Стюарт Стерлинг - Нет святых в аду: Сборник

— Ваши слова не объясняют мне, почему вы задаете свои вопросы,— повторил Хенсон.

— Том Коннорс, любовник мисс Галь, был найден сегодня утром мертвым. Он лежал в кустарнике парка Линкольна, около зоосада.

— Вот как? А какое отношение к случившемуся имеет мисс Г аль?

— Нам неизвестно, замешана ли она в преступлении. Но, вспомнив о ее старой связи с Коннорсом, мы, едва обнаружив труп, направились по последнему адресу мисс Галь, на Селл-стрит 1221. Привратница сообщила, что она переехала сегодня, между двенадцатью и часом дня, не оставив адреса.

Хенсону ужасно хотелось сказать правду Эгану, и только страх вляпаться в полицейское разбирательство удерживал его. Кроме того, он жаждал убедиться, что «да» Ванды было серьезным. Впоследствии он с удовольствием объяснит лейтенанту все, что произошло в действительности.

— Она не говорила вам о своем переезде? — спросил Эган.

— Нет,— солгал Хенсон.— Ни словом не обмолвилась.

— Возможно, будет лучше, если я поднимусь и побеседую с ней в конторе, но лично я считаю, что не всякая женщина весом в пятьдесят килограммов способна убить девяностокилограммового мужчину и перенести его за семь километров. То есть без посторонней помощи. По словам ее соседей, за те два года, что она прожила с ними бок о бок, никто никогда не видел, чтобы ее посетил мужчина.— Эган оплатил свое пиво и встал. — Ну что ж, Хенсон, спасибо вам за проявленную любезность. Я говорил капитану, что вряд ли малышка замешана в случившемся.

Хенсон остановил его:

— Одну минуту, лейтенант.

— Что?

— Судя по вашей карточке, вы работаете в уголовной бригаде. Но сегодня в «Ньюс» писали, что смерть Коннорса наступила вследствие пьяной драки.

Эган задумался.

— Да, он умер пьяным. Но не без посторонней помощи. Вообразите, что после того, как его швырнули в кустарник, он получил прямо в сердце три здоровенные сливы тридцать восьмого калибра.

Паркуя свой «бьюик» позади «мерседеса» Ольги, Хенсон по-прежнему обливался холодным потом.

Боб Гаррис, его сосед, приводил в порядок лужайку перед домом.

— Салют! — воскликнул Гаррис.

Хенсон вынул ключи зажигания и промолвил в ответ:

— Здравствуйте. Как поживаете?

— Так себе. Эта проклятая биржа так капризна, что порой я готов поменять свою деятельность. Иначе мне придется повесить дома и в конторе полотенце для утирания слез. Всякий раз, когда какой-нибудь клиент теряет деньги, он заявляет, будто это я виноват.

— Я не возражал бы зарабатывать столько, сколько вы.

— Пойдите скажите это Бесси, хорошо? Послушаете ее, так узнаете, что мы обязаны жить в самом лучшем квартале, в доме с дверными ручками из чистого золота.

Хенсон заставил себя засмеяться.

— Большие деньги совсем не выгодно получать,— заметил он. — Дядя Сэм все равно их заберет!

— Да, вы совершенно правы! — вскричал Гаррис, направляя ороситель на клумбу с крокусами. — Я вижу, Ольга уже вернулась. Приходите к нам сегодня вечером играть в бридж.

— Я бы с удовольствием, но мне надо опять ехать в контору. Мне предстоит просмотреть так много бумаг, что придется заночевать в отеле.

В кухонном окне появилась Ольга.

— Ларри, ты останешься там на всю ночь? Через две минуты бифштексы будут уже не съедобны.

Хенсон прошагал по аллее и вошел в дом через черный ход. Ольга накрывала стол на кухне. У нее хранилось вполне достаточно тонкого фарфора, дорогой посуды и серебра, чтобы устроить обед на двадцать четыре персоны, но она прятала свои сокровища до особого случая. Возможно, до судного дня.

Хенсон поцеловал свою жену.

— Я рад, что ты вернулась и что твоей матери, стало лучше.

Ольга пассивно приняла его ласку. Они не испытывали друг к другу никаких чувств, ни малейшей нежности.

— Надо быть готовым ко всему. Я говорю о маме. Все-таки ей уже шестьдесят девять лет,;— заметила она.

Хенсон снял пальто и пиджак и вымыл руки под краном на кухне.

— Все стареют, конечно, — согласился он.

Ольга сняла мясо с плиты.

— Как ты тут обходился без меня?

— Не так уж плохо.

Вытирая руки, Хенсон разглядывал жену. Ольге исполнилось сорок четыре года, но она выглядела не больше чем на тридцать семь. У нее были упругая, соблазнительная грудь, тонкая талия и длинные ноги. В те редкие минуты, когда она ложилась с ним в постель, он бы поклялся, что у нее есть все, чтобы нравиться мужчинам. Но в их совместной жизни чего-то. недоставало, кто-то из них вел себя неправильно. Обед был вкусным, и Хенсон ел с удовольствием.

— Значит, ты получила сегодня письмо от Джима? — спросил он.

В первый раз Ольга проявила к чему-то слабый интерес:

— Да. Его назначили в охрану консульства Соединенных Штатов в Брисбене.

Хенсон попытался изобразить радость, но у него ничего не получилось. Сын обошелся ему слишком дорого. Если бы он не родился и если бы Ольга не злоупотребляла своими материнскими чувствами, Хенсон мог бы стать таким инженером, каким мечтал.

Иногда у него создавалось впечатление, что Джим не его ребенок. С самого раннего детства он безраздельно принадлежал Ольге, так же как ее туалеты, заполнявшие шкафы, тонкий фарфор и серебро, которыми она никогда не пользовалась. Он заставил себя ответить:

— Просто потрясающе! Я напишу ему завтра.

Однако Ольга лишила его и этого маленького удовольствия.

— Конечно, если хочешь. Но я уже написала,— сообщила она.

Хенсон проглотил слюну. Она показалась ему такой же острой, как и бифштекс. Ольга оторвала его от размышлений:

— Но каков твой Джек Хелл! Собирается отправить тебя в Турцию и оторвать нас. от нашего замечательного дома. Тебе следовало потребовать от него прибавку к жалованью. Ты должен получать не меньше тридцати тысяч в год!

— Не многим столько платят!

— А самому Хеллу.

— Да, но потому его и зовут Джек Хелл! Все контракты заключает он, принося компаний барыши.

— Все равно ты вправе попросить его.

— Я подумаю.

— В конце концов, ведь он мультимиллионер!

— Он сам заработал свои деньги!

— Но у него некому их оставить.

— Он женат.

Пожав плечами, Ольга презрительно воскликнула:

— Эта старая лошадь! Держу пари, что они уже много лет не спят вместе. Она даже не сумела родить ему детей, не так ли?

— Так, насколько мне известно.

— Тогда она не имеет права ни на что, кроме своей вдовьей части.

— Да, на одну треть состояния, когда он умрет.

— В тот день будет жарко. Этот старый краб всех нас переживет.

Хенсон был человеком, привязанным к своему очагу. Если он и не любил свою жену, то не ненавидел ее. Для очистки совести он попытался сделать еще одну попытку:

— Послушай, дорогая!

— Что?

— Ты совершенно уверена, что не хотела бы пожить в Турции? Хелл оплатит все расходы. Мы сумеем заработать больше тридцати тысяч долларов.