Вера Арье - Парадокс Апостола

Анна рванула смежную дверь, соединяющую две половины дома. Та вздрогнула, но не поддалась.

Неужели старуха закрыла ее на ночь? Анна принялась барабанить кулаками, кричать, но ей отвечало лишь эхо ее собственного голоса.

Пролет, еще один пролет, их с мужем спальня, выход на общую лоджию и… квадрат закрытого окна, за которым монотонно шумел кондиционер.

Анна оглянулась — огненный смерч уже оцепил район плотным кольцом. Массивное плетеное кресло, в котором София любила сиживать вечерами, оказалось непомерно тяжелым. Собравшись с силами, Анна приподняла его и рывком швырнула в оконный проем.

«Скорее, мама, пока еще можно спуститься к шоссе!»

Однако дверь гаража, где ночевал «Фольксваген» Анны, осталась неподвижной: все линии электропередачи были давно повреждены.

Успокаивая всхлипывающую Оливию, они добрели пешком до шоссе, по которому плотной вереницей тянулись вырвавшиеся из зоны огня автомобили. Старенький «Пежо» с пожилой парой жался к обочине. Они-то и подобрали двух женщин и ребенка, беспомощно стоявших у самого края дороги.

Оказавшись в безопасности, Анна спохватилась: ну конечно, она забыла свой телефон на журнальном столике в гостиной.

Попутчики всю дорогу вздыхали: эх, не зря говорят, большой пожар — не природный катаклизм, а дело рук человеческих… Это строительные компании расчищают себе новые площадки… Или же спичкой чиркнул один из пастухов. Для их поголовья свежие побеги послужат через год бесплатным кормом. ∏α-να-για μου, куда катится эта страна!

Через два часа плотно сколоченный обоз погорельцев достиг широкой окружной дороги, где плавно распался на несколько потоков, расходящихся в разных направлениях.

Анна попросила сердобольных стариков высадить их возле двухэтажной гостиницы в северной части города: там, по крайней мере, имелся бассейн. В тесном номере отыскался телефон, она набрала номер кардиоцентра и оставила сообщение для мужа.

Сидя в тишине и слушая ровное дыхание дочери — вдох-выдох-тишина, вдох-выдох-пауза — она вдруг отчетливо осознала: жизнь-то прогорела насквозь, вся ее нескладная семейная жизнь. Отчего-то снова вспомнился опустевший корсиканский пляж — и нахлынуло чувство отчаяния, охватившее ее перед лицом ревущей стихии…

На рассвете в номер настойчиво постучали, дверная ручка дернулась и задребезжала.

На пороге стоял взъерошенный мужчина в мятом костюме, чертами он отдаленно напоминал ее мужа. Гость молча прошел в номер, задержался на минуту возле детской кровати, затем перевел на Анну покрасневшие глаза. Анна ничего не пыталась сказать, муж, в свою очередь, ни о чем не пытался спрашивать…

Пожар обнулил их прежнюю жизнь, расчистив место для свежих побегов.

Остаток лета и начало теплой осени они провели на острове: переезжать пока было некуда, их дом превратился в пепелище. Харис изредка отлучался в столицу по делам, но всегда возвращался к семье первым же утренним рейсом. Оливия, не привыкшая видеть отца так часто, постоянно вертелась под ногами, тянула его за собой в песок, к воде, щедро делясь совками и ведерками. Он не сопротивлялся, покорно следовал за ней — да хоть на край земли!

Анна стала чаще улыбаться, впервые ослабив материнскую хватку и перестав постоянно тревожиться за дочь, будто только сейчас в ее жизни появился человек, с которым она могла разделить за нее ответственность. Однажды в дорожной сумке мужа она обнаружит свежую газету, которую тот, по всей видимости, читал в самолете. Ей попадется на глаза крупный заголовок — «Рука надежды», а под ним — цветная фотография. В кадре — крохотная рука младенца, выглядывающая из глубокого полостного разреза и сжимающая палец хирурга [19] 19 августа 1999 г. американский врач Д. Брюнер произвел открытую операцию на 21-й неделе развития плода. Микроскопическая рука младенца, выглядывающая из полостного разреза и сжимающая палец врача, была запечатлена фотографом М. Клэнси, который назвал этот снимок «Рука надежды». . Комментарием к снимку служили слова почетного члена Международного общества фетальной медицины, профессора П. Р. Нойманна, успешно проводившего похожие операции еще в начале девяностых:

«Данный случай наглядно продемонстрировал всему медицинскому сообществу, что современные возможности хирургии плода выходят далеко за рамки научной фантастики — это не вымысел, а объективная реальность. Не сомневаюсь, что в наступающем тысячелетии…»

Не дочитав, Анна свернет газету, положит ее на место и увидит в распахнутом окне, как загорелая Оливия водружает последнюю башню на возведенную отцом песочную крепость.

Кому хочется вылезать из кровати ранним воскресным утром?

Троян натянул скользкую простыню на лицо, пытаясь спрятаться от чрезмерно яркого солнечного света: накануне он забыл опустить жалюзи — было как-то не до них…

Часы показывали восемь тридцать — все, кранты, на тренировку опоздал. Он провел пальцем вдоль трогательно выпирающего позвоночника лежащей рядом девушки. Кожа была мягкой и чуть влажноватой. Имени ее он не запомнил, кажется, что-то библейское… ну да, Мария. У нее было неудачное прошлое, которое привело ее на сцену дорогого клуба-бузукии в районе старой гавани, где она и подвернулась ему накануне. С пьяных глаз он предложил ей две сотни, если согласится поехать к нему.

Троян потянулся за сигаретой, но пачка «Партагас» была неприятно пустой.

Откинув простыню, он нащупал ногами прохладный мраморный пол и прошлепал в ванную. Брезгливо отодвинул лежащую на полу одежду — вот коза, раскидала тут! — нырнул в душ: сначала горячий, потом холодный, потом снова горячий, потом ледяной.

Вроде отпустило.

В голове просветлело, мысли упорядочились, вернулся привычный самоконтроль. Он выскреб щеки до приятной армейской синевы, обжег кожу ядреным одеколоном, зачесал тонкие волосы назад. На загорелом лбу явственно проступил шрам от иссеченного родимого пятна. От этой приметы ему давно следовало избавиться, жаль, что только недавно собрался это сделать…

Завтракать он не стал, не привык, а вот крепкий кофе и стакан сока со льдом — это обязательно.

Над круглым обеденным столом настойчиво тикали часы, заставляя его поторапливаться… Елки, а где ж ключи от машины?! Троян нервно дернул плечом. Ищи их теперь по всему дому! К счастью, ключи обнаружились в спальне, на полу возле кровати, где он сбросил вчера свой пиджак, спеша почувствовать под собой верткое и горячее женское тело.

— Слышь, родная, тебе пора. — Он потряс подругу за голое плечо.

Она промычала в ответ что-то невразумительное и продолжила спать.

— Э-э, ты чего, так не пойдет. — Троян тряхнул ее понастойчивей.