Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

Что там говорил дед Лука? Что лярву можно прогнать мыслями? Какими? И как это сделать? Я попытался сосредоточиться, но эта скотина, казалось, добралась до моих внутренностей и копалась в моих кишках.

— А-а-а-а! Чтоб тебя! Паскуда вонючая! — От бессилия я укусил свою ладонь и, чтоб отвлечься, стал вспоминать огороды возле хаты Луки: мальвы, колодец, тропинку. Три тропинки. Был же момент, когда мне показалось, что там три дорожки — и снова перед моими глазами как наяву возникли те извивающиеся в августовском жарком воздухе тропинки. Запахло полынью, которую я растер в руке и понюхал, чтоб не потерять сознание. Волчьей шерстью снова потянуло — ноздри явственно щекотал запах зверя, я вспомнил волка и Мусия, которых встретил на кладбище в селе.

Внезапно я почувствовал, что свободен. Марево перед глазами исчезло. Лярвы не было. Я положил обе руки на живот, со страхом ожидая, что сейчас наткнусь на горячую разорванную плоть, но нащупал только свой пупок и складку жира. Посмотрел — ни царапинки.

Итак, сегодня я смог заглянуть ей в лицо. Не увидел из-за волос, но — смог. И кричать у меня получилось. И мучила она меня совсем недолго. Это что же — мне удалось ее прогнать? Неужели я потихоньку начинаю давать ей отпор?

Встал, достал снотворное, запил его глотком виски и провалился в тяжелый душный сон — без сновидений и с непонятной болью в животе.

В девять утра явился в банк. Состояние хуже некуда: разбитость и злость. Выдал инкассаторам по 200 долларов за вчерашнее. Набрал Оксану. В ухе послышалась незнакомая речь: оператор сотовой связи что-то мне старательно объяснял. Язык не узнал. Арабский, турецкий? Неужели в Турцию подалась? Видимо, решила до 1 сентября отдохнуть. И мне показать, насколько независима. Умный ход, оценил я Оксану. Умный, потому что цепляет. Сначала не брать трубку, довести меня до раздражения, чуть ли не до исступления, а затем оказаться за границей. Думай теперь, где она, как там ребенок, и вообще, почему дуется. Хотя на последний вопрос ответ мне был хорошо известен.

Утомленный, огорченный и злой, после обеда я отправился к дочке с внуком в надежде найти умиротворение.

Приехал, набрал дочку, она сразу же открыла мне ворота. Заехал во двор, глазам предстала просто-таки картинка из глянца: Лиза держала за руку сына и улыбалась. Купальник насыщенного синего цвета подчеркивал загар, длинные светлые волосы распущены по плечам. Неподалеку на траву небрежно брошен легкий летний плед, рядом — широкополая соломенная шляпа. Хоть фотосессию делай. Я залюбовался.

— Деда! Марк! Здрасьте! — подпрыгивая на месте, кричал Вячеслав. Он был босиком и в полосатых синих трусиках в тон маминому купальнику. На голове голубая бейсбольная шапочка.

— Папа, тут солнцепек, давай сядем на веранде под маркизой, — предложила дочь. — Или ты хочешь в доме? Он отлично прохладу сохраняет.

Это я помнил, мы с Аней делали специальный проект, чтобы летом в доме было нежарко, а зимой сохранялось тепло. Архитектурное решение удалось, а вот семейное успешным не назовешь.

Лиза сообщила:

— Мама укатила в Ужгород на вернисаж, ее знакомая там выставляется.

— А жаль, я ее тоже с удовольствием бы повидал. — Я не врал, искренне хотелось рассказать Ане о поездке на родину Гладкохатых. Она бы слушала внимательно и с интересом.

Вручил внуку большую пожарную машину, купленную по пути в магазине «Сказка». Он обожал машины, особенно крупный транспорт — масштабный рос человек. Вячеслав с восторгом набросился на машину.

— Поужинаешь у нас? Маша приготовила плов.

Аппетита не было из-за проблем с Аликом, непонятки с Оксаной, да и кулинарные таланты их домработницы меня отнюдь не прельщали.

— Лучше завари мне мятный чай, и вот я прихватил твои любимые бисквиты, этого будет достаточно. — Мята росла вдоль забора у малинника, и ее успокоительные свойства очень пригодятся сейчас. — Только не делай крутой кипяток, он уничтожает вкус и целебные свойства. Хватит девяноста градусов. У тебя еще есть такой чайник?

Мы в семье раньше всегда пользовались чайниками, позволяющими устанавливать температуру, хотя они часто ломались. Привычка покупать именно такие чайники сохранилась и в Лизиной семье.

— Да, папа, он очень удобный, можно разные напитки готовить. Ты же знаешь, мы с мамой помешаны на очистке организма, нам много разных настоев надо пить.

Конечно, я помнил и даже наблюдал положительные результаты траволечения. И Аня, и Лиза прекрасно выглядели и редко подхватывали простуду. Вспомнился дед Лука с его травяным чаем, а уж про настойку молчу. Это наверняка семейное увлечение и передалось моими генами — ведь Лиза заразила Аню любовью к травам и всяческому детоксу. Мне было приятно думать, что в Лизе есть что-то оттуда — где растут мальвы под хатой, бродят неприкаянно волки с казаками и шумят тополя посреди поля.

— Неси мяту, присядем, я тебе про поездку расскажу.

Пока Вячеслав носился по лужайке с пожарной машиной, таская ее за веревочку, которую сам ухитрился привязать, я рассказал Лизе, что видел и кого встречал. О «Солнечном луче» и фокусах Алика не упоминал.

— Ты слушай и запоминай, потом сыну и внукам тоже расскажешь, — наставлял я дочь. — А то я вон — упустил время, теперь крепко жалею!

— Обязательно, папа, — кивнула дочь, но я не мог понять, то ли ее воспитание говорит, то ли действительно ей интересна семейная сага.

— А как твои успехи? Есть заказы серьезные? — Я знал, что затрагиваю тему, которая ей не нравится.

— Попадаются, но редко. Сейчас даже сотрудников сокращаю.

Повисла тягостная пауза. Мне было больно это слушать, хотелось, чтобы дочка процветала, а не делала вид, что преуспевает. А она прекрасно понимала, что не оправдывает мои ожидания, и это ее удручало.

— А Юра где? — спросил я про мужа Лизы. Они одного возраста, и он тоже рекламщик.

— Сегодня вторник, он играет в баскетбол, приедет часов в одиннадцать, — как-то невесело сказала дочь.

— Так это же хорошо! — с энтузиазмом подхватил я. — Спортом занимается!

— Было бы хорошо, если бы он деньги приносил! — вдруг вырвалось у Лизы. Раньше я от нее подобных нареканий никогда не слышал. Мне стало горько, потому что я ведь сделал все возможное и невозможное, чтобы Лиза стала хорошим экономистом и сделала карьеру. Но как же она, влюбившись в Юру, рвалась в Киев после окончания Техасского университета! Как ничего не желала слышать о загранице, не захотела там оставаться ни дня, предпочла замужество в Украине перспективной работе в Штатах!

Мой план по Америке тогда не осуществился, что я теперь мог сказать? «Я тебя предупреждал»? Так мне ответят, что я накаркал. Поэтому предпочитал помалкивать. Тем более что Лиза всегда выглядела довольной жизнью, ни на что не жаловалась. И это не было притворством: жили они хорошо, ладили между собой и вообще были красивой парой, но с рождением ребенка понадобилось больше денег. Вдобавок их окружала успешная молодежь или дети очень богатых родителей. Лизе с Юрой тоже хотелось жить на высоком уровне, однако Аня и я уже не могли в полной мере обеспечивать их запросы.