Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 01

— Хорошо, говори, — разрешил Прометей и стал осторожно ссыпать бриллианты в мешочек.

— Флинт, Спартак Леонидович.

— Флинт?! — переспросил великий босс, и белесые брови его поползли вверх. — Ну, рассказывай. — Прометей завязал мешочек с бриллиантами и небрежно бросил его на холодильник. После чего откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. Харакири не имел достаточной информации о держателе общероссийского воровского общака, и в этом была его роковая ошибка. Все то же пренебрежение к разведке привело его на этот раз к трагическому финалу.

— Он самым наглым образом отнял у моих людей на моей территории в Шереметьево-2 партию кокаина.

— Это «груз двести»?

— Да, Спартак Леонидович. Устроил перестрелку. У меня погибли девять человек. Но не в этом дело. Обидно, что на моей же территории ограбили, можно сказать, свои же товарищи по труду.

— Сколько было кокаина?

— Больше чем на десять миллионов баксов. Позвольте заметить, Спартак Леонидович, что с этого наркотрафика положенный процент я плачу регулярно.

— Знаю, — кивнул Прометей. — А ты не догадываешься, почему Флинт поступил таким образом?

— Понятия не имею, — обиженно вздохнул Харакири, прикидываясь простачком.

— Лукавишь, — чуть приметно усмехнулся Прометей. — Я полагаю, он решил рассчитаться С тобой за твое вторжение на его территорию. Помнишь большую стрельбу на подпольном заводе по изготовлению фальшивого французского коньяка?

— Да когда это было, — как о чем-то постороннем буркнул Харакири. — К тому же, Спартак Леонидович, я тогда был наказан на сходняке: поставлен перед всей братвой на колени. Это такое унижение. Кроме того, заплатил в общак большой штраф.

— Все это так, — кивнул Прометей и скользящим взглядом оглядел просителя, которого в душе недолюбливал за высокомерие. — Мы-то об этом забыли, но вот Флинт, похоже, помнит. Если не ошибаюсь, он тогда попал в лапы легавых и пять годочков давил нары на зоне где-то под Пермью?

— Вроде так, Спартак Леонидович, — подтвердил Харакири. — А ты, как мне известно, еще не пробовал лагерной баланды?

— Но, Спартак Леонидович, что в том плохого, что я не позволяю легавым взять меня с поличным? На зоне бы я меньше приносил общаку пользы.

— Так-то оно так, — кивнул Прометей, — но человек только тогда начинает понимать уголовный мир и ценить дружбу братвы, когда сам подышит тюремным воздухом и пошвыркает лагерной баланды. Ладно. Будет. Это я просто так, разворчался по-стариковски. Конечно, Флинт, согласно нашему кодексу чести, должен быть наказан и будет наказан. Мы вызовем его на ближайшую сходку и устроим хорошую баню. А чем это кончается — ты знаешь.

У Харакири отлегло от сердца. Значит, бриллианты сослужили свою службу.

— Пусть, как я, постоит на коленях. Пусть почувствует унижение. И чтоб территорию контроля ему уменьшили.

— Кто что заслужил, тот то и получит, — глубокомысленно изрек Прометей и достал из шкафа бутылку старого французского коньяка. Разливая по рюмкам ароматную жидкость, он как бы ненароком спросил: — Послушай, Егор, ты со своими телохранителями-китайцами приехал? Я немало наслышан о них. Интересно было бы посмотреть на их искусство.

— Как-нибудь привезу их к вам, Спартак Леонидович, — улыбнулся польщенный Харакири и выпил предложенную ему рюмку коньяку. — А сейчас я приехал только с шофером. И никому не докладывал, куда отбыл. Я помню, Спартак Леонидович, о вашей строжайшей конспирации.

— Вот и отлично, будь здоров, Егор! — Прометей выпил свой коньяк, встал с кресла и с дружеской улыбкой похлопал Харакири по плечу. — Наша тебе благодарность за особое внимание к общаку. А о Флинте забудь. Я о нем позабочусь.

Харакири ушел от великого босса с чувством удовлетворения. Ему не кокаина было жалко, ему не давала покоя ущемленная гордость. «Теперь-то он попляшет, изрисованная обезьяна, — злорадно думал Харакири, садясь в свой «Мерседес», — будет знать, как переходить дорогу». Расположившись поудобнее на переднем сиденье, он приказал водителю не очень спешить. Торопиться было некуда. Опустив боковое стекло на дверце автомобиля, Харакири стал наслаждаться приятным встречным ветерком. Он ехал по спокойной ночной Москве к той точке, которую поставила ему судьба.

Как только Харакири вышел из помещения босса, Прометей вызвал Козыря.

— Срочное задание, друг мой, — сказал он, нахмурившись.

— Слушаю, босс.

— «Мерседес» Харакири хорошо запомнил?

— Да, босс.

— Знаешь, что он любит ездить по кольцевой?

— В курсе, босс.

— До своей норы ему ехать примерно минут тридцать. Так?

— Примерно так, босс.

— Но если поехать напрямую, то можно выиграть минут десять-двенадцать. А если с хорошей скоростью, то и того больше.

— Точно, босс.

— Бери «Кадиллак», людей с автоматами и не дай ему доехать до норы. Сделайте из него и водителя два сита. Машину сожгите. Промашки не должно быть. Действуй!

Ни один мускул не дрогнул на лице Козыря. Он уже привык к разного рода неожиданным поручениям.

— Будет исполнено, босс! — быстро ответил он и стремительно вышел.

Проводив главного телохранителя взглядом, Прометей подошел к телефону и набрал номер Флинта.

— Остап, ты? Это я, Спартак. Не спишь?.

— Не сплю, дорогой, — сонным голосом ответил Флинт, хотя уже спал и, услышав звонок телефона, разразился трехэтажным матом.

— Не ожидал моего звонка? Как поживаешь?

— Господь милует, дорогой, — уклончиво ответил Флинт, и тревога зашевелилась в нем. Прометей из-за пустяка не побеспокоит.

— Помнишь, Остапчик, как ты меня, раненого, истекающего кровью, тащил по тюменским болотам километров двадцать?

— Как такое забыть, дорогой. Но к чему ты об этом вспоминаешь?

— А к тому, что ты мне тогда жизнь спас.

— Не надо, дорогой, об этом. Мы же друзья. А то я расплачусь. Но что это тебя потянуло на воспоминания? Уж не мемуарами ли занялся?

— Да какой из меня писатель, — усмехнулся в трубку Прометей, — просто подвернулся случай долг тебе отдать.

— Не понял, Спартак.

— Харакири у меня сейчас был с жалобой на тебя. Крепко наезжает. Настаивает на том, чтобы тебя признали беспредельщиком на сходке. Желает унизить. А ты знаешь, как братва к таким делам относится. Не одобряет собратьев, вторгающихся на чужую территорию.

— Знаю, дорогой. Но я рассчитался с ним за его подлянку. И как ты решаешь?

— Я же тебе сказал, что возвращаю тебе долг. Высокомерный он был, этот Харакири. Товарищей считал глупее себя. Нехорошо это. Надеюсь, на его месте окажется более близкий нам по духу человек.

— Ты говоришь о нем в прошедшем времени, дорогой?

— Тебе что, Остапчик, нужны комментарии?

— Нет, не нужны, — быстро ответил Флинт. — Я все понял. Спасибо тебе за поддержку.