Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 01

Григорий снял с плеча гранатомет, положил его в кузов грузовика и вынул из наплечной кобуры табельный «Макаров».

— Посмотри, Коб, кто там из них стоит на ногах, — нетерпеливо приказал он и вдруг вспомнил: — А ведь Флинт не был усыплен. Притаился, хитрец. Разыщи. С него и начнем.

Через минуту Коб отыскал среди плохо еще соображающих, но уже стоящих на ногах «арестантов» их главаря, Флинта. Он притих В дальнем углу и напрягал свой изворотливый ум на то, как бы выкрутиться из опасной ситуации. Пока он выхода не видел. Проскочить мимо Коба было нереально.

Коб вытащил Флинта из кладовой и поставил к расстрельной «стенке». Увидев в руке Григория пистолет, предводитель преступной организации почувствовал настоящий страх. Он наконец понял, что все происходит по-серьезному, что он попал в руки к ненормальному следователю, фанатику или психически больному. Но как бы там ни было, а умирать не хотелось.

— Послушай, следователь, — произнес он охрипшим голосом, — то, что ты хочешь убить меня и мою братву, незаконно, и мы оба с тобой понимаем это. Не знаю, зачем ты это делаешь, и знать не хочу. Ведь потом тебя самого расстреляют. Я предлагаю заключить между нами соглашение: я отдаю тебе накопления всей организации — тридцать миллионов зеленых, а ты нас отпускаешь. Подумай хорошенько. Ведь таких денег тебе не заработать завею свою жизнь. Договорились? — Флинт выбросил главный и единственный козырь, какой у него был. Он действительно предложил все, что было награблено им и его бандитами. Ему не было жалко. Он знал, что награбит еще больше. Вытерев рукавом халата вспотевший лоб, он с напряжением ждал ответа.

— Другого я от тебя и не ждал, — с презрением усмехнулся Григорий. — Никакие деньги не помогут. Я приговариваю тебя к расстрелу за организацию преступной банды. За все те злодеяния, которые ты совершил со своими бандитами в Москве, да и не только, думаю, в столице. Ты не имеешь права жить среди честных людей. Раздевайся!

— Ты чо, в натуре?! — съежился Флинт, и его руки мелко задрожали. — Ты, следователь, чем лучше обыкновенного киллера? Одумайся. Я требую, чтобы меня судил народный суд, а не сумасшедший следователь. Кто тебе дал право судить?

— Это право мне дал космос, — стальным голосом ответил Григорий и передернул затвор пистолета. — А чтобы ты не причислял меня к своей уголовной братии, я тебе докажу это. — Он выдернул из-за пояса один из многочисленных пистолетов и бросил его Флинту (этот пистолет раньше принадлежал Соколову). Пистолет упал к ногам главаря банды, а Григорий между тем прошептал: «Зеленая аура, я в опасности». И тут же вокруг него возникло зеленое свечение.

Флинт, весь в поту, с перекошенным от страха и злобы лицом, увидев светящийся зеленый колпак вокруг Григория, в смятении отпрянул к «стенке». Пораженные увиденным, «арестанты» с расширенными от ужаса глазами кинулись в глубь кладовой.

— Стреляй в меня, — сказал Григорий Флинту, — и ты увидишь, что меня нельзя убить. Это значит, что я не как все, я избранный. Избранный космосом для того, чтобы вершить суд над преступниками и наказывать их, так как государство наше, к сожалению. не в силах справиться со столь тяжелой задачей. Я положу конец криминальному беспределу в России.

— Может, ты на понт берешь, следователь? — еле слышно прошептал пересохшими губами Флинт. — Может быть, этот пистолет заряжен холостыми? — Не раздумывая, Флинт прицелился в побледневшего как мел Гонщика, прикованного наручниками к рулю автомобиля, и нажал спусковой крючок. Пуля снесла водителю полчерепа. Флинт, затравленно озираясь, быстро направил пистолет на Григория и трижды выстрелил. Потом два раза в Коба, затем вновь дважды в Григория. Но, к его изумлению и изумлению его оцепеневшей братвы, пули от Григория и Коба отлетели, как камешки от кирпичной стены. Когда закончились патроны, Флинт механически выдернул из пистолета обойму, посмотрел на нее и зло отшвырнул ее в одну сторону, а пистолет в другую.

— Ну что, убедился? — саркастически усмехнулся Григорий. — Теперь ты видишь, что тебя и твою преступную банду я пускаю в расход по приговору самого Верховного Суда — Суда Космического.

Григорий поднял пистолет, но не выстрелил, потому что тут началось такое, чему не мог дать объяснения и он сам. Правая рука Флинта быстро покрылась черными пятнами, потом почернела вся, а вскоре чернота поползла по шее. Флинт свалился на пол, тело его стало извиваться в ужасных судорогах, и он страшно закричал. Чернота уже стала забираться на подбородок и щеки. Чтобы прекратить мучения человека, Григорий выстрелил Флинту в лоб: на лбу и волосах змейкой закружились струйки крови. А произошло вот что. Как нам известно, обойма пистолета Соколова была смазана смертоносным мальтийским ядом, от которого до сих пор не изобретено противоядия. Смерть, уготованная Васей-Бароном следователю Филиппову, неожиданным образом настигла главаря преступной организации.

Сняв с себя зеленую ауру, Григорий приказал Кобу:

— Оттащи его. И давай следующего.

Коб послушно отволок труп за ноги от «стенки» метров на десять в сторону, выдернул из кладовой и поставил к «стенке» перепуганного до смерти и обмочившегося плотного рыжего парня лет двадцати восьми. Одет он был в покошенный коричневый костюм и не первой свежести туфли.

— Не стреляй, начальник, — с трудом проговорил рыжий одеревеневшим от страха языком и стал обильно потеть. — Я с бандой ни в одном деле не участвовал. Пришел к Флинту только потому, что нигде не мог найти работу. Я бывший спортсмен, мастер спорта по вольной борьбе. На тренировке повредил пальцы — списали из команды. Не стреляй. У меня большая семья: братаны, сестры. Родители в возрасте, безработные. С завода их сократили. Без меня им хана.

— Надо было подумать об этом до того, как пришел в банду, — жестко оборвал Григорий. — И еще следовало бы задуматься о том, сколько горя и слез доставляют преступники законопослушным гражданам. Ведь люди уже на улицу боятся выйти. Только безжалостным истреблением бандитов можно покончить с преступным беспределом. Раздевайся! — Глаза у Григория с колющими точками зрачков, с острым стеклянным блеском, пистолет в руке не дрожит.

По лицу рыжего текли слезы. Он стал раздеваться дрожащими руками, но пальцы не слушались, не гнулись. Пуговицы, крючки не расстегивались. Путались шнурки. Григорий торопил:

— Живей, живей.

У приговоренного завязла в рубахе голова, и он не спешил ее высвободить.

— Брось вола крутить! — рявкнул Григорий. — Коб, помоги ему.

Коб сдернул с рыжего рубаху, прислонил его ослабевшее голое тело к стенке и сделал шаг в сторону.

Григорий выстрелил. Стукнуло в уши. Белая сырая туша мяса рухнула на пол. В судорогах дернулись ноги.