Борис Воробьев - Искатель, 2019 № 02

Время для ожидающих текло медленно, зато для незнакомца в доме довольно быстро. Казалось, только приступил к поискам, а за окном начало сереть. Приближался час восхода. Пора покидать негостеприимное место и снова ждать до вечера, чтобы опять продолжить розыски.

Темные тени стали уступать серым, пока еще размытым, но начинающим обретать контуры. Было видно, как из дома скользнула фигура; по очертаниям угадывалось, что человек огляделся по сторонам и намеревается направиться к лесу. Что-то его насторожило, и он обеспокоенно замер, прислушиваясь ко всем звукам. Зажигать фонарь больше не стал, чтобы, не дай бог, не привлечь встающих рано крестьян из соседних деревень. Медленным шагом направился к лесу. Опять остановился и начал вглядываться в серые контуры. Потом повернулся и в несколько больших шагов оказался во дворе. В утренней прохладной тишине было слышно, как щелкнул металл по металлу.

Кирпичников вздрогнул и покачал головой. Только не перестрелка, только не перестрелка, шептал он, словно заклинание.

Преступник скорее звериным чутьем, чем зрением, уловил присутствие чужих, враждебно настроенных людей. Он метнулся назад и притаился за ограждением. Пистолет был заряжен, оставалось только снять с предохранителя. Теперь настала очередь ему чертыхнуться, не повышая голоса, и скрежетнуть зубами. Хотел же дождаться отъезда петроградских гостей, но решил, что никто ему не помешает, да и он — никому.

Незнакомец прокрался к одной стороне мызы, потом к другой, выглянул. Присмотрелся, но каждая серая тень казалась человеком. Сердце начало стучать так, что отдавалось толчками в ушах. Преступник лихорадочно начал осматривать помещения, но не находил выхода, с досады бросил фонарь, который со звоном покатился по полу. Сжал до боли зубы и вытер тыльной стороной левой ладони холодный пот.

Взобрался по свисающей веревке на чердак и притаился. Потом медленно начал продвигаться к маленькой двери, к которой снизу вела приставная лестница. Рукой подцепил направляющую и толкнул. Деревянные направляющие наклонились и с глухим стуком упали на прошлогоднюю сухую траву.

Незнакомец понимал, что в открытом черном проеме он не виден, но осторожно выглянул и посмотрел в поле. Ему показалось, что кто-то там пошевелился. Преступник напряг зрение, но опять серая мгла сыграла злую шутку. Тень сдвинулась с места. Мужчина не выдержал и выстрелил. Пуля вылетела, а звук отдался вдали эхом. И здесь раздался спокойный голос, произнесший на русском языке.

— Не делай глупостей!

Незнакомец в ответ выстрелил дважды, только на голос.

— Все целы?

Тот же голос, но начал раздражать спокойствием.

Со всех сторон послышались ответы, кто говорил «угу», кто «да», кто хмыкал.

Преступник обхватил голову руками. Ему показалось, что кто-то пошевелил солому. Выстрелил снова. Лихорадочно достал из кармана патроны, но не смог зарядить, рассыпал их по дощатому с большими щелями полу, некоторые провалились вниз и, не издав ни звука, упали в солому.

— Предлагаю сдаться, — прозвучал тот же самоуверенный голос, и опять на русском языке. С другой стороны кто-то повторил то же самое на эстонском, только добавил:

— Патронов все равно не хватит, тебе от нас не уйти.

Незнакомец не мог унять дрожь в руках, но тем не менее отправил несколько пуль в одну сторону и несколько — в другую.

Мелькнула мысль: что будет, когда опустеет обойма и закончатся патроны в карманах. Истерически отбрасывал в сторону эту мысль. Почудилось, что на противоположном краю кто-то притаился. Вначале замер, потом припустил что есть мочи туда. По дороге ногой наступил на одну из досок. Раздался треск, и незнакомец почувствовал, что летит вниз. Сено смягчило падение. Упал на спину, но пистолет не выпустил. Сразу же вскочил и осмотрелся. Видимо, оцепившие мызу поостереглись приблизиться. Зачем рисковать, когда наверняка знают, что у него с собой не арсенал, а ограниченное число патронов. Вот и выжидают.

«Что же делать? Что же делать? — билось в голове одновременно с пульсацией в висках. — Попал, как кур в ощип».

Скосил глаза на пистолет, сощурил до узких щелочек. Останется только одно, когда из магазина пойдет последний патрон. Столько мучений и ради чего? Чтобы бесславно кануть в Лету без имени, без памяти, без чужих слез?

Агенты уголовного розыска подбирались ближе к постройкам, но медленно, без излишних резких движений, замирая от каждого шороха.

Незнакомец наметил, что через поле к лесу не добежать. Слишком велико расстояние. Со стороны дороги наверняка ждут, да и там как на ладони. Остается небольшая посадка с западной стороны, есть шанс добежать и скрыться там среди деревьев.

Убийца поднялся, но сразу же скривился: хоть и удачно упал на сено, но ногу слегка подвернул. Оперся на нее, ничего, терпимо. Приготовился, сжал до боли рукоять пистолета в ладони. Наверное, рифленая поверхность оставила следы. Забыл от волнения проверить, сколько осталось патронов. И, недолго думая, рванул к посадке, по дороге стреляя во все, что вызывало подозрение. В ответ ни выстрела.

— Стой, — кричали позади, но это только добавляло прыти.

Потом почувствовал за спиной сухой треск. Один, второй, третий… Только потом сообразил, что в него стреляют. Но отвечать не стал, осталось с десяток метров, и в эту минуту по бедру ударили раскаленным прутом. Незнакомец по инерции пробежал несколько шагов, колени подкосились, и он рухнул. Боль пронзила. до слез. Убийца дотронулся до болевшего места и поднес к глазам ладонь, на которой было что-то липкое и черное.

— Кровь, — выдохнул он и откинулся на спину. Уставился в неприветливое утреннее небо. Больше никаких мыслей не осталось. Поднес пистолет к виску и нажал на курок.

Раздался сухой щелчок. Незнакомец вначале не понял, но потом нажал еще раз. Снова щелчок. Лихорадочно полез в карман, но он оказался пуст. В изнеможении опустил руку с пистолетом на землю и продолжил лежать на спине. Боль охватила тело, и не было никакого желания пошевелиться, тем более что сам находился на границе между жизнью и смертью, когда дуло коснулось виска.

Незнакомец не видел, как к нему, пригибаясь к земле, бежали люди. Как первым заглянул в лицо высокий господин с непроницаемым лицом и в очках на худощавом лице, что-то говорил, но сквозь ватную пелену убийца ничего не слышал. Только смотрел вверх на застывшее где-то далеко облако, не плывущее по небу, а застывшее, как неудавшаяся безрадостная жизнь, прошедшая впустую. Лежащий на земле закрыл глаза, и темнота стала непроницаемой, как та, когда он сидел по нескольку дней в карцере без маленьких зарешеченных окон и щелей.

Незнакомца перенесли в дом. Глаза с осунувшегося лица безучастно взирали на окружающих, в них не мелькало ни искорки любопытства или внимания. Только покусывал нижнюю губу. Иногда гримаса боли появлялась во взгляде, и вновь брало верх равнодушие.