Вера Арье - Парадокс Апостола

Осанистый Харис сразу как-то ссутулился, потух и, не глядя ей в глаза, произнес вполголоса:

— Мы должны с этим смириться, Анна. Дождемся родов. Фетальная хирургия находится пока еще на самой ранней стадии своего развития. Такие операции практикуют два-три специалиста во всем мире, они не поставлены на поток — это сродни научной фантастике. В Греции нет даже клинической базы, которая позволила бы…

— Он сказал, шанс на выживание — пятьдесят процентов. Пять-де-сят!

— Родная… эндоскопия в данном случае невозможна, мы говорим об открытой операции: полостной разрез и изъятие плода… Ты понимаешь, чем это может обернуться? Разрыв плаценты, инфицирование, гибель ребенка…

— Ты же врач, Харис, и знаешь лучше меня — половина таких детей… — Анна запнулась. — У нас есть еще пара недель, давай подумаем, рассмотрим варианты!

Муж изучал геометрию кафельного пола и красноречиво молчал.

По узкому проходу накопителя аэропорта бежал маленький человек с плотно набитой дорожной сумкой, его жидкие волосы прилипли к вспотевшему лбу, позорно оголяя прогрессирующую лысину. Он судорожно искал глазами свой выход на посадку и наконец, сверившись с билетом, облегченно вздохнул: самолет задерживался. Плюхнувшись на первое попавшееся сиденье, он случайно задел локтем молодую женщину, которая вздрогнула и отодвинулась подальше.

Анна провела уже час в ожидании вылета, наблюдая за обычной суетой афинского аэропорта в начале летнего сезона. Кондиционер практически не работал, и ей было невыносимо жарко в льняном пиджаке, который был призван скрывать выпуклый живот от пристального взгляда стюардесс. Недосып последних недель тоже давал о себе знать — решение далось ей непросто.

Поначалу она не допускала и мысли об обмане: пыталась переубедить мужа, плакала, ставила ему ультиматумы. Но потом поняла: страх его так глубок, что ей не сдвинуть эту глыбу с места. Он приводил ей убедительную медицинскую статистику, чтобы доказать, что риск потери ребенка слишком высок. Уверял, что при грамотном консервативном лечении они «сумеют дорастить» Оливию до того момента, когда будет возможна полноценная операция.

А если не сумеют?

Оливия…

Имя было выбрано уже давно. Сгорбленная София пребывала в полной уверенности, что по греческой традиции внучка будет названа в честь нее. Но перешагнуть через эту условность казалось теперь такой малостью по сравнению с решением, которое Анна осмелилась принять…

Перед глазами стояло лицо отца. В тот день, когда он садился в свой последний троллейбус, ему был пятьдесят один год. Если бы знать о болезни, принять своевременные меры, то он мог бы и сейчас быть рядом с ней…

Второй такой ошибки она не допустит.

Внутренне трепеща перед выпавшим ей испытанием, Анна поначалу не представляла, как подступиться к поискам врача. На верный путь ее навел толстый журнал, лежащий на рабочем столе у Хариса: «Программа 6-го Всемирного кардиологического конгресса, 1998 год». Она открыла его и принялась изучать список участников. На глаза попалась знакомая фамилия «П. Р. Нойманн, Институт медицины города Бонна, Германия». Тема доклада уважаемого профессора звучала лаконично: «Плод как пациент: современные возможности фетальной хирургии».

Ну конечно, как она сразу не подумала — Нойманн!

Правда, во время их последней встречи в афинском ресторане он произвел на нее совершенно отталкивающее впечатление. Да и согласится ли педантичный немецкий профессор тайно оперировать жену своего коллеги? Это было бы грубым нарушением профессиональной этики и могло стоить ему карьеры…

Боясь услышать твердое «нет», Анна сняла трубку и набрала номер Боннского института. Однако во время первого разговора профессор никак не проявил своего отношения к делу. Он просто попросил прислать результаты ультразвукового исследования и полную медицинскую выписку в переводе на немецкий.

И скоро перезвонил ей сам.

— У вас не осталось времени на размышления. Физиологическое окно, когда подобная операция может оказаться эффективной, закроется через две недели. Господин Илиадис, как я понимаю, противник такого решения?

— Да.

— И сам оперировать отказывается?

Анна промолчала.

— Что ж, определяйтесь поскорее, потому как 10 июня начнется чемпионат мира по футболу, и мне будет не до вас, — равнодушно произнес он и зашелестел какими-то бумагами. — Да, и не забудьте заручиться нотариально заверенным согласием вашего супруга на операцию, свое вы подпишете на месте.

И началась полоса супружеской лжи и уголовно наказуемых преступлений…

Анна дождалась отъезда Хариса на врачебный консилиум в Салоники и купила авиабилет. Недремлющей Софии она солгала, что ей нужно срочно слетать в Москву за документами, без которых оформить малышку после рождения будет сложно.

Оставался неразрешенным лишь вопрос с согласием мужа на операцию. Эта задача сначала казалась ей совершенно непосильной, ведь речь шла о подделке официального документа. Но в Греции, где все делалось по знакомству и нередко в обход законов, уладить это оказалось несложно. Через одну из клиенток был найден нотариус, который согласился заверить бумагу без лишних проволочек.

Подпись за мужа поставила Анна.

Дорога заняла почти сутки, и только к вечеру она вошла в прохладное лобби боннского Института медицины. Под эгидой этого учреждения работали двенадцать различных клиник.

Медсестра в отглаженном форменном платье и кокетливом чепце проводила Анну по узким, хорошо освещенным коридорам до кабинета профессора. Нойманн встретил ее так, будто она была его соседкой и они уже виделись с утра, забирая газеты из почтовых ящиков. Он смотрел на нее глазами ученого, неожиданно обнаружившего у себя под микроскопом презанятнейший микроб. Пролистав привезенные документы, профессор аккуратно сложил их в пронумерованную папочку, на которой значилась ее фамилия.

— Я весь слух, я весь внимание. — Он неприятно улыбнулся. — Так что именно вас ко мне привело?

Анна, робея и путаясь в словах, объяснила ему еще раз всю свою историю, недоумевая: неужели за прошедшие недели он мог забыть, ведь они все так подробно обсудили по телефону…

— Завтра вы пересдадите абсолютно все анализы, — перебил он, — вашим грекам я не доверяю. И сделаете повторную эхокардиографию. Ну, а во вторник приступим.

— Скажите, каковы шансы, что ребенок…

— Шансы высоки, иначе я бы за это не брался. Сегодня медицина считает вмешательства подобного рода неоправданно рискованными, но каждый мой научный опыт… простите, моя операция, доказывает, что у фетальной хирургии большое будущее. Для вас все пройдет совершенно безболезненно: вы погрузитесь в глубокий сон, и через небольшой разрез я частично выведу в рану вашего мальчика…