Питер Чейни - Зловещее поручение

— Превосходно, миссис Адамс. Вы видели этих людей из гражданской обороны когда–нибудь раньше?

— Нет, никогда. Думаю, что они новые работники. Я ведь знаю многих из наших людей.

Я кивнул головой.

— Да, по всей вероятности, это новые работники. Вы не имеете ничего против, если я поднимусь к мисс Джанине? Мне надо побеседовать с ней.

— Конечно, нет. Пожалуйста. Сюда, на второй этаж, и постучите в дверь слева от площадки.

Я поднялся по лестнице и постучал в знакомую дверь гостиной.

Полная тишина была мне ответом.

Дверь была заперта. Понадобилась минута сосредоточенной работы, пока я справился с замком, очевидно кем–то немного испорченным, и вошел внутрь.

Гостиная выглядела так, как если бы там произошло целое сражение. Мебель была опрокинута, занавески сдернуты, ящики столов перевернуты и их содержимое рассыпано по полу. Вся комната была в невероятном беспорядке.

Очевидно, двое джентльменов из гражданской обороны пережили горячие боевые минуты.

Я вздохнул и, стоя в углу комнаты, обозревал картину хаоса.

Затем, подойдя к дверям спальни и убедившись, что они также заперты, я осторожно и тихо постучал. Как и следовало ожидать, я не получил никакого ответа. Открыв отмычкой дверь и войдя внутрь, я убедился, что в спальне царил не меньший хаос. Здесь также все было перерыто и разбросано.

Покрывало было сорвано с кровати и валялось на полу. Одна подушка подпорота. Два–три изящных платья небрежно брошены на кровать.

Я зажег сигарету и осмотрел незнакомую мне комнату. Это была очень уютная спальня, свидетельствовавшая о тонком вкусе ее владелицы.

Осматривая комнату, я подумал, что владелица была бы несколько раздосадована, увидев в ней подобный разгром.

По всем признакам выходило, что ее не было в момент разгрома квартиры. По–видимому, она не встречалась с этими джентльменами, и последние орудовали в ее отсутствие. И, вероятнее всего, она вообще не являлась домой этой ночью. Все это можно было рассматривать как весьма благоприятное обстоятельство для нее. Это была несомненно счастливая случайность для Джанины.

Я расхаживал по комнате, заглядывал во все углы, пытаясь найти что–либо полезное для меня, хотя и не имел никакого представления, что именно я ищу или хотел бы найти.

Так я ничего и не нашел.

Я вернулся в гостиную и окинул ее взглядом. В углу стоял небольшой письменный столик с открытыми ящиками. Я подошел к столику и осмотрел его. На нем лежала папка с бумагой для письма, а также пачка промокательной бумаги. Я раскрыл ее и бегло просмотрел. В ней не было ничего стоящего или интересного, за исключением, может быть, неиспользованной почтовой открытки. На лицевой стороне этой открытки была помещена фотография старинного Мавританского замка в Чипингфилде.

Положив открытку обратно в папку, я принялся бродить по комнате в поисках чего–либо бросающегося в глаза, чего–либо, что кто–нибудь мог бы уронить, забыть, утерять. Ничего такого я не находил. Но когда я повернулся к двери, в глаза мне бросился железнодорожный путеводитель, лежавший на камине. Путеводитель выглядел совершенно новеньким. Большими и указательными пальцами обеих рук я взял путеводитель за основание с обеих сторон и приподнял его над головой, слегка подув на него снизу. Книга слегка раскрылась. Я развернул ее в этом месте и убедился в том, что на данной странице, на которой, видимо, путеводитель только и раскрывался, было расписание поездов в Чи–пингфилд.

Я закрыл книгу и положил ее обратно на камин.

Еще раз внимательно окинув взглядом квартиру, я запер отмычкой обе двери и спустился по лестнице вниз.

Внизу я вызвал миссис Адамс и, когда она появилась, сказал ей:

— Мисс Джанины нет дома. Квартира ее заперта, и я напрасно несколько минут прождал ее, надеясь, что она скоро вернется.

— Меня это удивляет, — сказала хозяйка.

— Не беспокойтесь, она скоро вернется.

— Вы так думаете, сэр? Может быть, что–то неладно?

— Этого не может быть. И вы ничего не предпринимайте, пока она не вернется. За квартиру уплачено?

— Только до конца недели, — сказала она.

Я спросил, какова квартплата, вынул бумажник и вручил ей несколько банкнот.

— Здесь, миссис Адамс, до конца месяца. Но, разумеется, она вернется раньше.

— Надеюсь. Но вообще странно…

Попрощавшись с ней, я медленно направился домой.

Насколько я понимал сложившуюся обстановку, имелся только один путь, который следовало немедля испытать. Во всяком случае, поездки за город меня всегда привлекали.

Однако куда же девалась Джанина, задавал я себе вопрос, но тут же ловил себя на том, что обманываю сам себя. Я уверен был в том, что знаю, где она могла быть и что могла делать.

«Что ж, — подумал я, — так это или не так, сегодня вечером мне это будет известно».

Эрни Голвейда прибыл точно в назначенное время. Он был чуть выше среднего роста, изящный, с безупречной фигурой. На первый взгляд, правда, он казался немного полноватым. Но на самом деле состоял лишь из мускулов. Ноги он ставил со странной точностью и мягкостью, напоминая повадку кошачьих. Округлое лицо казалось добродушным, но это впечатление создавалось, если не замечать его глаз. Они были серо–голубые со странным стальным блеском. Словом, это были глаза убийцы.

Говорил он со смесью испанского и бельгийского акцентов. Свое более чем педантичное произношение он уснащал случайными брызгами американского жаргона, что придавало речи странное несоответствие с его мыслями. Например, «хей!» он употреблял как некое заключительное местоимение и вставлял его туда, где это совершенно не требовалось.

Я предложил ему виски с содовой, и он, прислонившись к буфету в моей гостиной, с полнейшим хладнокровием рассматривал превосходно разглаженные складки своих брюк в интервалах между глотками.

— Я хотел бы сказать вам, мистер Келлс, что очень рад случаю поработать с вами. Очень приятно. В самом деле. Я очень много слышал о вас. И уверен, что вы не будете заниматься чем–либо несущественным. Хей?

— Вы не любите людей, которые занимаются несущественным, Голвейда?

— По отношению к немцам, я имею в виду. — Когда он произносил слово «немцы», пальцы его совершили особое движение, как бы схватывая кого–то за горло и с силой сдавливая. — Я лично, — продолжал он, — никогда не занимался несущественным по отношению к проклятым немцам. Хей?

Я заметил суховато:

— Я слышал об этом. Хорошо, возможно, у вас будет шанс развлечься.

— Ничто не может меня порадовать больше.

— Но в то же время, — подчеркнул я, — самостоятельно ни в коем случае не забегайте вперед. Ни в коем случае не позволяйте вашей столь естественной склонности существенно насолить немцам увлечь вас чересчур.