Юрий Герман - Повести и рассказы о советской милиции

Предусмотрительный пацан воткнул на том месте палку с белой тряпицей, и мы приехали туда, не блуждая.

Возле палки лежала Славкина сумка от противогаза.

Значит, он был где-то рядом.

Я попросил Зару оставаться в стороне, а сам подошел к злополучному месту.

Метрах в пяти от неглубокого ручья на сухой твердой земле, в розетке сломанных, перекореженных веток ра-

12 Бедный мальчик (цыганск.).

13 Ослепнуть мне (цыганск.).

14 Проклятие на твою голову (цыганск.).

китника, темнела засохшая кровь. И сохранилась она после того воскресенья только потому, что ливень обошел хутор стороной. На сломанных и частью потоптанных ветках тоже темнела кровь.

Я тщательно осмотрел место вокруг. Но здесь прошло стадо. Коровьи копыта заследили весь берег. Может быть, какая-то из буренок и поломала ненароком куст, под которым виднелась кровь.

Полазив на четвереньках, я все-таки обнаружил след подкованного лошадиного копыта, у самой воды. Я снял ботинки, засучил брюки и стал бродить по мелкому, неширокому ручью, особенно тщательно оглядывая противоположный берег. Но он густо зарос камышом и осокой.

Толстая мягкая дернина не сохранила ничего такого, на что стоило бы обратить внимание. Я спугнул несколько лягушек, стремглав нырнувших в воду, и порезал пальцы об острые, зазубренные края осоки.

Оставив свои тщетные попытки, я вылез из воды, обулся.

Зара смотрела на меня с надеждой и страхом. Она начинала меня злить. Стоило разводить панику! Ведь это могла быть кровь какого-нибудь грызуна, забитого хищной птицей, или, что тоже вероятно, одной из буренок, которую за непослушание наказал рогами Выстрел…

– Что вы себе выдумываете ужасы? – спросил я с раздражением, высасывая кровь из тонких, бисерных порезов на руке.

– Сергей… Где Сергей? Нету его… – Зара готова была опять запричитать.

– Успокойтесь, Зара! С чего вы взяли, что вашего сына убили?

– У Васьки Дратенко вся семья бешеная. Отца ножом зарезали на праздник.

– Но ведь его зарезали, не он.

– Васькин отец всегда лез в драку. Сам ножом размахивал. Несколько человек покалечил…

– А какие претензии были у Дратенко к Сергею?

– Откуда я знаю? Оба горячие, друг другу не уступят.

– Вы хорошо знаете этого Дратенко?

– Конечно.

Я сел боком на сиденье мотоцикла. Солнце уже склонялось к горизонту, заливая степь розовыми, подернутыми вечерней дымкой лучами. Далеко, на серебристо-желтом ковре полыни, двигались по направлению к нам две человеческие фигурки.

– Это не Славка? – указал я на них.

– Он. С Арефой… – кивнула Зара.

– Что они делают?

– Ищут, – печально сказала женщина, вытирая мокрые, воспаленные глаза.

– Зара, возьмите себя в руки. Что вы на самом деле?

(Она вздохнула. Вышел всхлип.) Лучше вспомните, о чем они говорили. Не вышло ли какой ссоры?

– Васька все о коне сокрушался. Маркиз, кажется?

– Есть такой, – подтвердил я. Маркиз! Опять Маркиз.

– Уговаривал что-то.

– Что именно?

– Я спросила Сергея, чего он пристает. А Сергей ответил, что это не мое дело.

– Ругались они?

– Громко говорили. Помню, Васька сказал Сергею: «Ты что, не хочешь пару сотен заработать?»

– А Чава? – Я поправился: – А Сергей?

– Чаво, чоро чаво… Он сказал Ваське, что тот дурак.

– Так и сказал?

– Конечно!

– А Васька?

– Васька сказал: «Ты сам дурак».

– И поругались?

– Нет, зачем? Не поругались. Смеялись…

– Не понимаю я, Зара. Откуда у вас эти страшные подозрения?

– Они в ту субботу все шушукались. Васька его опять чего-то уговаривал. А Сергей говорит: «Ничего не выйдет».

А Васька сказал: «Тогда я пойду один. А ты, говорит, соси лапу»…

– Как?

– Лапу, говорит, соси.

– А дальше?

– Я хотела их накормить. Сергей злой такой, вообще он был очень сердитый последнее время. Нехорошо выругался. «Ты, говорит, не подслушивай». А Ваське сказал:

«Ладно, пойду. А то застукают тебя, несдобровать. Я знаю все ходы и выходы». И уехали в станицу. Боюсь я этого

Васьки. У него в кнутовище плетки спрятан нож. С виду не заметно.

Арефа со Славкой были уже недалеко. Они увидели нас и прибавили ходу. Зара молчала. Я обдумывал ее слова.

Выходило, что Дратенко явно подбивал Сергея на какую-то махинацию. Чава сопротивлялся упорно, но в субботу, накануне скачек, кажется, сдался. Что его прельстило? Неужели двести рублей, что обещал Васька? Но это была заведомая авантюра. Первое же подозрение падало на

Дратенко и на Чаву как на его сообщника. С другой стороны, похищение Маркиза лишало Ларису возможности заниматься конным спортом, чего добивался Сергей.

Нассонов отрезает обычно раз и навсегда. Но когда Маркиз очутился в руках у парней, может быть, Чава опомнился.

Или у него вообще не входило в намерения красть коня по-настоящему, а Дратенко настаивал умыкнуть совсем.

Между ними вспыхнула ссора, потом драка, Васька выхватил нож и…

– Зара, у Сергея деньги с собой были?

– В воскресенье утром, когда он забежал домой, это было после прихода Ларисы, взял деньги.

– У вас?

– Нет. У него свои есть. На мотоцикл копил.

– Сколько он взял?

– Не знаю. Его деньги, я не интересовалась.

Но зачем Сергею понадобились деньги? Скорее всего, на дорогу. Вряд ли он собирался что-нибудь покупать.

Подошли Арефа и подпасок.

Денисов устал от быстрой ходьбы, от тревоги, которая залегла в его глубоких морщинах на лбу, щеках и возле губ.

Он поздоровался со мной и обернулся, как бы говоря, степь большая, трава густая, разве что-нибудь найдешь?

Славка скромно стоял в стороне.

– Извините, Арефа Иванович, что не дождался вас.

– Ничего, понимаю, – кивнул он. – Мне Оксана сказала.

Хотел к вам завтра опять… Ну что вы скажете?

– Не знаю. Стадо прошло… Слава, вы с Сергеем здесь раньше бывали?

– Бывали, конечно. Тут удобно телушкам пить.

– По следам подковы, конечно, ничего не определишь… – размышлял я вслух.

– Вообще-то можно, – неуверенно сказал Арефа. Я

подвел его к берегу, указал на след.

Арефа присел на корточки и долго рассматривал мою находку.

– Нет, – решительно поднялся он. – Ничего сказать не могу.

– Ладно. Двинем до хутора. Там и потолкуем, – предложил я. – Кстати, вы расскажете свое дело.

Арефа еще больше ссутулился и обреченно согласился.

…Мы зашли к Денисовым. Во дворе весело потрескивал костер. Едко пахло горящей зеленью. Из шатра доносился детский смех и возня.

Около шатра располагался маленький шалаш, составленный конусом, заваленный одеялами, матрацами и дубовыми ветками. Сквозь темную зелень пробивался белый пар, ленивыми клочьями оседая на землю.

Из шалаша показалась раскрасневшаяся дочь Арефы, Полина, с карапузом, завернутым в полотенце.