Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

И правильно не верила: в последний момент я сочинял причины, по которым мне нужно срочно уехать, понимая, что выйти за дверь без объяснений будет хамством, а Аня этого не заслуживала. Не знаю, подразумевала ли она то, что я каждый раз могу не вернуться (иначе к чему бы эта метафора — анизотропное шоссе?), думала ли, что еду кувыркаться с любовницей, страдала ли. Она никогда не проверяла, где я, с кем я, за что я ей буду благодарен до конца жизни. «Почему анизотропное? — однажды спросил я. — Ведь у Стругацких оно ведет в прошлое». — «Потому что однажды ты вернешься совсем другим человеком», — загадочно ответила жена, и я счел этот пассаж красивой банальностью. А образ анизотропного шоссе, ведущего только в одну сторону, мне очень понравился.

Анины подозрения насчет моих вояжей были безосновательными. Я срывался в свои короткие, на два-три дня, путешествия совершенно один и не искал в других городах плотских утех. Меня манила сама возможность взять и изменить привычный порядок вещей, оказаться в новых обстоятельствах. Я возвращался домой как после спа-процедур, лимфодренажа и детокса: свежий, подтянутый, с легкостью в теле и мыслях. Наверняка Аня думала, что я был с женщинами. Но — не спрашивала. Только отстранялась, когда я наклонялся поцеловать ее за ухом, и презрительно хмыкала, когда я от полноты чувств принимался подпевать песенке из радио.

Чтобы избежать эффекта спонтанности, который обижал жену и наводил ее на мысли о моих изменах, я стал планировать поездки — говорил Ане, что через неделю, скорее всего, уеду на переговоры. «Куда?» — интересовалась жена, и я называл город, а потом наступал момент отъезда, и я понимал, что хочу уехать в другое место, и менял маршрут, и чувствовал себя нашкодившим подростком. Эта необходимость — заранее сообщить жене, затем уехать именно в этот день, и тайная смена маршрута — все это снижало градус радости, замусоривало чистоту ощущения иной реальности.

Если честно, подозрения жены не были беспочвенными. В моей жизни были другие женщины. Но я не соврал: я никогда не ездил с любовницами в эти медитативные автомобильные поездки. Летал за границу — да. Встречался в люксовых отелях и в мастерских знакомых художников — да. Но в машине, несущейся по анизотропному шоссе, я всегда был один.

С Аней мы учились в одном классе престижной киевской школы на Печерске. Отцы наши работали на ответственных должностях в ЦК Компартии Украины и были в товарищеских отношениях. Мама моя была ведущим специалистом по газодобыче, Анина — художница. Этим можно объяснить фанатичное увлечение жены искусством: еще с малых лет она вырезала из журнала «Огонек» фото картин знаменитых живописцев. Моя мама хотела, чтобы я стал знаменитым физиком, но с точными науками я не дружил, сплошные трояки по физике, математике, химии. Зато по истории, географии, английскому был отличник. У Ани все ровно было — получила золотую медаль.

Мы много общались вне школы: родители брали нас, когда шли друг к другу в гости. Особенно нас сблизила любовь к чтению, Аня так вообще близорукость заработала, читая по ночам с фонариком. Нам было интересно вместе: обсуждали прочитанные книги, ходили в кино, театры, музеи. Вместе готовились к поступлению в университет на цековской даче. Естественно, подготовка эта перешла в юношеский секс, столь же страстный, сколь и неумелый.

Аня — высокая, стройная, зеленые глаза, длинные темные волосы — привлекала внимание парней, и ее привлекательность усиливалась высоким положением отца.

Я тоже отличался ростом — 190 см, но из-за этого сутулился, что существенно портило внешность. Только с годами тренеры по фитнесу, массажисты, подруги объяснили, что таким ростом нужно гордиться.

Аня влюбилась в меня еще лет в двенадцать, я это увидел не сразу, после того как друзья посоветовали обратить внимание. Было лестно. Жизнь в одной среде, семейная интеллигентность, общие интересы, первый секс — все это привело к раннему браку. Мы поженились, когда нам было по 22. Университет, аспирантуры, защиты диссертаций, научно-преподавательская деятельность — все понятно и размеренно, даже слишком. Родилась дочка Лиза, а родители все еще нам помогали.

Украина обрела независимость, а с ней и я. Пригодились деловые связи, накопленные в зарубежных командировках. Хорошо пошел бизнес по импорту овощей и фруктов. Позднее с появлением капитала увлекся банковским делом. К счастью, мне не пришлось, как другим «научным» людям, ломать себя и заниматься делами, противоречащими и натуре, и желаниям, — оказалось, у меня есть неплохие ресурсы для успешной адаптации к новой жизни. А самое главное — я, в отличие от большинства интеллигентов, пекущихся больше о духовном, нежели о материальном, всегда хотел хорошо зарабатывать. И знал — как.

Еще в конце 80-х, когда я стал кандидатом наук, чтение лекций приносило мне 1000 рублей в месяц — очень хорошие деньги. Позже стал использовать свои знакомства за рубежом — мой английский позволял вести переговоры напрямую. Помимо импорта овощей-фруктов стал заниматься перегонкой иномарок из-за рубежа в Украину, что тоже приносило неплохие деньги.

Первое шикарное «буржуазное» приобретение — японский кондиционер. Мы жили на девятом этаже, летом мучила жара, а кондиционер стоил 1000 долларов — неслыханные деньги. И мы его купили — пожалуй, это был первый штрих на нашей картине «Качество жизни».

Бизнес требовал перевода денег за рубеж, появились первые коммерческие банки, и мы с партнерами стали предоставлять банковские услуги. Снова мне пригодились мои ресурсы: экономическое образование, связи молодого ученого с зарубежными компаниями, свободный английский.

Валютные операции — дело столь же нервное, сколь и прибыльное. Никогда не забуду свой первый крупный заработок — 100 тысяч долларов за ночь. Новичкам везет, с тех пор подобная удача улыбалась редко. Я и потом зарабатывал большие деньги, но чтобы за ночь — ошеломительную сумму, такое случилось еще дважды. В ту ночь мы так нервничали (ведь тщательно выстроенная цепь могла разрушиться в любую минуту), что не сомкнули глаз, лихорадочно названивали друг другу, в глубине души умоляя все мыслимые и немыслимые силы, чтобы фортуна не отвернулась. И когда стало ясно, что заработок — вот он, в кармане, реальный, никуда уже не денется, я испытал эйфорию невероятного накала. Никогда и нигде больше я не испытывал столь упоительного ощущения — ни в работе, ни в путешествиях, ни в застольях. Только в любви, только несколько раз и с разными женщинами.

У Ани были свои удовольствия. Когда Лиза подросла, жена смогла развивать свое хобби: создала арт-салон, собрала неплохую собственную коллекцию живописи. Она обожала ездить на аукционы «Сотбис» и «Кристис». Мы много летали, Лондон, Париж, Вена привлекали ее в первую очередь. Статусные города со статусными достопримечательностями и магазинами, все понятно и предсказуемо. Как многолетний супружеский секс: опробованные позы, ожидаемые реакции. 10 лет общих оргазмов — это достойный результат, но этого мало. И мы оба это чувствовали, восполняя дефицит новизны путешествиями и шопингом, причем шопинг был не блажью, а необходимостью.

Читать дальше