Борис Воробьев - Искатель, 2019 № 02

— Пуля прошла, Аркадий Аркадьевич, навылет, — доктор после перевязки вытирал руки полотенцем, заботливо поданным Иванцовым, — кость не задета, так что ничего страшного.

— Когда я с ним могу поговорить? — поинтересовался Кирпичников.

— Можете сейчас, — пожал плечами Вербицкий, — только наш незнакомец замкнулся и пока, мне кажется, не произнесет ни слова. Пусть полежит, осмыслит свое положение, вот тогда и допросите.

— Отпечатки взяли? — начальник уголовного розыска посмотрел на эксперта.

— Если вы о тех из тайников, то они совпали. Наш молодец проверял, и, видимо, он на чердаке жил.

— Хорошо, пусть до обеда полежит под замком и охраной, а дальше видно будет.

Кирпичников вышел вместе с Юрием Ивановичем во двор. Вдохнули свежего воздуха, постояли, покачиваясь, как по команде, с носка на пятку. Потом закурили по папиросе.

— Это он? — спросил эстонец.

— Что? — Аркадий Аркадьевич не мог уловить вопроса.

— Я говорю, это наш убийца? — повторился Кеёрна.

— Возможно, — уклонился от ответа Кирпичников.

Юрий Иванович поперхнулся.

— Как — не он?

— Я не сказал, что это не он, я сказал: возможно, это не он.

— Как? — взгляд удивления читался в глазах эстонского коллеги.

— По всему получается, что это наш убийца, но, Юрий Иванович, всегда должен быть червь сомнения, чтобы подстегивать уверенность.

Кеёрна замолчал, то ли принял все сказанное на свой счет и до конца не понял, то ли не стал углубляться в философию начальника уголовного розыска.

— Вы после обеда собираетесь допрашивать… незнакомца?

— Да.

— Не сбежит? Может быть, попросить, чтобы солдат прислали?

Аркадий Аркадьевич посмотрел с усмешкой на эстонского коллегу.

— Он ранен, и куда прикажете ему бежать? Поверьте, он тоже думает не о нас с вами, но, увы, он под бдительным присмотром Сергея Павловича и Жени Иванцова.

— Как вы думаете, у него были помощники? — продолжал допытываться Кеёрна.

— Послушайте, Юрий Иванович, мы с вами либо узнаем от нашего незнакомца интересующие сведения, либо он откажется говорить и придется с ним работать не один день. Мне знакомы такие люди, поэтому давайте, любезный Юрий Иванович, подождем с вами послеобеденного часа. Не будем торопить события.

— Как скажете.

Продолжили выпускать клубы дыма, поднося ко ртам чуть ли не синхронно папиросы.

— Аркадий Аркадьевич, можно вас? — У эксперта на довольном лице сияла улыбка.

— Да, я слушаю.

— Не хотите ли пройти со мною?

— С удовольствием. — У Кирпичникова быстрее застучало сердце в предчувствии хороших новостей.

— После утреннего происшествия, — Сальков тронул себя за ухо, — я решил вновь попытаться найти тот тайник, который был нужен нашему незнакомцу. Заглядывал во все уголки, пытался рассмотреть в полах едва заметные щели, но, увы, тщетно. Потом решил, хотя бы прикоснуться к тому, как мог мыслить Айно Соостер. Но тоже меня постигла неудача. Я — русский, а не эстонец, и притом городской житель и в деревне никогда подолгу не жил. (Аркадий Аркадьевич терпеливо слушал и только улыбался.) Потом меня осенило, — здесь Георгий Иванович вначале умолк, затем протянул руку, указывая на глухую стену дома. — Ничего не замечаете? — эксперт обратился сразу к обоим спутникам — начальнику уголовного розыска и его эстонскому коллеге. — Неужели ничего?

Аркадий Аркадьевич только пожал плечами, а Юрий Иванович, изобразив на лице заинтересованность, сказал:

— Ничего.

— Вот, — поднял указательный палец Сальков. — Я тоже так подумал, но потом что-то щелкнуло у меня в голове. Знаете, как какой-то выстрел в полной темноте…

— Георгий Иванович, — начальник уголовного розыска не убирал улыбку с лица, но интонации голоса говорили о нетерпении, — нельзя ли поближе к телу, как говорит наш доктор.

Эксперт поморщился.

— Всегда вы, Аркадий Аркадьевич, эффектное вступление испортите, — засмеялся Сальков.

— И все же?

— Так вот замерил я комнату, в которой эта глухая стена, — Георгий Иванович постучал ладонью по каменной стене, — и оказалось, что сама стена имеет толщину почти сажень. Понимаете, целую сажень.

— Вы думаете, тайник внутри?

— Вот именно. Вы представьте размеры тайника, если взять ширину, высоту и длину?

— Почти комната, — выдохнул до того молчавший Юрий Иванович.

— И я так подумал. Сейчас я поищу, может быть, щитом каким это закрыто или кладкой, которую быстро можно убрать, а потом водрузить на место.

— Можно просто молотом разбить наружную стену, — предложил эстонец.

— Нет, Юрий Иванович, вариант хорош, но нам нужно быть осторожными. Вы же доподлинно не знаете, что там. А если взрывчатка или что-то, что может разнести дом по кирпичику? Здесь следует быть аккуратными и… осторожными. Георгий Иванович, продолжайте. Нужна вам помощь?

— Пожалуй, справлюсь сам.

— Не будем вам, Георгий Иванович, мешать своим присутствием.

Когда вернулись на место, где ранее курили, Юрий Иванович не выдержал.

— Никогда бы не догадался, — восхищенно сказал он.

— Пустяки, — Аркадий Аркадьевич вновь вытащил портсигар, но не стал доставать папиросу. Так и держал серебряную вещь в руке. — В следующий раз обратите внимание, ведь получили сегодня урок.

— Но померить комнату и толщину стен, это простите… — эстонец не договорил.

— В семнадцатом, а в особенности в начале восемнадцатого, когда разгулялись в столице банды и преступники-одиночки, грабившие обывателей под видом официальных сыскных и политических агентов, вот тогда и пошла, — Аркадий Аркадьевич усмехнулся, — мода на фальшивые стены. Столько пришлось нам их вскрывать после гибели хозяев, что вы бы тоже обратили внимание на такие особенности.

— У нас все спокойнее, убийство семьи Соостеров — это чрезвычайный случай в нашей республике. Обычно кражи, извините за вульгарность, мордобои, а убийства… — он покачал головой, — я не помню за последние годы… хотя обманываю вас, семейные бывают. Измены, ревность, наследство, дележка земли, но все ясно. Кто-то убил и сразу же бежит в полицию каяться, что, мол, не хотел, а получилось случайно.

Незнакомец сидел в мягком кресле. Раненая нога покоилась на низком деревянном табурете. Мужчина был высокого роста, худой, немного сгорбленный. Повторял портрет, данный Кирпичникову местными преступниками. Только глаза казались потухшими и несколько дней бритва не касалась щек.

— Ваше имя? — спросил Аркадий Аркадьевич.

— Разве оно важно? — ответил на русском языке, даже не взглянув на Юрия Ивановича, переведшего вопрос на эстонский. — Если нужно, то пусть будет Иван Безродный.

— Ваше право, Иван, — Кирпичников принял игру незнакомца. — Из каких вы мест?