Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль

Он вышел из автомобиля и, хмуро посмотрев по сторонам, поднял воротник плаща. Метрах в двадцати от него стояла группа людей. Мелькали огни фонарей.

Одна из машин сумела проехать поближе и осветить место происшествия, включив дальний свет. Он прошел дальше.

— Подполковник Цапов, — представился прибывший.

— Сюда, — показал один из офицеров милиции в насквозь промокшем плаще.

Очевидно, это был один из сотрудников гаи, первыми прибывших на место преступления, сразу же после обнаружения убитых.

Цапов сделал еще несколько шагов. Один из группы обернулся и, заметив Цапова, кивнул ему.

— Добрый вечер, — поздоровался подполковник.

— Какой он, к черту, добрый! — чертыхнулся его собеседник, очевидно, старший в группе. Цапов узнал его. Это был половник Семечкин. Несмотря на моросящий дождь, он был в расстегнутом пиджаке. Волосы уже намокли, и теперь тонкие хрупки бежали по его лицу.

— Меня попросили приехать сюда, — миролюбиво сказал Цапов.

— Все правильно, — кивнул Семечкин, — ваше начальство считает, что вы лично знали убитого. Вы можете опознать его?

— Постараюсь, — Цапов наклонился над двумя трупами прикрытыми брезентом. Один из стоявших рядом сержантов предупредительно отогнул брезент.

При свете автомобильных фар и фонарей можно было разглядеть вытянутые черты лица одного из покойников. Цапов взглянул на убитого, вздохнул и поднялся.

— Это он, — сказал подполковник, кивнув, — я его узнал. Как это произошло?

— Три часа назад их машину обнаружили в кустах, — мрачно пояснил Семечкин, — видимо, ее обстреляли на шоссе. Непонятно, почему она не взорвалась. Обычно в таких случаях автомобили горят как спички. Нападавшие буквально изрешетили автомобиль. Видимо, оба погибших сидели в этот момент в машине. Здесь никого нет, глухое место. Но один из дачников в это время проходил неподалеку и услышал стрельбу. Пока он позвонил, пока нам передали сообщение, пока мы приехали… Думаю, прошло часа два…

— Их убили из автомата? — спросил Цапов.

— Возможно. Но их потом добивали. Выстрелами в голову.

— Вы думаете, они еще были живы?

— Если даже и живы, то в таком состоянии, что уже ничего не соображали.

У каждого из них несколько тяжелых ранений. Но их еще добивали в голову, это точно. Я такого за последние несколько лет насмотрелся. Типичный бандитский почерк. Машину мы нашли метрах в десяти отсюда. Значит, тела даже не перетаскивали.

— Их обыскивали? — Цапов снова наклонился, глядя на убитого.

— Нет. Документы оставили. Деньги тоже. Обычно в таких случаях документов у погибших не бывает. Но у этого оставили и его справку, и водительские права. Мы связались с управлением и выяснили, что вы работали с этим типом. Поэтому мы и решили вызвать вас, чтобы вы опознали его.

— Это Афанасий Сергеевич Степанович, — устало сказал Цапов, — его арестовали в прошлом году. — Он выпрямился. — Второго я не знаю, но думаю, что один из его компаньонов. Или его водитель. Может, охранник. Нужно проверить, если у него остались документы, я думаю, сделать это будет нетрудно. — Начнем проверять, — вздохнул Семечкин. — Может, возьмете себе эти убийства? У меня и без них дел полно. А прокуратура еще и эти данные внесет в отчетность за этот месяц. Сегодня же тридцатое число, испортим все показатели управления. Мне за это голову оторвут.

— Это не мое дело, — усмехнулся Цапов, — такие вопросы я не решаю.

— Знаю, знаю, — недовольно сказал Семечкин. — Ладно, спасибо вам, подполковник. Будем разбираться сами. Вы знаете, что мы еще нашли у убитого?

Вместе со справкой об освобождении у него был новенький паспорт. А ведь справку ему выдали вместо паспорта, который он еще должен был получить.

— Купил, наверно, — хмуро сказал подполковник, — сейчас это нетрудно.

— Придется еще разбираться и с этим паспортом, — обреченно махнул рукой Семечкин.

— Оружия не нашли?

— Думаю, если хорошо поищем, то где-нибудь недалеко найдем и оружие, из которого их убивали. Обычно используют наши «Калашниковы» и «ТТ». Мы их так и называем — «пистолетами киллеров». И чего только он вышел из тюрьмы так быстро?

— кивнул на убитого полковник. — Если бы сидел, может, еще был бы жив.

— А я думал, что Степановичу сидеть не меньше десяти лет, а он уже через год вышел… Наверно, у нас не очень четко действуют законы. Как вы считаете?

— Что? — не понял Семечкин.

— Ничего. Я больше не нужен?

— Нет, спасибо. Сейчас сотрудники прокуратуры закончат, и мы увезем тела. У вас есть версии о мотивах преступления?

— Какие версии, — поморщился Цапов. — Он отвечал за переброску крупной партии наркотиков через Среднюю Азию. Операция сорвалась, товар был конфискован. Сейчас его, наверно, и вытащили из тюрьмы для подобных мероприятий. Черт бы нас всех побрал! Это как гидра, одну голову отрубаешь, две новые вырастают.

Он повернулся и пошел к автомобилю.

— Подождите, — крикнул вслед Семечкин, — вы не сказали еще, кто именно мог это сделать?

— Не сказал? — Цапов повернулся, пожал плечами. Дождь уже кончился, и он поправил воротник плаща. — А какая, собственно, разница? Все равно он был обречен. Я ему об этом говорил.

Цапов открыл дверцу, сел в машину. И, уже уткнувшись подбородком в руль автомобиля, задумчиво смотрел, как увозят тела убитых. И лишь когда машина «Скорой помощи» уехала, подполковник неспешно повел автомобиль в сторону города.

Самолет плавно пошел на посадку. Он посмотрел в иллюминатор. Внизу мелькал привычный ландшафт. Исмаил Махмудбеков вздохнул, взглянул на часы. Его будут встречать в аэропорту, как всегда, подъехав к трапу самолета. Полет прошел нормально, рейс авиакомпании «Трансаэро» подходил к концу. Он вызвал стюардессу.

— Принесите стакан воды, — строго попросил он.

Девушка привычно улыбнулась и поспешила выполнить его просьбу. Он всегда летал бизнес-классом по этому маршруту, и многие стюардессы знали его в лицо. Мощный, широкоплечий, с большим выпуклым лысым черепом, он сразу запоминался. Короткие сильные руки, упрямый подбородок, тонкая линия губ.