виновен, не сетую и, очевидно, расплачусь своей головой.

Если получишь это письмо, на что я мало надеюсь, то, помимо прочего, можешь начинать поиски среди всех присутствовавших у Маринет. Женщина, которой я так опасался, высокого роста, довольно красивая, с белокурыми волосами. Я бы сказал даже, слишком красивая, как бы искусственно красивая. Имени ее я не знаю. Повторяю, определенных данных против нее у меня нет.

Боюсь, что сведений, которые я сообщаю, окажется слишком мало, но все же убежден, что кое–что пригодится для розыска.

Очень сожалею также, что ничего не могу сообщить о людях, затащивших меня сюда. Никого из них я не видел с того момента, как ко мне вернулось сознание.

Однако я начинаю думать, что какую–либо зацепку ты сможешь разыскать на Киннаул–стрит. Вызывает подозрение то обстоятельство, что банда действовала, по–видимому, очень уверенно и спокойно, хорошо ориентируясь во внутреннем расположении дома без чьей–либо помощи изнутри. Ясно? И к тому же, где находилась в тот момент моя квартирная хозяйка? Если не дома, то мои выстрелы она могла не слышать, но где же она могла быть в такой поздний час, перед рассветом? Будь я на твоем месте, я бы весьма заинтересовался этой особой, на квартиру к которой я попал не случайно. В этом я теперь уверен.

Вчера я встретил того самого наглеца с бледным лицом. Он вертелся на углу улицы. Я заговорил с ним, и наша беседа закончилась в кафе, которое называется «Пучок перьев». Это на Малбри–стрит. Мы немного выпили. Должен сказать, что это весьма и весьма опасный тип. Учти, он знаком с моей хозяйкой. И учти, именно он, по сути дела, ввел меня в компанию Маринет.

Эти идиоты еще не успели очистить мои карманы, и у меня сохранился блокнот и, к счастью, конверт и карандаш. Я попытаюсь выбросить это письмо сквозь решетку. А вдруг кто–либо подберет и бросит в почтовый ящик! А если нет… ну, что ж…

Очевидно, банда поджидает, когда я приду в себя. Сомневаюсь, что мне удастся отсюда выбраться. Что ж, сам виноват. Желаю удачи, Мики.

Всегда твой Сэмми.

Р. S. В самые последние дни установил контакт с превосходным сотрудником. Она прибыла с континента. История длинная — она ее расскажет сама.